Чтение 7–й страницы книги ~Профессия

- Отсюда надо уходить, - сказал он, видя, что Степан уже более или менее владеет конечностями. - Они скоро вернутся - столько мяса тут оставили, да и нас, гм-гм, не отказались бы оприходовать. Выжать то есть.

Как иллюстрация к последним словам послышалось бульканье - Грумпель тоже занимался своего рода выжиманием: усевшись на свое старое место возле разоренного стола, он разливал из большой фляги - до этого он был занят собиранием чарок, раскиданных бурей событий по всей полянке.

- Маски можно снять с этих... - сглотнув, добавил старик и махнул головой в сторону убитых.

- Брыдлу никакая маска не налезет, - подал рассудительное замечание Грумпель. Склайс с досадой стукнул себя по лбу.

- Тогда... Я знаю! Вот что надо делать! - Несомненно, он был оптимистом по жизни и продолжал оставаться им за считаные дни до конца света. - Бргрдл побежит изо всех сил, а мы в масках быстренько пойдем следом. Отбежит на сколько сможет, потом, конечно, упадет, а мы его закамуфлируем...

- Она, - сказал Степан, усаживаяь рядом с Грумпелем. - Брдл - это она. Она отменный воин, ей все нипочем. И я могу сказать точно, даже не спрашивая, что она никуда не побежит. Мне тоже придется остаться рядом. Так что уходите без нас.

Выслушав это предложение, Склайс со вздохом сел и достал из кармана кусок хрюпа.

Вот ведь как получалось! Мужики вернулись, чтобы их освободить. И освободили. Зря, что ли, выходит?.. Опять они остаются ждать выжимате-лей? Степан принял рюмку у Грумпеля, торопливо сказал:

- Наши жизни вне опасности - во-первых, мы им нужны живыми. Они нас в прошлый раз хитростью взяли. Но теперь-то уж мы им покажем!

- А я вам помогу, - сказал Грумпель и без перехода предложил: - Выпьем!

Выпили. Арл тоже не осталась в стороне. Грумпель тихо крякнул, а Склайс залучился такой гордостью, словно сам лично ее выдрессировал, когда драконица аккуратно взяла чашку зубами за краешки и быстро выпрямилась, запрокидывая голову. С такими матерыми приемчиками она легко вписалась бы в любое застолье, а после третьей все бы уже воспринимали ее запросто, почти как обычную собутыльницу, разве что слегка страшноватую.

Звеньк - драконица наклонилась, поставив пустую посуду на свободное место, рядом со Степановой. Оторвав от нее завороженный взгляд, Склайс стал быстренько разливать по новой.

- Ну что с вами делать, - сказал он, выпрямляясь с чаркой в руке. - Придется и мне остаться.

- Вам нельзя, - решительно возразил Степан. - Мы - другое дело: Арл неуязвима, даже для ракет. А я... - надо было как-то объяснить им, и он объяснил: - Я - ну просто чертовски везучий парень.

Грумпель шумно вздохнул:

- Все здешние дороги к смерти стали слишком коротки. Но все-таки у нас еще есть выбор. Я выбираю - эту.

- А я не собираюсь умирать, - сообщил Склайс, хрустя своим любимым овощем. - Степан говорил, что их ученые уверены: Остров стабилизируется. А их ученые в этом кое-что смыслят! Вот потреплем выжимателей и еще порадуемся на нашей землице.

"Страна контрастов!" - думал Степан. В благополучных мирах все размыто. Катастрофы наводят резкость. Появляются четкие границы, без полутонов, и ты сам высвечиваешься, как персонаж детской сказки - белым либо черным. И тогда собственный цвет может оказаться неожиданным. Но, так или иначе, ты притягиваешься к своим - цвета больше не смешиваются, они проступают: одни люди пытаются тебя "выжимать", а другие, вот поди ж ты, готовы жертвовать за тебя жизнью.

- Знаете, чего я хочу? - Степан глядел на своих друзей - настоящих, в чем не приходилось сомневаться, подаренных ему судьбой за миллиарды парсек от родного дома. - Иногда навещать вас, потом, когда все трудности останутся позади. И посмотреть на ваш Остров - каким он станет?

Они не успели ответить. Вдали родился знакомый нарастающий рокот: скорее всего к отступившим спешило подкрепление. Грумпель вместил все свои чувства в одно емкое слово:

- Выпьем!

Выпили.

Степан отошел подобрать что-нибудь из оружия, в изобилии валявшегося в округе. Быстро обзаведшись стволом, он еще и вдоволь запасся патронами. Арл тем временем порыскала и тоже разжилась автоматами, в количестве четырех - Степан еще подумал, что был бы за нее совершенно спокоен, если бы бргрдлы умели стрелять и, разумеется, попадать в цель с закрытыми глазами. Грумпель со Склайсом не отставали - дело предстояло жаркое.

Потом они стояли наготове, вглядываясь в ватную пелену, заменявшую тут небо. Штурмовик рыскал где-то поблизости, но за пределами видимости: на сей раз он не спешил светиться и сыпать десант прямо пришельцам на головы. Ну разумеется, по последним сведениям, у "островитян" теперь имелся гранатомет - и аппарат берег свое толстое пузо. Взгрустнув по поводу его чрезмерной осторожности - Грумпель уже готовился, задрав в небо пушку, долбануть без промаха, - все пришли к выводу, что нападения надо ждать с земли. Следовало рассредоточиться по границе, что они немедленно и сделали - теперь каждый контролировал свой участок, дожидаясь, пока из плеши полезет враг. Ждать пришлось недолго: наступление началось разом, со всех сторон.

Степан был настроен на серьезную драку, но, Остров свидетель, ТАКОГО он не ожидал: круша руины и поднимая тучи пыли, на приступ маленького оазиса шли человекоподобные громилы с ребристыми забралами вместо лиц. Они наводили ужас, их мощь впечатляла, но скорее всего это все-таки были люди, одетые в специальную броню с мускульным усилением - само собой, пуленепробиваемую, в чем Степан убедился, расстреляв по ним изрядную часть боезапаса. Игнорируя стучавший по панцирям град пуль и почти не стреляя, они надвигались - размеренно и неумолимо, как стихийное бедствие, прущее на твой дом и презирающее суету обреченных хозяев.

Через некоторое время Степану уже пришлось отступать. Вся беда в том, что отступать-то было практически некуда: он пятился, сознавая, что путь до центра островка недолог, а там их зажмут - и вся недолга. Конец сражению. Неподалеку, по правую руку раз за разом бил гранатомет, но, даже если бы Грумпелю удалось пробить брешь в наступающих, Степан не мог уйти с островка, бросив здесь Арл. Однако у самого Грумпеля со Склайсом еще оставалась возможность бежать, тем паче что они, в отличие от двух "инопланетян", были в высшей степени уязвимы и живыми врагам не нужны.

С этой мыслью Степан развернулся и побежал к Склайсу, державшему оборону на противоположном краю: надо было срочно тащить старика в сектор Грумпеля, где, возможно, образовалась лазейка. Достигнув центральной поляны, Ладынин увидел впереди нечто, заставившее его резко затормозить.

На том самом месте, где они недавно застольничали, топтались два крупных таких паучка, знакомой черно-красной расцветки. А между членистоногими стояла женщина, чья наружность также запечатлелась в его памяти: именно она пообещала отправить его "восвояси", то есть следовало понимать так - в преисподнюю. Картина напоминала эпизод из фильма, где людей уменьшают до размера насекомых. Эта оригинальная троица, состоявшая, надо понимать, исключительно из дам, пожаловала сюда явно не из праздного любопытства, о чем Степан догадался еще до того, как женщина указала пальцем в его сторону. Но паучихи заметили его раньше: в тот момент, когда она только поднимала руку - словно хозяйка, натравливающая на него своих тварей, они уже находились в прыжке.

Даже Степан в его возбужденном состоянии не мог сравниться с ними в скорости реакции: не успел он вскинуть автомат, как тот уже летел в сторону, выбитый членистой ногой, а сам он оказался не в силах двигать руками и ногами тоже, поскольку их стягивали липкие путы. Он зашатался, но паучихи не позволили ему упасть: аккуратно подталкивая и крутя, они сноровисто превращали его в подобие кокона, вернее - в иммитацию несчастной мухи, заготовляемой на обед. Вроде бы даже слюна увлажнила мелькающие среди лап серповидные жвала. Однако питание на сей раз не входило, по-видимому, в их планы, иначе не паковать бы им его, аки мумию любимого слепня, а в лучшем случае лечиться от переломов многочисленных конечностей, а в худшем и наиболее вероятном - пасть случайными жертвами на поле брани. Ведь вокруг по-прежнему гремело сражение: не смолкали автоматные очереди, в секторе Грумпеля тяжело бухал гранатомет. Наши еще держались! Каково же было Степану, силой вырванному из их рядов в такой ответственный момент!..

Быстро покончив с упаковкой, паучихи замерли, и Степан, чье лицо оставалось открытым, как у младенца в пеленках, понял, что они глядят на женщину. Та стояла на прежнем месте в терпеливом ожидании. Чего она дожидалась, осталось неясным, потому что островной мир утонул в сиянии трансверсии, и она исчезла вместе с ним.

Однако Степану было не до размышлений о ее судьбе: он думал о товарищах, брошенных в безнадежной ситуации на поле боя. Даже пауки с их пока еще неясными намерениями занимали его, как вполне конкретная сила, способная не только вернуть его назад, но и в корне изменить заранее предрешенный исход боя. К сожалению, в процессе переброски невозможно было начать переговоры. Оставалось дождаться прибытия на место. Он предполагал, что на другом конце трансверсальной "нити" его поджидает та самая восьминогая дама - Фома неверующий в паучьем обличье, уже поплатившаяся однажды за свое неверие. Что ж, тем легче будет с ней договориться.

Когда переход был закончен, перед его глазами вместо ожидаемого паука сформировалась этакая шерстяная гора небесно-голубого цвета, оказавшаяся не чем иным, как встречавшей его персоной. Кажется, эта раса называла себя пси-фами, а их женские особи были розового цвета (или любили в него краситься). Из чего следовало, что данная особь скорее всего была мужской. Псиф сидел в кресле, вполоборота к прибывшему Степану, их разделял низкий столик. Помещение было просторным, однако пауков в нем нигде не наблюдалось. Едва успев рассмотреть все это, спеленутый, как кукла, Степан с криком:

- По какому праву!.. - повалился на стол вниз лицом.

- Осторожнее! Прошу вас, не шевелитесь! - заволновался псиф, перемещаясь и чем-то шурша вне поля его зрения. - Потерпите совсем немного, сейчас я вас освобожу! - Что-то делая, он одновременно не переставал говорить, мешая до конца высказаться Степану: - Не волнуйтесь, вы в безопасности и находитесь под юрисдикцией псифов. Сразу должен сказать, что это не мы похитили вас с Острова. Согласитесь, ужасное место. И главное - вам там совсем не место! У нас - другое дело, наши планеты - самые экологически чистые в галактике, говорю это без хвастовства. Если пожелаете, вы сможете пройти здесь полный курс оздоровления и реабилитации...

- Не заговаривайте мне зубы! - выдавил Степан, лишенный возможности даже голову повернуть в своих "пеленках" и потому вынужденный лежать, уперевшись лицом в столешницу. Но это не помешало ему сделать разоблачение: - Вы в сговоре с пауками! - заявил он придушенно, делая безуспешные попытки вывести свои губы из состояния затяжного поцелуя с полированной поверхностью.

- Вы заблуждаетесь, что, впрочем, простительно при вашей неосведомленности в специфике межрасовых отношений. Мы лишь перехватили вас у сатаяле: отсекли при входе в трансверсию ваш канал и завернули его в нужную нам сторону - очень тонкое и, признаюсь, рискованное предприятие, в случае неудачи грозившее вам гибелью. Но ведь это, насколько нам известно, исключено?.. - осторожно спросил он и быстро заключил. - Доказательством является ваше присутствие здесь. Ну вот и все, прошу!

Кокон распался, и Степан наконец-то получил возможность встать на ноги.

- Разрешите представиться - Мрумор. А теперь, прошу вас, присаживайтесь! - любезно ворковал псиф, что совершенно не вязалось с его медвежьим обличьем - разве что с нежным цветом.

Тут же оказалось, что, упади Степан при своем появлении назад, он попал бы точнехонько в просторное кресло. Другой вопрос, что ему было некогда тут рассиживаться, поэтому вместо того, чтобы последовать гостеприимному предложению, он, не теряя ни минуты, приступил к изложению своего дела:

- Я зачем-то вам нужен, но это мы обсудим позже, а для начала помогите-ка вы мне: дайте оружие - какой-нибудь мазер или деструктор, в общем, что-нибудь поубойнее - и как можно скорее верните меня на Остров, в то самое место, откуда забрали.

- Ага, понимаю, - кивнул Мрумор, - вы попали в чужой мир, ассимилировались и всей душой включились в тамошние перипетии. Это бывает...

- Поймите лучше другое, - почти прорычал Степан, - я пока еще не давал согласия оказать вам помощь, возможно, что и не дам. Там остались мои друзья, если они погибнут, я разозлюсь уже всерьез, и тогда... - Он еще не успел придумать, что будет "тогда" - к счастью, этого и не потребовалось.

- Мы теряем время! - воскликнул псиф, рывком поднимаясь с места. Наверное, при этом он что-то нажал, потому что в помещении тут же появился второй псиф, чуть более крупных габаритов, в остальном, на взгляд Степана, совершенно неотличимый от первого.

- Бруф, три резака и генератор защиты! - распорядился Мрумор.

Услыхав, чего требует шеф, секретарь весь встрепенулся, словно бы даже увеличился в размерах и умчался наподобие лохматого снаряда, только синие патлы мелькнули. Похоже, что парню давно уже осточертело таскать начальству один только кофе.

- Я пойду с вами, - сказал Мрумор, тоже заметно взбодрившийся и визуально поздоровевший, наподобие распушившегося кота. - Надеюсь, вы не возражаете?

Теперь Степан понял, что увеличение объема - отнюдь не обман зрения, а следствие возбужденного вздыбливания шерсти.

- Там стреляют, - предупредил он: все же в лице Мрумора он имел дело с какой-то шишкой, а шишки не имеют привычки совать свой нос туда, где свистят пули.

- Юноша, - снисходительно вздохнул псиф, разве что по плечу его не похлопав, - дай вам Лебр-Покровитель пережить столько сражений, в скольких довелось участвовать мне, и нести на себе столько же шрамов!..

Поговорка о том, что шрамы украшают мужчину, бытует и у нас, вот только на псифе эти свидетельства перенесенных битв пришлось бы, видимо, очень долго отыскивать, причем скорее всего - на ощупь. Вывод: псифа украшают не столько шрамы, как по возможности более частое упоминание о них. Не исключено, что именно отсюда у них взяла начало разговорная речь, давшая в дальнейшем толчок развитию их цивилизации. "Вначале было слово..." У нас-то, если верить ученым, а не богословам, все началось с палки - сравнение, кажется, не в нашу пользу, но при рассмотрении палки как рычага эволюции...

"Повезло вам, ребята, что уродились не на одной с нами планете, - вздохнул про себя Степан. - Уж больно богатый у вас мех..." Разумеется, он и в мыслях не имел делиться подобными соображениями с псифом. Примечательно, что, закрыв глаза на внешность, тот вовсе не производил впечатления бывалого вояки - скорее этакого интеллигентного шефа, не исключено, что и в профессорском звании. Когда на самом-то деле, наверное, был в генеральском.

Но одна мысль оставалась доминирующей, пересиливая лирические отступления, вызванные вынужденным бездействием: он вспомнил одно замечание кого-то из своих первых инструкторов-спасателей - о том, что время на отсталых планетах, вследствие их удаленности от центра галактики, течет немного медленнее. Псифы, без сомнения, базировались где-то в центре, а Остров, судя по сходному с нашим уровню развития, находился на отшибе - значит, у него еще оставалась надежда успеть туда вовремя.

В комнату, разом сделав ее вдвое светлее, ворвался шмат неба с рваными краями и замер перед ними, молодцевато брякнув тремя устрашающими на вид пушечками. "Вот они какие - небеса обетованные..." - возникла порочащая заоблачные сферы мысль у Степана. Он не был циником, скорее реалистом: небеса, в прямом смысле обетованные, аллегорически так бы и выглядели - как синий, похожий на облако зверь, обвешанный оружием. Да и сейчас, в общем-то, кое-где уже...

- Идем! - грозно взрыкнул Мрумор, едва они взялись за пушки. Да, теперь это, без сомнения, был военный, причем сразу заметно, что в немалом звании. Он не потрудился объяснить невежественному землянину, как следует стрелять из врученного ему агрегата, поскольку не генеральское это дело - инструктаж салабонов. Хорошо, что для поиска гашетки большого ума не требовалось: как выяснилось, ручное оружие в разных мирах похоже. Другое дело - базовый принцип действия. В его несомненных преимуществах Степан убедился, когда вернулся с псифами на ту же площадку, откуда испарился недавно в компании пауков - под их, можно сказать, чутким руководством.

Трудно было судить наверняка, прошло ли тут меньше времени, пока он находился в отсутствии, если и так, то ненамного: надвижение " терминаторов", упорное и безостановочное, уже загнало маленькую компанию в центр островка, где они, окруженные со всех сторон, все еще держались, паля в четыре ствола по сужающемуся кольцу из бронированных выжимателей. Грумпель, прислонившись к драконьей спине, поливал наступающих из своего "гибрида" пулеметными очередями - очевидно, гранаты у него давно кончились. Рядом, прикрытый с тыла тою же непробиваемой драконицей, отчаянно молотил из автомата Склайс.

Четвертой в группе оборонявшихся была та самая дама с планеты Морра, натравившая на Степана пауков, а затем брошенная ими здесь на произвол судьбы, видимо, за ненадобностью. Сейчас в ее руках тоже был автомат, и она из него героически отстреливалась, притулившись к драконице сбоку.

Нападавшие почти не стреляли, несмотря на то что несли под огнем четверки некоторые потери: удачная пуля в сочленение брони либо продолжительная очередь в одну точку выводили отдельных металлических агрессоров из строя - они искрили, как перегоревшие электроприборы, начинали двигаться асинхронно и заваливались, дымя. Увы, таких было немного.

С появлением "группы поддержки" в лице Степана с двумя псифами положение на театре военных действий радикально изменилось: вновь прибывшие открыли по выжимателям огонь из своих лучевых аппаратов, оказавшийся куда более эффективным: наступление замедлилось - "терминаторы" методично выкашивались ослепительными импульсами, один за другим падали и дымились, прожигаемые ими насквозь. Тут уж они разразились ответной стрельбой, к счастью, запоздалой. Первые разрушители полегли очень быстро, а те, что шли следом, наткнулись на неожиданную преграду, едва уловимую глазом - даже Степан не сразу ее заметил и сделал еще несколько выстрелов, прежде чем понял, что Мрумор включил генератор защитного поля и теперь они накрыты силовым колпаком, находясь вне досягаемости для загребущих и не таких уж, как выяснилось, слабосильных лап его выжимательства.

- Какая мерзость! - высказался Мрумор, потрясая лохматой головой движением собаки, отгоняющей муху. Степан был полностью, с ним солидарен: разумные, употребляющие в пищу своих собратьев, устраивающие на них облавы, - что может быть мерзее? Но псиф, оказывается, имел в виду другое: - Что эти гуманоиды сделали со своей планетой!.. - В его голосе звучала искренняя горечь, и к ней Степан тоже от всей души присоединился бы, не будь у него тут других забот, кроме как ужасаться на пару с псифом. Но в это время он уже бежал к Грумпелю, склонившемуся над Склайсом, почему-то лежащим на земле. Причина тому могла быть только одна, до жути очевидная, но до последнего отвергаемая Степаном.

Он оттолкнул Грумпеля, что при других обстоятельствах было бы нелегко сделать. Три алых пятна, прострочивших наискось грудь старика, не оставили места сомнениям. Однако он еще дышал - воздух выходил из легких с хрипловатым бульканьем. Глаза его, широко открытые, глядели из-под дрожащих ресниц растерянно и чуть-чуть виновато.

- Склайс, дружище, потерпи! - с горячечной убедительностью заговорил Степан. - Мы тебя сейчас вытащим и моментально вылечим, ты только потерпи немного! - Он обернулся и крикнул: - Мрумор! - Потом хотел было вскочить, торопясь отдать распоряжение - скорее доставить этого раненого в самую что ни на есть лучшую галактическую больницу. Его остановило легкое прикосновение к руке.

- Не надо, - проговорил Склайс. Розовая пена, пузырившаяся в уголках его рта, выплеснулась и поползла вниз по длинной морщинке. - Со мной все будет хорошо... - С этими словами он слабо похлопал Степана по кисти, словно в утешение, и... умер.

Степан продолжал сидеть над ним, не замечая, как сгорбился рядом Грумпель, разом вдвое постарев, не слыша, как подошли псифы и как ненавидевшая весь род мужской дама что-то тихо и убедительно втолковывает Арл.

- Как бы мне унести его отсюда? Схоронить, чтобы эти не добрались, - тяжко обронил Грумпель.

И тогда Степан заплакал. Без всхлипов и рыданий - их он еще в силах был сдержать. Вот только проклятые, горькие слезы неудержимо рвались из глаз, струились по щекам, падали на застывшую грудь старика, орошая его смертельные раны, мешаясь с его кровью.

Почему только в сказках люди оживают от пролитых над ними слез?

Можно играть в героя, обладая силой, способной ради тебя рушить мосты и двигать горы. Легко становится принимать жертвы, ведь все это не всерьез, раз смерти нет, нет ран и увечий - для тебя. Можно даже искать гибели - и это тоже становится игрой, ведь судьба всегда подкинет тебе из рукава выигрышную карту. Тогда как твои партнеры по той наиболее жесткой из игр, где ставкой является жизнь, могут рассчитывать, как и встарь, лишь на удачу. Что ж, с их точки зрения, ты прочно оседлал Фортуну. А на поверку выходит - ты просто шулер, использующий приемы, которые современной науке еще только предстоит открыть. Не способный применить данные тебе безграничные возможности, чтобы спасти и защитить кого-нибудь, кроме себя...

- Не сочтите меня Черствой Бяксой, - заговорила роковая дама (вот именно этим - Черствой Бяксой Степан ее и считал, только до сих пор не мог подобрать столь точного определения), - но не отправиться ли нам отсюда в какое-нибудь более подходящее место? - Как видно, сама она была лишена такой возможности, иначе вряд ли сражалась бы тут отчаянно за жизнь плечом к плечу с обреченной командой. И в своем желании поскорее убраться с гибнущей планеты она оказалась не одинока. На плечо Степана легла тяжелая лапа псифа.

- Обещаю, - сказал Мрумор, - что у нас вы сможете похоронить своего друга с надлежащими почестями.

- Думаю, он предпочел бы быть погребенным здесь, на Острове. - Степан не сомневался, что так оно и было, хотя ему и не пришлось разговаривать на эту трму со Склайсом - неисправимым оптимистом и жизнелюбом, мечтавшим, несмотря на преклонный возраст, еще увидеть возрождение своего Острова.

- Понимаю. - Мрумор и не думал возражать, напротив, всем существом излучал суровое участие и желание помочь. Он так и спросил: - В чем должна состоять наша помощь?

Об этом надо было спросить у Грумпеля. Степан, вытерев рукавом слезы, уже было повернулся к нему, как вдруг ему показалось... Но этого не могло быть, просто не могло - наверное, влага еще застила глаза, вот и почудилось, что грудь Склайса поднялась и опустилась в легком вздохе.

На всякий случай Степан еще раз протер глаза и тут уже совершенно ясно увидел, что старик дышит - ровно и спокойно. По тому, как подался вперед Грумпель, он понял, что если это и мерещится, то не одному ему.

- Да он, кажется, жив! - раздался над ухом удивленный голос Мрумора.

В это мгновение Склайс открыл глаза.

- Я... ранен? - спросил он, приподнимая голову, вытер кровь с подбородка и с недоумением посмотрел на свои пальцы.

- В больницу его, скорее! - взволнованно распорядился Степан, не отдавая себе отчета, что пытается удержать старика в лежачем положении.

- Погодите, я чего-то не... того... - промолвил Склайс, порываясь сесть.

Вдруг до Степана дошло, что слишком уж он активен для тяжелораненого. Явившаяся вслед за тем невероятная мысль заставила его отпустить Склайса. Тот наконец сел, обвел присутствующих сияющим взглядом и почесал двумя руками пробитую пулями грудь.

- Чешется, - пожаловался он с шальной улыбкой - такая, наверное, бывает у человека, только что упавшего с небоскреба и обнаружившего, что абсолютно невредим. Потом Склайс принялся себя ощупывать, уделяя особо пристальное внимание украсившим балахон дыркам и расплывшимся вокруг них алым пятнам. Пошуровав руками в складках, он неожиданно извлек из них мокрую пулю, затем вторую...

- Ты, это... как себя чувствуешь? Может, водички?.. - нерешительно спросил Грумпель, в то время как остальные, не исключая и вредную даму, взирали на воскресшего в немом оцепенении, а у драконицы слегка открылась пасть.

- Как свежий фрюп! - ответствовал Склайс. В доказательство он обнажил впалую грудь, где наряду со следами еще не засохшей крови виднелись три небольших розовых шрама, прямо на глазах белеющих.

Лишним будет говорить, что Степан оцепенел вместе со всеми, но это только с виду. В голове его складывались и распадались одно за другим безумные предположения: что пули попали в Склайса уже на излете (с какого же расстояния в него должны были стрелять?); что они каким-то образом срикошетировали, например от автомата, и лишь слегка задели Склайса (а потом запутались в его балахоне?); что у Склайса был бронежилет, который он потом незаметно снял (зачем?); и наконец, что Склайс - местный бессмертный, вроде нашего Дункана Маклауда, о чем он до сих пор сам не догадывался (общеизвестно, что бессмертные не подозревают о своем даре до первого воскрешения). По сравнению с другими это предположение не имело изъянов по причине своей изначальной бредовости. С тем же и даже большим успехом Степан мог бы использовать собственный бред, уходящий корнями в сказки народов мира - о том, что Склайса воскресили упавшие на него слезы. Из той же оперы был, пожалуй, еще поцелуй, тоже подразумевающий передачу мертвому лицу некоей физиологической жидкости - видимо, с оживляющим эффектом.

"Постой-постой!.. Только в сказках, говоришь?"

Препарат, проглоченный им у Верлрока, входил теперь в состав его тела. Значит, какая-то доля могла содержаться и в слезах. А с ними попасть в кровь Склайса.

И реанимировать его!

Эта версия имела один очень большой плюс - ее ничего не стоило проверить.

- Нет, ну надо же, а?!. Просто невероятно! Я же сам видел!.. - басил в это время едва оправившийся от первого потрясения Грумпель, тряся и ощупывая восставшего из мертвых. - Живой!.. - восхищался и не верил он своим до сих пор сухим, а теперь вдруг увлажнившимся глазам. - Как же ты это?.. А?

Склайс в ответ только растерянно улыбался, пожимая плечами, - он знал о своем чудесном воскрешении немногим больше приятеля, и то немногое состояло из его ощущений во время смерти (если таковые имели место). Зато другие уже сделали для себя какие-то определенные выводы: все они - и Арл с Черствой Бяксой, и псифы глядели теперь не на спасенного, а на Степана, и на всех лицах, не исключая и нечеловеческих физиономий псифов, и драконьего "лица", вообще-то отличавшегося редкостным бесстрастием, читался плохо скрываемый благоговейный ужас.

- Я хочу проверить одну идею, - объявил он, стараясь не выглядеть слишком смущенным. Потом попросил у Грумпеля нож, чем привел всю компанию в состояние озадаченной настороженности: кто его знает, что за идеи могут возникнуть у человека, способного воскрешать людей из мертвых, и на ком он эти свои задумки вздумает проверить. Но Степана их опасения не смутили.

- Не бойтесь. И потерпите немного, - попросил он Склайса. - Это действительно очень важно, в первую очередь для вас.

Если он был прав, то Склайс, заимев в крови тот же "вирус", должен был стать неуязвимым.

- Ты, главное дело, не волнуйся, - засуетился Грумпель, нервничавший куда больше испытуемого, тем не менее доверявший Степану. - Потерпи, чего уж там, а потом мы с тобой за это дело жахнем.

- Чего мне теперь бояться, после такого! - беззаботно засмеялся Склайс, пропуская палец в одну из дырок на балахоне.

К счастью, для проверки вовсе не требовалось вновь его убивать. Достаточно было попытки нанести какое-либо повреждение. А поскольку Степан и сам являлся охраняемой персоной, он мог не опасаться вывихов, параличей или внезапных инфарктов: скорее всего у него просто сломается нож, как вышел когда-то из строя, например, дезинтегратор у Верлрока.

Он взял просветленного Склайса за руку - в другую Грумпель уже сунул ему для поднятия духа флягу. Выбрав наименее болезненную область, Степан сделал небольшой разрез на внешней стороне предплечья.

И... ничего. То есть - ничего из ряда вон выходящего: рана была нанесена, и быстрая струйка крови проложила извилистый путь к запястью, а грумпелевский нож щеголял свеженьким следом злодеяния на лезвии. Они еще некоторое время выжидательно глядели на разрез - в отличие от предыдущих ранений он и не думал затягиваться.

- Не получилось, - сказал Степан, улыбнувшись, - улыбка получилась немного виноватой. Он в самом деле надеялся, что нашел способ делиться своей силой. Но это оказалось не так.

Не так просто. Что-то все-таки было, в этих слезах. Как и в сказках о принцах и королевнах, пробуждающихся от смертного сна. Некое общее зерно, далекое от романтической мистики: со слезами передавалось не постоянное свойство, а лишь какая-то его составляющая, работающая одномоментно - вроде лекарства одноразового действия: мертвец оживает и тут же опять становится уязвим. Но и это было уже кое-что.

- Так мы собираемся все-таки куда-нибудь отсюда двигаться? - с делано бодрой раздраженностью спросила Бякса.

- Я бы предложил... - хрипло начал Мрумор, явно обрадовавшись ее почину, умолк, откашлялся и начал сызнова, на сей раз хорошо поставленным дипломатическим голосом: - Я бы предложил отправиться к нам на Роуэт, вы там сегодня уже были и имеете некоторое представление... А это место, согласитесь, вряд ли можно назвать подходящим для дружеской беседы. - Он тоскливо глянул по сторонам - невдалеке у границы поля все еще маячили железные солдаты, делая попытки ее преодолеть, - и вдруг добавил, не зловеще, а как бы в порядке информации:

- Здесь пахнет смертью.

Степан невольно кивнул, подразумевая не столько запах, а некое предчувствие, разлитое в воздухе, преследовавшее его во время пребывания на Острове. Даже когда их собственный маленький островок еще не подвергся экспансии, этот мир давил своей обреченностью, он словно был беременей ощущением стремительно надвигающегося конца.

- Насколько я понимаю, - сказал он псифу, - беседа нам предстоит не совсем дружеская, а скорее чисто деловая. Давайте называть вещи своими именами. И мне хотелось бы начать ее именно здесь - не из недоверия к вам, просто у меня на то имеются некоторые причины.

- Ну что ж... - Мрумор вздохнул, поежившись. Военный в нем только что, буквально на их глазах скончался, уступив место "профессору", и последнему, в отличие от первого, явно претило вести диалог на отравленной планете, в условиях практически прифронтовых. А слить в себе обе личности, образовав что-то среднее, он, очевидно, был не властен в силу такого вот своеобразного устройства психики его расы - на Земле, кстати, это назвали бы шизофренией, но как-то глупо было бы подходить к представителю иного вида со своими нормами. Спасибо уже и на том, что при всех отличиях у людей с псифами было все же, на удивление, много общего.

- ...Извольте, - сдался Мрумор. - Нам действительно крайне необходима ваша помощь. И мы заранее согласны заключить с вами договор на любых условиях.

- И в чем должна будет заключаться моя работа?

- В освобождении заложников, - сказал Мрумор.

Степан вспомнил, что и в Совете представитель псифов кричал что-то о неимоверном количестве заложников.

- Хорошо, если вы в состоянии будете выполнить мое условие, то я берусь вам помочь. Вы, помнится, говорили, что ваши планеты - самые чистые, ну, в экологическом плане?

- Да, псифы просто помешаны на борьбе с отходами и загрязнениями, что общеизвестно! - нетерпеливо подала голос Бякса.

- Замечательно, - кивнул Степан и выдал наконец сокровенное, словно из тяжелого орудия пальнул: - Тогда что вы скажете об Острове? Вам под силу было бы его очистить?

- Это и есть ваше условие? - спросил Мрумор с недоверием. Степан понял, что соглашение между ними вряд ли состоится - слишком уж непосильной была задача, и он это с самого начала прекрасно осознавал.

- В общем, да. - Этим его красноречие и ограничилось: глупо бьшо бы вдаваться в объяснения, как его угораздило дойти до столь высокого уровня сочувствия чужим проблемам. "Проникся", - как совершенно справедливо заметил Мрумор немногим ранее. Тот между тем ненадолго впал в размышление, а потом сказал:

- Вы запросили немалую цену за свои услуги.

Что-что, а уж это-то Степан понимал и только развел руками.

- Но данные мне полномочия позволяют ее принять, - сказал псиф.

- Так вы... действительно в состоянии возродить Остров? - не поверил Степан, хотя, казалось бы, на что он еще надеялся?

- Да простит меня ваша дама, но ее замечание являлось по меньшей мере дилетантским. ("Да какая она моя!" - возмутился про себя Степан, но вслух возражать не стал, поскольку определение "ваша" могло относиться просто к человечьему роду-племени.) Мы не только "помешаны", как она выразилась, на экологии, но и специализируемся на превращении не пригодных для жизни планет в обжитые. С отравленными мирами, как это ни странно, работать сложнее. Так что задача непростая, - сказал он, окидывая окрестности озабоченным взглядом, и закончил: - Но, думаю - решаемая.

Прорезавшаяся в его голосе к концу этого заявления оптимистическая нотка не так обрадовала Степана, как можно бьшо ожидать: что за проблемы такие назрели у псифов, ради устранения которых им не жаль бьшо заплатить подобную, в прямом смысле астрономическую цену?.. Способен ли он им помочь? Скорее всего Мрумор сильно преувеличивал его возможности под впечатлением только что виденного чуда "воскрешения из мертвых". Однако, даже если и так, этим следовало воспользоваться - пускай идя на обман, но в конце концов не в своих же корыстных целях!

- Вам должно быть известно, - сказал он, - что Остров является живым организмом, в прямом смысле этого слова, вернее, на данный момент - едва живым: он находится при смерти и угасает день ото дня. Поэтому договоримся так: вы приступаете к работе немедленно, а я, со своей стороны, не теряя времени, берусь за ваше дело. Ну как, согласны?

- Договорились, - ответил Мрумор, почти не раздумывая, что насторожило чуткого Степана: а ну как псиф задумал его провести? Собственно, действия самого Степана нельзя было квалифицировать как обман - он соглашался на работу с закрытыми глазами, еще толком не зная, в чем она должна будет состоять, лишь заранее опасаясь с ней не справиться, что бьшо в его положении вполне естественно. А Мрумор что-то уж очень легко шел на такой контракт, отваливая неслыханную плату за этого, выражаясь нелицеприятно, кота в мешке.

Имелся единственный очевидный выход.

- Я предлагаю подписать договор, - деловито сказал Степан, - в присутствии двух представителей Острова, - он кивнул на Склайса с Грумпелем, тем временем уже приканчивающих флягу, - и двух независимых свидетелей. - Эта роль отводилась, естественно, дамам, однако Бякса моментально вышла за ее рамки, шагнув к Степану и встав рядом с ним, наподобие адвоката.

- Для заключения подобных договоров существует Объединенный Галактический Центр по Соглашениям и Контрактам, - заявила она. - Если вы намерены оформить все по закону, то нам следует немедленно отправиться туда! - Она была весьма убедительна, хотя, кажется, главное, чего ей хотелось, - это убраться поскорее отсюда, и ради этого она готова была даже взять на себя функцию правозащитника при мужчине - то есть при представителе ненавистного ей пола.

- Именно это я и собирался предложить, - с достоинством сказал Мрумор.

- Ну так не будем терять время, - заключил Степан, готовый к немедленному отбытию. Но сначала ему пришлось объяснить Грумпелю со Склайсом смысл предыдущего разговора.

Друзья, давно уже смирившиеся с перспективой неизбежной гибели, не верили своим ушам - залетный гость из космоса, ничем особо здесь не одаренный, просто принятый ими по-дружески, мало того, что сумел в благодарность оживить одного из них, но еще и нашел способ дать новую жизнь их Острову!

А в то, что именно они - простые люди, бездомные островитяне - имеют честь представлять на переговорах свою планету, им, похоже, не верилось до тех пор, пока на столе в большом светлом зале, куда их перенесло чудесным способом, ими собственноручно не был подписан договор - бумага не только во всех отношениях солидная, но и сама по себе удивительная. Получив свой экземпляр, они убедились, что он не пачкается, не стирается и совершенно не мнется, но при этом легко складывается. Хотя написанный каллиграфическим шрифтом текст был им не понятен, однако смысл его стал ясен благодаря Степановым пояснениям (он тоже не мог прочесть документа, но большую его часть сам же и продиктовал, присовокупив, что тот остается в силе и в случае смерти Степана, а если таковой не последует, то псифы должны вернуть Ладынина на родную его планету, именуемую Земля).

Во время подписания обе стороны так и оставались вооруженными, словно группа налетчиков, поскольку никто здесь не потребовал у них сдать оружие. Собственно, тут никого и не было - лишь приятный женский голос, исходивший непосредственно от стола, задавал вопросы и давал указания по процедуре. В заключение голос напомнил, что один экземпляр остается на хранении в Центре, и проинформировал, что ждет сторону, нарушившую данный договор: ее ждало судебное преследование в соответствии со статьей за номером таким-то федерального закона о межрасовых соглашениях.

- Значит, все? Теперь нам можно и обратно?.. - спросил неуверенно Склайс, подергивая многострадальный балахон, путем пропускания пальцев в дырки (бумагу после совместного внимательного изучения припрятал у себя Грумпель).

- Да, - сказал Степан, ощутив нахлынувшее вдруг щемящее чувство расставания, и подтвердил: - Теперь можно. - Не удержался и обнял Склайса. А потом и Грумпеля. Затем снял с плеча и отдал ему свою пушку. Мрумор при этом переглянулся со своим сопровождающим, но оба промолчали.

- Ну, мы будем ждать, - сказал Грумпель, не уточняя, чего именно, но Степан понял - не только положительных сдвигов в состоянии своего Острова, просыпаясь каждое утро в сомнении и надежде, они будут ждать, но и его, Степана Ладынина, быть может, с неофициальным визитом. Сейчас он был уверен, что когда-нибудь обязательно навестит их.

- Не стоит отправлять их на то же самое место, - сказал он Мрумору, понимая, что на покинутом ими островке могут еще рыскать выжиматели. - Можно сместить точку прибытия на пару километров? - спросил он.

- Это возможно, - сказал Мрумор, - только объясните, что такое "километров"?

- Ну... - Степан помолчал, подыскивая сравнение, и наконец нашел: - Примерно на две тысячи ваших больших шагов.

- Удобная мера длины, - сказал псиф, как показалось Степану, с улыбкой, производя одновременно какие-то манипуляции на ручном браслете, до того скрытом под густой шерстью. Потом он ткнул рукой в направлении "островитян".

- И брыдла обязательно с собой захвати, когда... - кивая на Арл, говорил в это время Грумпель; фраза еще висела в воздухе, но закончить ее было уже некому: Грумпель и Склайс, а с ними Арл и Бякса исчезли. Немножко похоже бывает, когда перед твоим носом неожиданно выключают телевизор, оборвав на полуслове полюбившихся тебе героев. Но телик можно опять включить и узнать, что с ними стало дальше.

- А женщин-то вы куда отправили? - озадаченно спросил Степан.

- Туда же, на Остров, - невозмутимо ответил Мрумор. - Мы не были связаны с ними никакими обязательствами. К тому же одна из них предала вас сатаяле: не успев захватить вас на Морре, сатаяле сумели найти и обработать женщину, которая вас туда отправила...

- Да вы что! - заорал Степан, очень ясно себе представив безо всякого телевизора, как драконица с Бяксой вновь оказываются на Острове и, не имея возможности оттуда выбраться, пытаются сначала "взять верх" над Склайсом и Грумпелем, а потом начинают внедрять в тамошние одичавшие массы свою феминистскую пропаганду. Чего доброго, еще и матриархат спровоцируют - с Бяксы станется.

- Мало ли кто кого предал! Может, у нее арахнофобия, - сказал Степан, способный понять и даже посочувствовать женщине, оказавшейся в паучьих лапах. И потребовал: - Верните-ка их немедленно обратно!

- Я-то верну, - сказал Мрумор, - но вы-то как будете?.. - Очевидно, он имел представление, каково это - иметь дело с феминистками. Ведь на Морре были и представительницы их расы.

- Уж как-нибудь, - смело сказал Степан и повторил с нажимом: - Верните!

- Ладно, ладно... - пробормотал псиф, уже понявший главное - Степану Ладынину почему-то необходимы эти две такие разные, к тому же воинствующие дамы. Зачем? Левр-Покровитель его знает. Собственно, для чего мужчине могут быть нужны женщины, Мрумор догадывался, вот только предводитель псифов был не обделен умом и понимал, что данный случай не очень-то вписывается в столь элементарный расклад. Впрочем, эту дополнительную мелкую просьбу он готов был выполнить - ради того дела, что он в ближайшее время намерен был поручить Степану.

Потыкав опять в свой браслет, псиф махнул небрежно мохнатой лапой.

И женщины явились: растерянно озирающаяся Арл возникла на своем прежнем месте, тут же появилась и Бякса с перекошенным от возмущения лицом. Вот кого Степан с удовольствием оставил бы там, куда ее отправили, если бы не его забота о будущем друзей, обещавшем в ее компании стать не больно-то радужным.

- Вы хотели нас запугать, кинув обратно в гиблый мир вместе с этими дикарями? Имейте в виду, что еще одна такая попытка дорого вам обойдется! - заявила она, обращаясь к Степану, хотя именно его должна была бы благодарить за свое практически немедленное оттуда возвращение.

Он не счел нужным давать ей по этому поводу объяснения - Склайс и Грумпель успешно вернулись домой, вот то единственное, что он уяснил для себя из ее слов. Степану хотелось верить, что эта пара дорогих ему островитян и в дальнейшем окажется не по зубам выжимателям. А если псифы, согласно договору, сумеют очистить планету от смрада и нечистот, то вскоре с ее обновленного лица сгинет и сама идея "выжимательства". .

Даст бог, друзьям еще предстоит пожить в радости на своем возрождающемся Острове. В немалой степени это сейчас зависело от него: за их счастье ему только еще предстояло заплатить. Однако не так уж и много в сравнении с избавлением от гибели целой планеты - всего-навсего работой по специальности.