Чтение 4–й страницы книги ~Профессия

Степан умолк, зато диспут вокруг него усилился. Его незримый переводчик наконец выловил из общей языковой неразберихи одну фразу, звучавшую, очевидно, на столь низких частотах, что ее единственную у него была возможность разобрать:

- А вот мы сейчас проверим, чего стоят все эти басни о твоей неуязвимости!..

Степан узнал голос - паучиха что-то задумала! Она хотела учинить ему проверку! Переубеждать ее он не стал - зачем зря распинаться, пускай уж убедятся на практике, - просто сделал пару шагов назад, воскликнув мысленно: "Ой, прячьтесь, граждане, пауки ж внутри жидкие, как сопли!.."

Но не только паучихе пришла мысль устроить испытание его редкостным талантам: один из "зеленых человечков", не переставая верещать, вскочил со своего места и выхватил из складок одежды серебристую трубку - своеобразную вариацию бластера, как сразу понял уже повидавший этого добра Степан. Далее произошло вот что: паучиха приподнялась из своего "гнезда" и, резко вскинув передние лапы, плюнула. Метила она, естественно, в Степана, но в самый момент плевка гнездо под ней с хрустом перекособочилось, изменив траекторию "посылки": зеленый человечек, уже направивший на Степана свое оружие, получил в лицо шлепок ядовито-желтой гадости и упал с душераздирающим визгом, успев все же при этом выстрелить. Надо ли говорить, что и этот "посыл" не пропал даром, хотя также не попал в Степана: малиновый луч метнулся к пауку, а через мгновение об пол, почти одновременно с "зеленым", тяжело стукнулась передняя членистая нога, срезанная у самого основания, и забилась в конвульсиях, пачкая каменные плиты серой слизью. Такая же слизь брызнула из паучихи - судорожно дернувшись, она подхватила с пола обрубок и стала "затыкать фонтан", прилаживая ногу на старое место и торопливо накладывая поверх сочленения нить, обильно полезшую из отверстия внизу ее брюха.

"Замечательный бы вышел эпизод из серии "Живая природа - борьба за выживаемость", - меланхолично думал Степан, наблюдая за возникшей суетой: паучихины соседи махали псевдоподиями в попытках отряхнуться, в .то время как корчащегося "зеленого" при общем смятении бросился опекать его собрат: он произвел над ним какие-то быстрые действия, отчего тот расслабился - по крайней мере перестал визжать. Невесть откуда объявились еще двое из их компании, подняли своего раненого и исчезли, скорее всего - телепортировались, не иначе как в свою дежурную тарелку.

Хотя участие Степана в трагических событиях ограничивалось лишь переминанием с ноги на ногу - то есть, говоря образно, плеванием в потолок, все высокое собрание, придя в себя и немного успокоившись, уставилось на него так, словно это он только что собственноручно оторвал ногу у благородной восьминогой дамы и утопил безобидного "зеленого человечка" в своей же, Степана Ладынина, ядовитой слюне.

- Надеюсь, - нарушил гнетущую тишину невозмутимый голос председателя, - что произошедшее служит достаточно веским доказательством. Я очень попросил бы воздержаться в дальнейшем от подобных экспериментов. - Многозначительно помолчав, он добавил: - Ради нашей общей безопасности.

- Он срочно нужен нам на Рафт-ис-Офте, - хрипло прогудел "переводчик", воспроизводя в самом низком из слышимых диапазонов больной паучий шорох. - Ситуация, подобная нашей, когда гибель угрожает целой колонии, может считаться приоритетной!.. - Она легко отделалась, зато, похоже, больше не сомневалась в его способностях. И не только она. Мохнатый на противоположном краю резко вскочил со своего места:

- Вы забыли о заложниках у мозжоргов! Там более семисот тысяч наших собратьев псифов, захваченных на орбитальной станции!..

Его прервал трескучий голосок оставшегося невредимым "зеленого":

- Совету известно об ультиматуме, предъявленном нашему представителю на Инее выродками Фроста. Я настаиваю... - Окончание его речи поглотил многонациональный гвалт: орали все - то есть булькали, шипели и стрекотали, - меняя расцветку, топорща гребни, вздымая шерсть, самые горячие вскакивали и потрясали конечностями, большинство из которых у Степана язык не повернулся бы назвать руками. Из всего многоголосия его "толмач" продолжал озвучивать только паучиху, упорно, невзирая на ранение, гундевшую о праве сатаяле на первоочередное использование редких способностей данного теплокровного экземпляра.

От Степана не укрылось, что председатель не принимает участия в общем диспуте, напоминающем смешением рас и языков вавилонское столпотворение в интерпретации безумного апостола. Переждав в молчании некоторое время, как бы давая окружающим спустить пар, он поднялся и хлопнул в ладоши - всего один раз, но этого оказалось достаточно, чтобы унять присутствующих. Потому что вместо обычного хлопка его ладони произвели звук, подобный удару в громадный колокол, после чего зал наполнился вибрирующим, долго не затихающим гулом.

Неизвестно, имелись ли у представителей других видов барабанные перепонки, но что-то в этом роде явно наличествовало у всех: звук возымел свое действие - притушил "общественный резонанс", после чего и сам постепенно сошел на нет. Только дождавшись абсолютной тишины, председатель наконец вынес вердикт.

- В каждой империи, как бы мала или велика она ни была, - размеренно начал он, - имеются свои проблемы. Я не счел нужным приводить в пример здесь еще раз трудности, обременяющие мою державу: вы и так знаете, что они не менее серьезны. А поскольку уникальный дар от Верлрока сумел получить представитель гуманоидной расы, то спор о приоритете на его использование в данном случае неуместен. - Движением руки он прервал возникший было ропот. - Учтите, что новому сотруднику еще только предстоит освоиться со своей миссией, в коей он пока неопытен. И легче это ему будет сделать среди представителей своего вида, тогда как в чуждом ему сообществе он может невольно стать причиной еще больших катастроф. Не забывайте, что наш Степан Ладынин является уроженцем захолустья: уважаемый представитель гливерлов, чрезмерно интересующихся в последнее время Землей, - кивок в сторону насупленного "зеленого человечка", - может подтвердить, что ее аборигены до сих пор копошатся на поверхности своей планеты, поскольку не достигли пока еще надлежащего уровня развития для присоединения к Сообществу. Так подумайте о шоке, поджидающем нашего дикаря-провинциала, например, у сатаяле!

На этом месте Степан возмущенно хмыкнул: шок пока наблюдался, наоборот, у паучихи, но перспектива отправиться к ее членистоногим родственникам его и впрямь не вдохновляла, так что в его интересах было помалкивать.

- Мы не можем предсказать последствий такого стресса, однако опыт говорит, что попытки воздействия на психику Степана Ладынина могут привести к не менее плачевным результатам, чем наблюдавшиеся нами только что покушения на его жизнь...

- Замечательно! - квакнул "зеленый". - Это как раз то, что нам и требуется - пускай только попадет в лапы к выродкам Фроста, чтобы они у них сразу же и отсохли! Будем надеяться, они его так напугают, что тут же все передохнут! - И человечек трескуче засмеялся, а собрание вновь заволновалось - каждый видел выгоду в эмоциональной неподготовленности отсталого землянина к условиям чуждых для него миров и сообществ. Тогда заговорил сам Степан, уставший молча выслушивать гадости в свой адрес.

- Вы, кажется, забыли о моем условии! - громко сказал он, и спорщики разом притихли, обернувшись к нему с явственной настороженностью: совместный опыт паучихи и "зеленого" имел, по крайней мере, тот плюс, что внушил остальным некоторое уважение к самому предмету спора. - Я говорил, что буду принимать решения по своему усмотрению. В том числе и это.

До большинства представителей высокоразвитых рас, кажется, только теперь дошло, кому принадлежит здесь решающее слово и что они не в силах будут опровергнуть его или оспорить, даже имея за плечами всю мощь своих империй, поскольку любая угроза по отношению к этому дикарю грозила обратиться против них же. Так что убеждать их Степану не было нужды, посему он, в отличие от председателя, был краток.

- Сначала я помогу своим, - объявил он и добавил, неопределенно махнув рукой: - А там видно будет.

* * *

- Называйте меня просто - Экселенц, - сказал председатель, когда представители иных держав удалились методом телепортации, и в зале остались только "свои" - они со Степаном и еще двое человек, бесшумно возникших на заднем плане. Последних Экселенц не представил, так что Степан счел их чем-то вроде свиты. - А вы неплохо сориентировались, - похвалил его Экселенц. - Быстро сумели заткнуть им рты. Честно говоря, не ожидал.

- Где ж вам было ожидать, - проворчал Степан, уже по горло сытый оскорблениями. - Мы же обитаем на краю галактики, значит, по-вашему, отстаем в развитии.

- О, только не обижайтесь! - воскликнул Экселенц с улыбкой. - А то боюсь, как бы в меня тут же на месте не ударила молния.

Подойдя к Степану, как к равному (тот далек был от самоуничижения, но весьма сомневался, что Экселенц считает его ровней себе), он продолжил в серьезно-доброжелательном тоне:

- Мне известно, что в культурном отношении ваш мир достаточно развит. Наука тоже идет вперед, но пока погрязла в догмах. Не печальтесь, все мы в свое время прошли через этот этап.

"А он чертовски тонкий политик", - отметил про себя Степан, ища и с удивлением не находя в себе больше обиды - после слов Экселенца ее как будто рукой сняло. Теперь не мешало бы узнать, что за проблемы, гнетущие империю, имел в виду последний, выступая перед собранием.

- Если вы не возражаете, давайте поговорим о моих задачах.

- Разумеется, поговорим, - согласился Экселенц. - Но вас, насколько я понимаю, перенесли сюда внезапно, без предупреждения. Как вы смотрите на то, чтобы подкрепиться и немного отдохнуть у меня в гостях, а потом уже заняться делами?

- Пожалуй, я не против. - Только теперь Степан вспомнил, что сегодня не спал всю ночь, а потом с утра даже не завтракал (чай не в счет). Проницательность же Экселенца на этот счет объяснялась очень просто: он же был в курсе, что могло помешать гостю в последние сутки нормально выспаться и как следует питаться - конечно же, их доблестная ГСС, вряд ли привыкшая к поражениям, а в безнадежных ситуациях додумавшаяся использовать самоубийц. Вот и доис-пользовались. Сосватали одному из них "зверя", способного разметать самих непобедимых спасателей в пух и прах.

"Но должен же быть у "зверя" какой-то... запас надежности, что ли? И что требуется, чтобы его превысить? Может быть, покушений должно быть одновременно несколько? (Два, как Степан уже понял, маловато, вообще четное лучше не брать - тогда они стремятся к попарной нейтрализации друг друга.) А если взять одну, но глобальную угрозу? Какие-то мосты и паровозы - это для него ерунда (хрясь - и пополам), но если опасность для хозяина будет представлять целая планета? Или, скажем, космическая империя?.."

Примерно такие мысли владели Степаном в течение тех часов, что он провел в одиночестве (электронная прислуга не в счет), отдыхая в великолепной резиденции Экселенца, для описания всех чудес которой потребовалась бы отдельная глава, а то и целая книга. Но внимание Ладынина было сейчас слишком рассеянно, а ум поглощен собственными проблемами: он пока не очень представлял себе возможность такого противостояния, как "Степан Ладынин - Космическая Империя". Но открывшиеся перспективы давали простор воображению, припасшему для него, оказывается, и на сей раз вместо радужных красок вагон чернил.

"Ну допустим, империя, - думал он, мрачно жуя инопланетные деликатесы на веранде с роскошным видом на растрепанный рукав чьей-то (наверное соседней) галактики, - или, ладно, только планета станет целиком и полностью - черт их знает, каким образом - моим смертным врагом. И что дальше? Хорошо, если "зверю" такой масштаб окажется не по зубам. Тогда меня прихлопнут, как муху, о чем, в общем-то, с самого начала и мечталось. А вдруг по зубам? А если ему и империя по зубам? Хрясь - и пополам ее, из-за одной-единственной моей жизни?.."

Понятно, что такого плана размышления не способствовали оптимистичному взгляду на предстоящую миссию: к моменту появления Экселенца у Степана даже зародилось сомнение - а стоит ли ему впутываться в настолько масштабные авантюры, если даже обычное шоссе он теперь вынужден переходить с оглядкой и только на зеленый свет из опасения стать невольным виновником чьей-то гибели?..

Но первые же слова Экселенца поколебали его настрой, заставив еще раз восхититься недюжинной остротой ума председателя Галактического Совета, в сочетании с прозорливостью, достойной истинного политика:

- Итак, Степан, давайте поговорим о вашей миссии, - начал Экселенц, без долгих церемоний занимая диван напротив. - Я думаю, вы со мной согласитесь, что ваши новые способности при необдуманном использовании могут причинить немало бед. - Он словно читал мысли нового "внештатного сотрудника", избавив его от необходимости их высказывать. - К сожалению, мы пока не в состоянии судить, какой масштаб вам подвластен. Поэтому наша первоочередная цель - ставить перед вами задачи, направленные исключительно на восстановление порядка, мира и процветания всего Сообщества.

Степан невольно насторожился: такие сладкоречивые начала чаще всего имеют тенденцию скверно кончаться. Но суть задания оказалась настолько неожиданной, что его сомнения временно отодвинулись в тень:

- Вам, конечно, не доводилось слышать о планете Морра. - Это не было вопросом, скорее утверждением, которое Степан, знавший до сих пор только девять планет своей Солнечной системы, не стал отрицать, и Экселенц продолжил: - Некоторое время назад там образовалась не совсем обычная колония. Достаточно сказать, что основана она была женщинами. Началось все, вероятно, с ряда простых совпадений, потом слухи, разговоры, привлекавшие сторонниц... Словом, постепенно так сложилось, что заселили колонию исключительно женщины, не признающие доминирующей роли мужчин. Наверняка и у вас имеется подобное движение - за равенство полов, освобождение женщин от мужского гнета и прочая ерунда, сводящаяся в конечном итоге к их стремлению взять верх. - И это тоже не было вопросом, поэтому Степан только понимающе кивнул, на что Экселенц, мрачно усмехнувшись, выдал многообещающее пророчество: - Погодите, то ли еще будет! Представьте себе - спустя какое-то время колония на Морре потребовала статуса отдельного государства! Естественно, это не было воспринято всерьез, проще говоря - мы проворонили проблему, когда она еще поддавалась решению. Получив отказ, Морра объявила борьбу за независимость - сами понимаете, сколько смеха вызвало подобное заявление в Совете. Кто же мог подумать, что планета, населенная нежными созданиями, причем заметьте - гуманоидной расы, а не кршасами или, допустим, сатаяле, превратится в настоящее пиратское гнездо! Их корабли стали рыскать по космосу, нападая на торговые суда, грабя и - что самое неприятное - убивая, как правило, мужскую часть экипажа.

- Так у вас еще существует торговый флот? - рискнул перебить Степан. По его мнению, для транспортировки грузов куда удобней и естественней было бы использовать телепортацию, коль скоро они ее уже открыли.

- И не только торговый, - сказал Эксе-ленц. - Дело в том, что в трансверсию способны входить лишь живые существа с некоторым минимумом неодушевленной материи - одежда, например, и не слишком крупные предметы. Но вернемся к теме. Вы скажете, в чем же дело, ведь нам известна базовая планета разбойников, то есть в данном случае - разбойниц. В этой маленькой поправке - корень проблемы: мы оказались связаны по рукам и ногам, не имея возможности действовать жестко и без снисхождения. Представьте себе, даже угроза применения мезонной бомбы моррианок не испугала - ведь об ее реализации говорить не приходится, и они это прекрасно понимают. - Экселенц нервно хрустнул пальцами - словно переламывал хрупкие косточки строптивых женщин (в своем воображении, к счастью). И мрачно закончил: - А обычные силовые меры грозят обернуться затяжным кровавым конфликтом, что тоже, как вы догадываетесь, не сделает нам чести.

- Но почему бы просто не выполнить того, о чем они просят?.. - с точки зрения Степана, как стороннего наблюдателя, это был бы простейший выход.

- Предоставить им государственный статус?! - Экселенц даже вскочил, словно его ткнули шилом в святая святых любого политика - то есть проще говоря, в зад. - Да вы смеетесь? Они с действиями превратили Морру в типично бандитское логово - он заходил комнате, полы его длинных одежд развевались, было ясно, что вопрос волнует его не только как государственного деятеля, а всерьез задевает какие-то его тайные мужские струны. - Потом они потребуют места в парламенте, а затем и в Совете начнут диктовать нам политику. И на отказ или несогласие будут отвечать чем? Разбоем на торговых путях?

- Ну хорошо, а чем я-то могу помочь? - В самом деле Степану показалось, что он уже понял мысль Экселенца - забросить его на Mopру, заменив в какой-то мере им, Степаном, ту самую мезонную бомбу. Но, к его удивлению, преседатель Галактического Совета сказал обратное:

- В вас заключается наша последняя на, на мирное решение проблемы. Дело в том, что сих пор мы не рисковали посылать туда с дипломатической миссией мужчин, а женщин они просто-напросто берут в заложники.

- Но разве нельзя вести переговоры по радио?.. - тут Степан сообразил, что оперирует планетарными категориями, тогда как речь идет о межзвездных расстояниях, быть может, в несколько тысяч парсек, и поправился: - Ну, я имел ввиду - имеется же у вас с ними какая-нибудь связь..

- Мы поддерживаем гипертрансляционный канал, но в ответ на все наши передачи идет запись их требований, порой с незначительными добавлениями. Боюсь, поначалу мы несколько переусердствовали с угрозами, в результате моррианки просто-напросто стали нас игнорировать! - в голосе Экселенца появилась нотка нетерпеливого раздражения - он, должно быть, привык к безоговорочному повиновению, уговаривать исполнителя было для него внове. Степан, со своей стороны, не склонен был перед ним расстилаться. Пусть привыкает, олигарх.

- Насколько я понял, вы предлагаете мне отправиться туда. Но ведь и меня тоже можно взять в заложники - посадить в уютную камеру, регулярно кормить и поить, что вряд ли составит угрозу моей жизни?

- О, на сей счет можете не волноваться! - обрадовался Экселенц. - По прогнозу нашей аналитической системы, посланнику-мужчине там угрожает смерть с вероятностью девяносто семь процентов!

"Ну, такого рода процентное соотношение для смертников мы уже проходили, - подумал Степан, вспомнив девяносто пять процентов смертельного исхода, ожидавшие его при посещении Верлрока. - Только теперь акценты диаметрально сместились - стало быть, у тех, кто рискнет посягнуть там на мою жизнь, имеется лишь три процента на то, чтобы самим остаться невредимыми". А вслух сказал:

- Вы, кажется, говорили, что собираетесь использовать мой дар исключительно в мирных целях? Но при таком раскладе неизбежны жертвы, и мне, заметьте, заранее известно, что ими должны будут стать женщины.

Экселенц протестующе взмахнул рукой:

- Это вовсе необязательно! Вспомните Грабстрихта Семьдесят Пятого - он уже не единожды пытался вас убить, тем не менее до сих пор пребывает в здравии. Возможно, что и в данном случае дело обойдется поломкой аппаратуры... - Скептическое выражение лица собеседника сбило Экселенца с оптимистичной ноты: - Хорошо, хорошо, я готов допустить, что авариями не ограничится и пострадают несколько исполнительниц. Зато для остальных это будет поводом прислушаться к голосу разума! Как я уже упоминал, все другие меры ведут к неимоверному количеству жертв, во избежание чего мы, собственно, и решили послать туда вас - в качестве последнего, так сказать, наиболее щадящего аргумента.

- Женская логика, конечно, штука непредсказуемая, - сказал Степан, считавший, что таковая логика в числе многочисленных женских достоинств вообще отсутствует. - Но должны же они понимать, к чему их приведет противостояние системе!

- Чего вы хотите от этих зарвавшихся феминисток! - гнев Экселенца выплеснулся наружу, но он постарался взять себя в руки: - Они, видите ли, считают, что мужчины последних времен стали слишком нежны, мягкотелы и нерешительны, одним словом, вырождаются. И что по отношению к ним - слабому, так сказать, полу - мы теперь во всех отношениях стоим ступенькой ниже.

Кстати, Степану тоже совсем недавно приходила в голову мысль о том, что гуманоиды в космосе немного размякли, ушли от корней - может, в данной ситуации, когда требовалось расправиться с дамами, оно было и к лучшему. Галактику, по крайней мере человеческую ее часть, затопила интеллигентность, и, как ни странно, первыми против нее выступили женщины - хранительницы рода. В том-то и дело - во вселенной, где постоянно можно ожидать появления нового, неизвестного агрессора, без чести и принципов, готового на любую, невообразимую мерзость, вид, если он хочет выжить, просто не имеет права давать слабину, становиться "мягкотелым". И женщины, скорее всего неосознанно, просто в силу своей природы, возродили к жизни поубавившиеся в мире жестокость и подлость, вынуждая тем самым мужчин стать жесткими, для начала по отношению к ним, что было для последних особенно сложно. Воевать с женщинами - вообще неблагодарное занятие: проиграть им - значит расписаться в своей слабости, в то время как победа не сулит заслуженной славы, не говоря уже о чести - победитель и вовсе вроде как ее лишается. Получался замкнутый круг. И разорвать его, выходит, предстояло Степану.

- В чем конкретно будет состоять мое задание? - такой вопрос практически означал его согласие. Да и как было не согласиться, когда кровь грозила пролиться в любом случае и выбирать приходилось меньшее из двух зол: несколько жизней, загубленных при его вмешательстве, либо, если он откажется, - позорная война, а по сути, расправа над прекрасной половиной, раздувающей едва тлеющие угли мужского гнева, рискуя вызвать нешуточный взрыв.

- Ваша миссия будет чисто дипломатической, - пояснил Экселенц с заметным облегчением - его, похоже, не так пугала перспектива вооруженного конфликта с дамами, как необходимость применять давление к Степану Ладынину в случае, если бы тот занял непримиримую позицию. - Вам надо всего лишь обсудить с ними условия, при выполнении которых колония сможет рассчитывать на дальнейшее существование.

- Для этого придется что-то записывать в мой мозг? - озаботился Степан, вспомнив "тезисы", донимавшие его у Верлрока.

- Ни в коем случае! Нам следует исключить любое насильственное влияние на вас, во избежание... Ну, скажем так - неприятных для нас последствий. Уверен, что вы в состоянии будете запомнить все и без помощи нейротрона. - Улыбка, завершившая эту маленькую лесть, вышла чуть натянутой: необходимость действовать в переговорах без страховки, полностью положившись на отсталого землянина, явно не доставляла Экселен-цу большого удовольствия. Самого же Степана, до сих пор не жаловавшегося на собственную память, такое решение вполне устраивало.

Тем более, как стало ясно после получения подробных инструкций, задача перед ним стояла простейшая: нота содержала в себе ряд несложных пунктов, в том числе требование прекратить пиратство, отменить ограничения на въезд в колонию по половому признаку, и завершалась предложением добровольно перейти под патронаж метрополии, не дожидаясь принудительных санкций. Запомнив текст обращения и повторив его два раза для придирчивого Экселенца, Степан получил возможность задать напоследок интересующие его вопросы.

- Ваша переводящая система выше всяких похвал. - На самом деле он так и не понял, где она, собственно, расположена, но все-таки спросил: - Смогу ли я взять ее с собой, чтобы меня поняли там, на месте?

- Не волнуйтесь об этом - вы будете поняты, где бы ни оказались. Секрет прост - напротив ваших ушей парят два микроскопических датчика, осуществляющие перевод. Третий расположен надо лбом и предназначен для перевода вашей речи собеседнику, не отвечающему на сигнал наличия у него такого же устройства. Приборы фиксируются вашим собственным энергополем, оно же служит для них источником питания.

Степан повертел головой, вызвав у собеседника легкий смешок:

- Вы надеетесь их увидеть? Не старайтесь. Это можно сделать только с помощью микроскопа. Ну а теперь, если ваши вопросы исчерпаны... - Похоже, ему не терпелось приступить к заброске в бабье логово темного провинциала, являющегося на самом деле не чем иным, как новым и, без сомнения, мощным, однако еще толком не изученным оружием, при определенных условиях - массового поражения.

- Погодите! - воскликнул Степан, опасаясь, что его тут же телепортируют и закончить говорить ему придется уже в другом месте. И поспешил спросить: - А как же я вернусь назад?

- Ах, простите - я и забыл, что трансверсионный способ перехода для вас непривычен. Но в данном случае это действительно может стать проблемой... - Экселенц озабоченно почесал кончик носа, став вдруг ужасно похожим на простого землянина. Сходство длилось лишь миг - этакое мимолетное указание на общих, без сомнения, генетических предков - и было нивелировано дальнейшей речью, лишний раз доказывающей, как далеко нас опередили космические "родственники": - Чтобы осложнить нам десант, они подключили на планете антитрансверсионную сеть так, что попасть туда с других планет стало возможно в одну-единственную подконтрольную им точку. Выходит, что вернуться вы сможете только с их помощью, по достижении вами договоренности, на что все мы очень надеемся.

- Так-так. - Степан мрачно побарабанил по подлокотнику и спросил: - А если мне не удастся достигнуть консенсуса?

- Тогда вам придется немного подождать - думаю, ничего страшнее плена вам грозить не может. Причем недолгого - на случай провала вашей миссии уже разработан план десантной oпeрации с орбиты, и скоро вы будете освобождены бравыми ребятами из ударного спецкорпуса.

- А как скоро вы планируете сбросить десант?

- Боюсь, что наши стандартные цифры ни о чем вам не скажут, - развел руками Экселенц, бледно усмехнувшись. Все-таки он здорово волновался и не в силах был этого скрыть.

- Но я должен знать, сколько времени имеется в моем распоряжении?

- Ну хорошо. - Экселенц проявлял прямо-таки чудеса терпения, наверняка ему не свойственные. - Давайте договоримся так: вам даются сутки по тамошнему времени для наведения дипломатических мостов. Если до окончания этого срока мы не получаем от вас никаких сообщений или эти сообщения будут неудовлетворительными, то в дело вступают войска.

Степану не надо было повторять, что он является единственным шансом для взбунтовавшихся женщин избежать подобной альтернативы. Он встал, предчувствуя, что расслабиться перед заброской ему уже не дадут.

- Вам предстоит немедленно приступить к выполнению задания, - подтвердил его догадки "шеф". - Я, со своей стороны, хочу пожелать вам удачи и надеюсь на ваше скорейшее возвращение.

В завершение Экселенц многозначительно поднял палец, но лишь затем, чтобы навести его на Степана, словно прицеливаясь. Мгновение - и председатель Галактического Совета растворился, как засвеченная фотография, в хлынувшей со всех сторон ослепительной белизне.

Тому, для кого с самого детства весь мир ограничивался поверхностью родной планеты, действительно нелегко сразу привыкнуть к настолько прогрессивному способу транспортировки. Что касается Степана, так он даже спутал однажды, было дело, этот их трансверсионный переход с потусторонним миром. Зато с тех пор научился безошибочно его узнавать не только по световому, но и по некоему снежно-пепельному эффекту.

Ощущение, как и в предыдущие разы, было непередаваемым, но Степану сейчас было недосуг в него погружаться: он запоздало спохватился, что не задал еще парочку вопросов - например, что представляет собой "точка прибытия"? Где он, черт возьми, должен будет оказаться? Опять в каком-нибудь зале с президиумом? А может быть, в чистом поле или, например, в тюремной камере? Предположить можно было все что угодно. Неизвестность тревожила куда больше, чем любая явная угроза или знакомое, так сказать, зло - вроде вездесущей троицы спасателей-тире-убийц, готовой объявиться за каждой новой дверью. По идее, Экселенц обязан был дать сотруднику представление об ожидающей его обстановке, однако явно не стремился опреснять ему жизнь, лишая ее сюрпризов.

Если так, то сюрприз на сей раз удался: когда путешествие закончилось, Степан, едва оглядевшись на новом месте, непроизвольно отступил назад: в двух шагах перед ним зияла пропасть. Он увидел ее в неверном свете двух лун, глядящих с ночного неба: одна из них была голубовато-белой, слегка похожей на земную, вторая - густо-оранжевой, в темных пятнах - эта, пожалуй, смахивала на подгнивший апельсин, местами изъеденный садово-огородным вредителем.

Не успел он все это отметить, как что-то невидимое с силой толкнуло его в грудь, заставив упасть на спину. Попытавшись встать, он понял, что не может шевельнуть и пальцем: его словно приковало, как жертвенного барашка, к холодному, ровному камню. А мгновением позже неизвестно откуда, как будто бы с небес, раздался издевательский женский голос:

- Смотрите-ка, кто к нам пожаловал!

Степану, беспомощно распростертому на скале и вынужденному поэтому глядеть в зенит, показалось, что это заговорила одна из лун, а именно: оранжевая, чья цветовая гамма и подпорченный вид вполне соответствовали едкой интонации:

- Вот уж не думала, что они отважатся прислать мужчину! - Помолчав немного, она спросила у кого-то - обыденно так, словно о чем-то повседневном: - Ну что, сбросим его в пропасть?

- Его заставили, - предположил с ноткой сочувствия другой голос, невольно приписанный Степаном белой луне, с первых минут куда больше ему понравившейся. - Или он - чертовски отчаянный парень! - добавила она, еще больше расположив к себе Степана.

- Я прибыл сюда добровольно! - крикнул он, прекрасно осознавая, в каком находится дурацком положении - прижатый, можно сказать, к горе неведомой силой, пытается разговаривать со спутниками Морры. Но голоса смолкли, из чего Степан сделал вывод, что, наверное, услышан - не лунами, конечно, а озвучивавшей их парочкой. - Для ведения переговоров! - уточнил он, слегка ободренный их молчанием, условно сочтя его за внимание. - Вы можете сбросить меня в пропасть, но сначала выслушайте. Поверьте, это в ваших интересах: в ближайшее время вам грозит... - Тут речь его оборвалась, и больше он не смог, как ни старался, произнести ни слова - его рот как будто прикрыло мягкой лапой, совсем не напоминающей кляп - разве что результатом: его заткнули.

- Опять угрозы, - вздохнул второй голос. - Подумать только - и ради того, чтобы лишний раз припугнуть нас, он готов был пожертвовать жизнью! - "Белая" ему явно сочувствовала и, возможно, готова была его слушать, а большего ему и не требовалось. Но "бурая" - эта жертва космической плодожорки, все испортила:

- Ты ошибаешься! - сказала она. - Перед нами вовсе не герой. Это потенциальный самоубийца, ищущий смерти, считай - просто говорящее послание со сноской: "По ознакомлении уничтожить".

- Не может быть! - удивилась "белая". - Что-то я не слышала ни о чем подобном...

- Когда я служила в органах Межпланетной Безопасности, - небрежно уронила "бурая", - одно время занималась их наймом. Типичный смертник. Уверена, что, если бы мы не заставили его замолчать, он сам в конце концов стал бы умолять нас о смерти.

Степан, конечно, не забыл, как донимал подобной просьбой Верлрока, но теперь-то он не помышлял ни о чем подобном! В данный момент его тревожила угроза, нависшая над жизнями невидимых собеседниц - где бы они ни находились, рядом с ними также незримо притаился его "зверь", готовый нанести упреждающий удар, и это они, а вовсе не он, балансировали у края пропасти. К несчастью для себя, они лишили его дара речи, так что вместо пламенных аргументов в свою, то есть по логике - в их, защиту он смог издать только неубедительное мычание. Разговор между тем продолжался:

- Получается, что, убив его, мы выполним самое заветное его желание?.. - размышляла "белая".

- Совершенно верно. Но пусть не надеется, что мы пойдем навстречу его мечте!

Вряд ли они заметили, что после этих слов пленник вздохнул с некоторым облегчением.

- Как же тогда с ним поступить? Не можем же мы просто отправить его обратно? Или... можем?

Тут Степан снова впал в отчаяние - посланника могли завернуть назад, даже предварительно не выслушав! Это грозило полным провалом его миротворческой миссии.

- Да ты в своем уме? - возмутился висящий в небесах гнилой фрукт. - Разумеется, мы его не отпустим.

- И что ты предлагаешь? Взять его в заложники?

- Он не может стать заложником, поскольку его уже заранее списали, - резонно заметила "пе-респелка". - Мы, пожалуй, сделаем вот что...

Объект спора, лишенный возможности внести в "лунный диалог" свою лепту, с тревогой ожидал их решения: мужчина, как известно, может пригодиться в хозяйстве не только в качестве рабочей силы, но и в иных целях. Первое и самое простое, что приходит в голову, - для продолжения рода. И очень сомнительно, что "зверь" станет его в таком случае спасать, если только не возникнет угрозы, что пленника заэксплуатируют его новыми обязанностями до смерти.

В это время "в эфире" раздался короткий взвизг. Будь он женским, стало бы ясно, что "зверь" счел уже ситуацию угрожающей и взялся за дело. Но нет - пока еще нет: такой звук издает приемник при смене радиопрограмм. И голоса исчезли - видимо, не сочли дальнейшее обсуждение достойным слуха невежественного самца.

Он остался лежать среди абсолютного безмолвия, нарушаемого лишь его собственным зубовным скрежетом.

Конечно, рассуждая здраво, торопиться ему по большому счету было некуда - спешить надлежало им, о чем они пока не подозревали. И, кажется, не собирались спрашивать, а вместо этого издевались над дипломатическим посланником в меру своего женского садизма. Луны безмолвно таращились на него с высоты, словно глаза глупого чудовища - один ясненький, а другой больной, не иначе как подбитый. Ему страсть как хотелось крикнуть: "Куда вы, тетки, подевались? Я, между прочим, замерзнуть могу!" Но приходилось молчать - не из гордости, а потому что он, как вы помните, был лишен права голоса принудительным методом. Иначе бы не постеснялся в выражениях, потому что ему в самом деле становилось чертовски холодно: лежа на камне, не в силах двинуться, он начал думать о том, что это, возможно, и есть их решение - оставить его прикованным, как Прометея, к горе, на растерзание здешним орлам или иным хищникам, которых тут, наверное, пруд пруди - охотиться-то некому, поскольку народонаселение - одни бабы. Хотя - он был уверен, что "зверь" не даст ему погибнуть и даже переохладиться вряд ли позволит. Но как насчет выполнения поставленных перед ними задач? Пока его вездесущий охранник не больно-то в этом способствовал, а ведь всего-то и надо было - изложить женщинам условия мирного решения их проблемы. Чего уж, казалось бы, проще?..

Но как ни кляни "зверя", а дело свое он знал: именно в тот момент, когда Степан понял, что начинает всерьез замерзать, где-то в районе его ног раздался мощный треск, затем последовал оглушительный грохот. После чего Степан неожиданно почувствовал, что свободен - его больше ничто не держало! Он пошевелил затекшими конечностями, потом сел и огляделся под затихающий аккомпанемент разбуженного обвалом горного эха. Зрелище перед ним открылось не для слабонервных, но Степан остался относительно спокоен - не впервой.

Плато, ставшее значительно короче, кончалось теперь ровно у его ног: часть скалы откололась и рухнула, что, видимо, нарушило стабильность наведенных здесь силовых полей и явилось причиной его освобождения. Редкая удача - сказал бы непосвященный свидетель, однако для Степана подобные катастрофические "фарты" уже являлись обычным делом. Главное - ничто больше не затыкало ему рот, поэтому он не преминул подать голос, надеясь, что связь продолжает работать и теперь-то уж ничто не помешает ему изложить невидимым стервам условия их капитуляции:

- Эй, вы, там! Слышите меня? Вызывает дипломатический курьер! Есть разговор! Прием!

Ответом ему была тишина - особая, гулкая, воцарившаяся только-только после обвала. Лишний раз сотрясать воздух он не опасался - если и рухнет еще что-нибудь, то разве что на голову того самого пресловутого орла или иного хищника, задумавшего отведать его печени. Так что привлечь голосом местных любителей свежей требухи он тоже не боялся. Тревожило его молчание двух "ягнят", что совсем недавно наперебой блеяли, а теперь не отзывались, словно их той скалой завалило. Ведь они могли находиться все это время вовсе не за тридевять земель, а где-то поблизости.

Запретив себе паниковать раньше времени, Степан решил подождать: вряд ли к нему потеряли интерес, выходит, так или иначе на него должны были выйти. Он стал прогуливаться вдоль площадки, осматривая местность, заодно пытаясь согреться.

Его заинтересовали огни в долине - их было сравнительно немного, но и время, поди, стояло позднее. "Вот где они - космические феминистки, стало быть, окопались", - думал Степан, подходя к самому краю. Надо заметить, что в прошлом он панически боялся высоты, теперь же буквально нависал над пропастью, лишь мимолетно удивляясь в душе собственному бесстрашию. Впрочем, какое там бесстрашие: да хоть задумай он сигануть отсюда вниз, все равно его неусыпный охранник ему этого не позволит, трудно сказать, как, но сумеет остановить, либо соломки внизу постелет, уж в этом-то Степан не сомневался. Но и прыгать, хотя бы ради эксперимента, пока не торопился - прежде всего дело. А после видно будет.

Потом, сделав шаг в сторону, он наткнулся ногой на какой-то предмет. На плато, оказывается, обреталась не только его персона, кроме того, тут что-то валялось.

Не задумываясь о последствиях - даже окажись это бомба, ему-то она в любом случае не повредит, - Степан наклонился и взял предмет в руки. Вещь была странная, совершенно непонятного предназначения - что-то вроде металлического жезла с двумя кнопками на рукоятке. Это здесь как будто обронили. Но кто?.. Вот еще загадка.

Ответ, вероятно, таился в кнопках - стоило Степану их обнаружить, как появился непреодолимый соблазн нажать. Синдром кнопки - одна из самых мощных провокаций, изобретенных, или, скорее, открытых, человеком: загадочная кнопка, где бы она ни была расположена, действует магнетически на любое существо - вне зависимости от степени его разумности, - обладающее пальцами. Вопрос только в том, раньше или позже она будет нажата.

А в распоряжении Степана волею обстоятельств оказалось целых две кнопки. Какое искушение, не правда ли? Именно поэтому он не стал пока ничего нажимать. Все, что ему требовалось, - это лишь быть услышанным, и не настолько отчаянным было его положение, чтобы вступать в игру с непредсказуемыми последствиями. Женщины - существа коварные, могли специально подкинуть ему этот пульт, уверенные, что он не устоит перед соблазном. А там - кто знает, какие сюрпризы его ждут, одно можно сказать наверняка - вряд ли они будут приятными. У него имелись сутки, уже чуть меньше, и, если здешние хозяйки намерены были занять позицию молчаливого ожидания, что ж - это время он как-нибудь продержится, не прибегая к сомнительной возможности добиться чего-либо с помощью подозрительных находок.

Впрочем, оставаться в бездействии он тоже не собирался - жалко же баб, пропадут ведь из-за своего глупого упрямства! Опять же, холодно было сидеть тут, ничего не предпринимая. Небо к этому времени слегка посветлело, и Степан решил разведать, можно ли будет с рассветом спуститься в долину, чтобы явиться к ним во плоти и заставить-таки себя выслушать.

- Оставайтесь на месте и положите конденсор! - раздался над ним в этот момент властный голос - тот самый, что его воображение приписывало буролицей луне, этой перезрелой брюкве - хотя, конечно, старушка была ни при чем, тем более что ближе к утру она изрядно потускнела и ладилась к горизонту - на покой.

Для начала он постарался не подать виду, как рад восстановлению связи. Чтобы наладить с ними взаимопонимание, необходимо было действовать с хитростью. Говорить по-хорошему он уже пытался, и к чему это привело? Ему просто грубо заткнули рот. Не-ет, он уже понял, что вежливостью и хорошими манерами проложишь путь не в любые женские сердца. Тут явно требовался иной, более грамотный подход.

- Положить МОЙ конденсор? - сказал он наглым тоном, подкидывая в руке жезл, как бы пробуя его на вес. - И постоять на месте? А с какой это стати? Давайте-ка вы заткнетесь и не будете мне указывать! Думаю, я и сам прекрасно разберусь, что мне делать.

- Лжец! - вот и второй голос прорезался, да еще как агрессивно! - Этот конденсор принадлежал Митле Ифасек, которую ты убил!

Степан презрительно хмыкнул и слегка оступился. Так это выглядело. На самом же деле от ее заявления он чуть с плато не свалился: сидя тут в одиночестве, он, оказывается, успел тем временем кого-то убить! Но уж наверняка не невинную овечку. У него мелькнула догадка, что могло стать причиной гибели Митлы Ифасек: решив, что смерть для него - это сплошное удовольствие, они придумали ему в наказание что-то другое и подослали сюда Митлу. Значит, она в их представлении могла стать чем-то похуже смерти.

- Я ни минуты не сомневалась, что ваша цель - диверсия, - сообщила первая холодно и вдруг раскочегарилась: - Вы провалились на первых шагах, и имейте в виду, что никакой конденсор не спасет вас от расплаты!

- Так, стоп, дамы. - Степан нахмурился, не забывая, однако, небрежно вертеть в руке жезл. - Во-первых, я никуда пока еще не провалился, в отличие от вашей Метлы или Митлы, не знаю, как ее там. Кстати, уверен, что она получила по заслугам. И предупреждаю сразу, чтобы меня потом не называли лжецом, извергом и, м-да... чудовищем: если с вашей стороны будут еще попытки нанести моей дипломатической персоне какой-либо вред, то они закончатся также плачевно.

- Ты поплатишься! - с ненавистью пригрозила вторая.

- И очень скоро! - веско залакировала первая.

К сожалению, они не желали слышать голос разума, то есть в данном случае - его, Степана, голос попросту прошел мимо их ушей. А вот он слушал их достаточно внимательно и многое понял: например, что обвал, способствовавший его освобождению, заодно погреб под собой явившуюся сюда для расправы Митлу. И что именно она выронила тут эту штуку, именуемую "конденсор". И наконец, что этот конденсор может ему в скором времени весьма пригодиться, если он не оставит мысль спасти этих дур от готовящегося десанта и обещанных Экселенцем жестоких мер, не предусматривающих снисхождения. Дурам, как известно, везет, повезло им и со Степаном - невзирая на их упрямство в стремлении с ним разделаться, он не отступил от своего намерения. Пожалуй, ему не стоило пока спускаться в долину - зачем, раз они собираются сами к нему нагрянуть? Остается немного подождать.

Прошло всего несколько минут, когда в предрассветных сумерках над плато возник темный прямоугольник, очертаниями весьма напоминающий дверь. Степан понял, что на его глазах формируется переходный канал - вроде тех, что использовали спасатели, преследовавшие его на Земле. Итак, здешние амазонки готовились к осуществлению своих угроз. А он, со своей стороны, решил, что настала пора испытать конденсор, не дожидаясь, пока из загустевшей пространственной дыры посыпятся сюрпризы.

Он навел на нее жезл и втопил одну из кнопок - какая попала под палец. Естественно, он не знал, что должно за этим последовать, просто опасался, что, оставайся он в бездействии, "зверь" примется за женщин куда круче, чем способен конденсор, и может быть даже пожестче, чем межпланетный спецназ.

В результате ли его действий, или по каким-то другим причинам темнота в прямоугольнике пошла рябью, уподобившись помехам на большом мониторе, а потом, совсем уже довершив сходство, там стали появляться, сменяя друг друга, объемные картины. В основном это были помещения - по большей части тесные и скудно обставленные, мелькнул полупустой зал какого-то трактира... Затем появилась маленькая площадь, освещенная единственным фонарем. Темнота, безлюдье... Вероятно, все это принадлежало городу, раскинувшемуся внизу - там, в долине, еще царила полноценная ночь. А картины продолжали меняться - вот возникла комната с камином, пылающим так близко, что, кажется, ступи через порог и сможешь прилечь на расстеленный перед ним ворсистый коврик.

Явственно ощутив хлынувшую оттуда волну тепла, Степан почти машинально убрал палец с кнопки. И, о чудо - камин зафиксировался! Огонь продолжал потрескивать, казалось, всего в нескольких шагах от него, действительно согревая!

- А ничего штучка, - проворчал он, с новым интересом рассматривая конденсор, не забывая поворачиваться к теплу то одним, то другим боком. Закоченевшие члены возвращались к жизни, вместе с тем оттаивали и мысли: Степан подумал о том, что при желании мог бы сейчас шагнуть в эту комнату, и альпинистом быть не надо - вот он, проход, ступай прямиком туда, разыскивай их женское начальство и предъявляй им ультиматумы непосредственно на месте. Но этот путь он временно отринул: здесь была его твердыня, его, можно сказать, ставка. Тут, в горах, ему была гарантирована относительная неприступность, и какая-никакая связь уже была налажена. А теперь вот и отопление появилось, словно по заказу.

Степан подвел предварительные итоги: чтобы до него добраться, был создан переходный канал. А он его, выходит, запросто переключил на свои нужды. Да, исключительно полезный прибор достался ему от злонамеренной Митлы, ликвидированной "зверем". Он же наверняка разжал ее руку, заставив выронить жезл. А потом положил палец "хозяина" на нужную кнопку - и планы противника он, похоже, с ее помощью сорвал, и теплом хозяина обеспечил. Все одно к одному. Назначение второй кнопки оставалось неясным, и Степан не спешил пока ее трогать - кто его знает, к чему это приведет, а сейчас предпочтительнее было сохранять стабильность.

Светало тут с потрясающей быстротой - только что едва брезжил рассвет, и вот уже из-за горизонта выплыл радостный шар солнца, словно оборвалась державшая его за краем земли ниточка. Не верилось, что это большое доброе светило может быть лишь светлой точкой в небесах его родной Земли, и весь открывшийся перед ним сумасшедший, ветреный простор принадлежит иной планете, чужому миру.

Но доказательства не заставили себя ждать: стоило световой волне пролиться в долину, как оттуда взвилось несколько сверкающих песчинок. Двигаясь в безупречном порядке, они взяли курс прямиком на скалу, ставшую теперь резиденцией ненавистного посланника.

Хотелось бы ему, чтобы эта стремительная стайка оказалась мирной делегацией, летящей сюда с целью извиниться за неподобающий прием и начать наконец нормальные переговоры. Увы - об этом не приходилось и мечтать. Оставалось надеяться, моррианки в своих действиях станут руководствоваться доводами разума либо на худой конец - хваленой женской интуицией. В самом деле - ну что им стоило его выслушать, ведь это так просто! Гораздо проще, чем убить.

Жаль только, что они об этом не знали. И вот уже одна из четырех маленьких, похожих на острые льдинки машин, потеряв на полпути скорость, беспомощно заваливается на крыло, уходя в сторону, падая все ниже. Не иначе как в ней что-то сломалось. А может быть, у пилота произошла спонтанная остановка сердца?.. И остальных не миновала чаша сия: они как будто слегка растерялись, утратив при этом слаженность в движении. Миг - и две машины столкнулись. Полыхнул взрыв - и вот уже огненное месиво, кувыркаясь, падает на землю. Из четырех аппаратов, так красиво вылетевших только что на расправу, целым остался лишь один: неприкаянно покружив над местом катастрофы, он вновь устремился в направлении Степана, с явным намерением в одиночку закончить начатое; вряд ли планы пилота изменились, ведь с тем она и летела, чтобы уничтожить чужака. Теперь ее ненависть утроилась, амазонка алкала возмездия, вследствие чего приходилось опасаться, что вскоре ее вместе с аппаратом разорвет просто-напросто в мелкие клочья.

Испробовать вторую кнопку на конденсоре - вот все, что Степан мог предпринять в очень слабой надежде, что это как-то поможет летунье выжить. Раздумывать было некогда - аппарат стремительно приближался, нацеленный острием прямо в Степана, словно в намерении нанизать его себе на нос. Направив жезл в другую сторону, Степан нажал разок на пробу - вдруг это окажется оружие, но ему-то ведь требовалось не убить, а спасти.

И сразу обратил внимание на появившиеся вокруг радужные всполохи. Воздух над ним заслоился, преломляя свет, заключая обладателя жезла в просторную полусферу, играющую всеми цветами спектра, наподобие мыльного пузыря. Довершив праздничное ощущение, в "пузырь" ударили, прыснув во все стороны, рубиновые росчерки. Источником нового лазерного шоу был тот самый летательный аппарат, оставшийся все-таки невредимым - эфемерный на вид "пузырь" сделал смертельный фейерверк, льющийся из-под узких крыльев, не только более зрелищным, но и абсолютно безвредным для Степана.

Вывод был очевиден: вторая кнопка обеспечила его защитным полем. "Два, нет, уже три-ноль в нашу пользу, считая Митлу", - подумал Степан, с удовольствием наблюдая за небесным представлением, так славно отмечающим его триумф. Но, увы, пока еще не победу.

Пилот заходила на цель снова и снова, будто задалась целью продлить гостю праздник, никак не желая признать свое бессилие перед "мыльной" преградой. А, может быть, она надеялась, что у "дорогого гостя" в приборе сядет батарея?.. Степан-то посчитал, что жезл, судя по названию, способен сам конденсировать энергию, черпая ее, например - почему нет? - из окружающей среды: гравитационную там, тепловую, квантовую - мало, что ли, ее, бесхозной, вокруг пропадает? Да чертова уйма! Как бы там ни было, артналет продолжался - носился туда-сюда штурмовик, сверкали лазерные вспышки, высекая каменное крошево из скалы за пределами непрошибаемого колпака.

Заглядевшись на светопредставление, Степан не сразу заметил, что под его надежным куполом зреет новая подлянка: рядом с ним, в непосредственной близости от мирно пылающего камина, стала под шумок образовываться еще одна "дверь" - не снаружи, а, к сожалению, внутри строго огороженной зоны. Без сомнения, оттуда готовилась какая-то очередная пакость: еще немного, и она бы осуществилась, причем, рассуждая логически-с результатом, прямо противоположным задуманному, то есть в ущерб самим пакостницам - не ткни Степан вовремя опять в первую кнопку.

Успел - новоявленный пространственный канал, не успев нагадить, повторил участь предыдущего: едва образовавшись, он заволокся рябью помех, а потом стал переключаться, демонстрируя на сей раз более оживленные картины - утро заставило нежные создания, не участвовавшие в операции по истреблению гостя, повылезать из своих постелей. Степан получил возможность составить некоторое представление о жизни и быте обитательниц Морры, но ведь и они имели возможность его видеть: многие не обращали на него внимания, а некоторые замирали в удивлении - кто это перед ними явился в "дверной" раме, словно призрак вернувшегося поутру с загула муженька? Хорошо, что переключение происходило достаточно быстро, не давая им возможности что-то сообразить; к слову сказать, и в "мужья" он подошел бы далеко не каждой.

Вопреки утверждению Экселенца, "нежные создания" на Морре были не только человечьего рода-племени: женская оппозиция, по крайней мере та, что наводила сейчас порядок в своих домах и совершала утренний променад по улицам, состояла из представительниц нескольких рас, объединившихся в борьбе против мужского шовинизма. Паучих среди них, правда, не было, а вот насчет загадочных кршасов Степан бы не поручился. Он успел насчитать четыре разновидности амазонок, когда после очередного "переключения канала" оттуда к нему на плато неожиданно выдвинулся крупный предмет быта, а именно - стол.

"Они что, решили таким образом заклинить дверь?" - была его первая мысль. Но происходящее больше смахивало на бытовую сценку: с другой стороны стол толкали две дамы - человеческая, довольно худая и в летах, пыхтела в компании с шерстистой особью, похожей на синего псифа из Галактического Совета, но эта была помельче и перекрашена в малиновый цвет (если только девочки у них не были розовыми от природы). Дружным рывком они пропихнули стол к Степану, облегченно перевели дух, а потом замерли на пороге, соображая, что задвинули его, кажется, не по адресу.

В этот миг "канал" переключился, и озадаченные дамы исчезли, сменившись сельскохозяйственным ландшафтом. Степан отпустил кнопку и вновь нажал, чем добился неожиданного результата: "дверь" закрылась, иначе говоря, исчезла, как бы выполнив свою миссию, то есть окончательно довершив сходство этой небольшой площадки в горах с его личным кабинетом: стол неплохо смотрелся у камина - мало кто может рассчитывать на такие шикарные условия, считаясь диверсантом во вражеском лагере. Скорее им уготованы сырые, зарешеченные подвалы с нарами. А Степану здесь для полного комфорта не хватало только кресла. Но если события будут развиваться в том же ключе, то к вечеру он, пожалуй, станет обладателем роскошного интерьера. "И теплый клозет не помешал бы, а то неудобно как-то с горы..."

С такими мыслями Степа подошел к столу, не обращая больше внимания на назойливую авиацию, все еще штурмовавшую в единственном числе его купол, нимало ему не вредя, создавая только ливневым огнем радостное ощущение салюта.

Из стола пригласительно выдвинулось нечто вроде табуретки. Не успел он обрадоваться этой, какой ни на есть, подходящей к случаю мебели, как на его глазах - раз-два, раз-два - табуретка разложилась в изящное кресло. Другой бы на его месте сто раз подумал, стоит ли иметь дело с такой что-то чересчур услужливой мебелью: отравленная иголка в сиденье, захлестывающаяся на шее петля, электрический разряд в седалище - мало ли что может придумать женское воображение, изощренное в интригах? Наш Степан на подобные страхи только поплевывал.

Сев по-хозяйски за стол, он поначалу едва из-за него не выскочил. Не успел - так и остолбенел, сидя, только глаза тараща: столешница раздвинулась, явив на свет, прямо ему под нос блюдо с пельменями. То есть, скажем так - с чем-то, выглядящим и пахнущим в точности, как аппетитные, только что сваренные пельмени. Тут-то Степан и обнаружил на подлокотнике панель, вначале им не замеченную - усевшись, он, оказывается, случайно что-то там нажал, и результат теперь красовался перед ним, дразня обоняние, пробуждая всем своим видом в усталом организме волчий голод. Конечно, это мог быть хитроумный план, разработанный феминистками с целью уничтожить дипломатического посланника, накормив его отравой. На яды он "зверя" еще не проверял - до сих пор не было случая.

"Обожруся и помру молодым", - вздохнул Степан, с обреченным видом взял в руку лежавший рядом прибор, похожий на вилку, и принялся за пельмени: внутри они оказались тоже белыми, но вкус имели мясной. Поглощая их с истинным наслаждением, он краем глаза следил, как удаляется летательный аппарат, исчерпавший как минимум годовой боезапас на щедрый фейрверк по случаю Степанова прибытия.

Расправившись с угощением, Ладынин не спешил выйти из-за стола: пока симптомов отравления не наблюдалось, а там, кто его знает - вдруг да прихватит в самый неподходящий момент? В ожидании колик или других неприятных сигналов из глубин организма он принялся изучать панель на подлокотнике: вызвал себе еще несколько блюд, отведал то, другое, научился убирать неугодные заодно с грязной посудой, потом добрался до напитков и устроил неторопливую дегустацию, наблюдая за дальнейшей программой, начатой для него тем временем здешними гостеприимными хозяйками.

Женщины, надо отдать им должное, старались на славу, дорогому гостю было на что посмотреть: вокруг разворачивалась поистине апокалиптическая картина безнадежной борьбы женской ненависти - с чем?.. Со стороны складывалось впечатление, что с жестоким роком, благоволящим дипкурьеру. Взрывались, не долетев до цели, запущенные в него из долины ракеты, горели и падали новые истребители, там и сям образовывались пространственные двери - из одних пытались стрелять, из других что-то сыпать, людские фигурки шагали в пропасть... Каналы возникали с явными погрешностями в расчетах и гасли, иногда мерцая припадочно, иногда окрашиваясь изнутри зловеще-бордовым. Через какое-то время землю внизу заволокло черным дымом, поднимавшимся сразу в нескольких местах.

В эпицентре этого безумия, как в глазе урагана, сидел Степан Ладынин - мрачный и неуязвимый, словно адский дух, призванный, между прочим, "восстановить мир и порядок во имя процветания..." и так далее. Он нес возмездие в самый момент совершения греха, не отходя, как говорится, от кассы: замахнулись по правой щеке - трах! Получайте перелом руки и сто раз подумайте, прежде чем бить по левой. А уж если задумали убить - не обессудьте: кто на нас с мечом... Хорошо, если только меч сломается, не снеся при этом дурную голову. Таким образом постепенно, шаг за шагом в агрессорах вырабатывается смирение - куда тебе христианскому! То ведь на любви зиждется, с коей во все времена был и сейчас наблюдается страшнейший дифицит, а это - на страхе. Ему-то уж точно все возрасты покорны, и его порывы, выходит, благотворны - потому что не заставляют лезть на крест, а дают шанс выжить. Степан с некоторых пор отказался от борьбы за выживание: "И хотел бы, кажется, взойти на крест, вместо этого становишься мессией страха. А ведь к тому идет - все предпосылки налицо, можно уже новое евангелие писать - от Степана Ладынина, антихриста. Чем Экселенц, вполне возможно, в скором времени и займется - в виде какого-нибудь свода законов и общегалактических постановлений, типа: "Не убий - раньше сам умрешь, не укради - руки отсохнут, не прелюбодействуй - прелюбодейка отвалится. Все - волей и при незримом содействии всемогущего Степана Ладынина, известного в миру как Просто Степан". А вот хреном тебя репчатым по лысой башке! Хотел амазонок к рукам прибрать - так я тебе устрою день независимости для угнетенных женщин всех рас! Вот только дождусь окончания военных действий - и устрою!"

Сейчас ничего другого не оставалось, кроме как ждать, когда ненависть иссякнет и дамы наберутся достаточно ума, чтобы осознать свое перед ним бессилие. Но амазонки оказались чертовски упрямы: раз за разом они продолжали остервенело биться с его охранной системой - си-речь с невезением, поломками, промашками, сбоями... "Зверю", словно на испытательном полигоне, предоставился отменный случай доказать свою стопроцентную надежность, тем временем Степан начал тревожиться: обещанные Экселенцем сутки по местному времени на поверку оказались слишком коротки: здешнее солнце катилось по небу чуть не вдвое быстрее земного - прямо-таки со спринтерской скоростью.

И вот уже на театр этой сумасшедшей войны упал черный занавес ночи, и багровыми пятнами обозначились пожары, полыхающие в долине. Глядя на творящийся там разор, Степан подумал о том, что имперские спецвойска возьмут теперь раскуроченное пиратское гнездо - этот оплот межпланетного феминизма - голыми руками. Значит, моррианки были недалеки от истины, назвав его диверсантом. Стало очевидно, чего с его помощью добивался Экселенц: не договориться с ними о капитуляции - уж он-то как никто должен был понимать абсурдность подобного замысла, а ослабить заведомого противника, выведя из строя лучших бойцов, уничтожив боезапас и запоров им аппаратуру. Теперь его задумки блестяще осуществились, и исполнителю не пришлось пошевелить ради этого даже пальцем - достаточно оказалось одного его присутствия в заданном месте. Заодно доказано, какой он есть уникальный суперагент - поистине СУПЕР! Мечта всех шпионских и террористических организаций, существовавших с начала мира. Сейчас, когда на орбите ведется подготовка к десанту, Экселенц наверняка уже списал строптивых баб со счетов и разрабатывает план, как по завершении операции прибрать к рукам нового агента, чтобы тот думать забыл о свободе воли и оказался полностью под его контролем. А интриган он прожженный, каким и полагается быть крупному политику. К тому же Степан сам подсказал ему способ обойти "зверя": любые, в том числе и достаточно жесткие действия по отношению к нему - такие, например, как заключение под стражу, могут пройти, если они не несут в себе угрозу его жизни.