Чтение 9–й страницы книги ~Профессия

Воздух вспыхнул, прорезанный частоколом рубиновых лучей, и в течение следующих секунд в коридоре творилось нечто неописуемое: "черные" заметались, поливая перекрестным огнем лежащее меж ними пространство, где шныряли, панически отстреливаясь, "тазы". Потом грянулся об пол маньяк с начисто обрезанными ногами и, едко дымясь, еще косил напоследок все, что движется, пучками лазеров.

К сожалению, с террористами редко удается договориться миром - захваты происходят чаще всего с боем. И этот случай не явился исключением: бой состоялся, но таких боев еще не знала история антитеррора. Агент внедрения, не сделавший ни одного выстрела, вообще не имевший при себе оружия, просидел спокойно у стены все то время, пока длилась баталия, и вышел из нее стопроцентным победителем.

Когда последнее сверкание в коридоре сошло на нет, Степан поднялся и, оглядевшись, увидел слева фигуру, одиноко маячившую сквозь дым. Он отделился от стены и направился к ней.

Террорист был на голову выше его и принадлежал, по-видимому, к классу насекомых, о чем свидетельствовали не только наличие у него шести конечностей, но и форма головы с "лицом", слегка напоминавшим морду кузнечика, лишь не зеленого, а черного цвета. Длинное тело, снабженное брюшком, было лишено одежды, лишь перехвачено множеством ремней с различными сумочками и кармашками. При этом верхние его конечности, или, скажем, руки, дружно все вместе (вчетвером) сжимали "резак" того же образца, что Степан получил в свое время от Мрумора. Уставив ствол этого оружия на подходящего Степана, кузнечик все давил и давил на спуск, но безрезультатно - резак либо "сдох", либо раз за разом давал осечку.

- Хватит дурака-то валять! - сказал Степан и без особого усилия отобрал у кузнечика лучевик. А потом с успехом его опробовал, нарисовав на ближайшей двери дымящийся знак Z. Z-най наших!

- Теперь веди меня в центр управления, - велел он кузнечику (мозжоргу?), для убедительности тыкнув его разогретым дулом в пузо.

- С-самоубийца, - прошелестел тот, зашевелив челюстями. Степан выжидательно молчал. Кузнечик покосился на оружие и пошел.

- Это вы самоубийцы, - сказал Степан, следуя за ним на небольшом расстоянии.

- Произош-шедшее было чис-стой с-случай-ностью. Тебе безумно повезло.

- Возможно, - не стал спорить Степан. - Но я не об этой вашей последней драке. Почему вы выбрали для себя эту планету - вот вопрос? Что, других не нашлось?

- Это наш-ша планета, - сказал кузнечик. - Наш-ша родина. Пс-сифы купили ее за бесценок у наш-ших предков, пргибавш-ших на ней от эко-логичес-ской катас-строфы. Потом очис-стили и дали ей новое имя...

Вот почему Мрумор быстренько ушел от темы, когда разговор зашел о "бездомности" мозжоргов. Но что же поделаешь: они, может быть, ни в чем не виноваты, но раз их предки "продали Родину", планета им действительно больше не принадлежит.

- Что продано, то продано, - сказал Степан.

- Но планета пус-стует... Нас ос-сталось очень мало. Меньше чем пс-сифов на этой с-станции. Много меньше. Они могли бы позволить горстке с-скитальцев вернутьс-ся на родину.

- Да не пустят они вас туда, - буркнул Степан.

- Разве им не дорога жизнь с-сотен тысяч с-со-племенников?

- Ну почему же, дорога. Но собственность дороже, - сказал Степан. И, уходя от безнадежной темы, задал мозжоргу один заинтересовавший его вопрос:

- А что, у вашего начальства иначе устроены голосовые связки? - "У насекомых ведь такое бывает, - думал он. - Главные особи имеют порой разительные отличия и даже выглядят по-другому".

- Для вас-с это уже не имеет значения, - ответил мозжорг, нажимая кнопку у большой, расположенной особняком двери, к которой они тем временем подошли.

- Здесь находитс-ся центр, - прошелестев это, он сложил на груди передние руки-ноги и отступил в сторону.

Степан только вздохнул и стал глядеть на то, как дверь начинает отъезжать и вдруг содрогается, проминаясь от могучего удара с той стороны. Уши заложило от грохота, а в просвет вырвался жаркий поток пламени, заставив невольно отшатнуться Степана, а кузнечика - отпрыгнуть, в полном смысле этого слова, хоть задние его конечности и не оправдывали сравнения с ногами маленького зеленого собрата. Когда пламя опало, оставив на полу шрокую проплавленную выемку, Степан сказал:

- Так. Надеюсь, что центр остался в целости.

Мозжорг безмолвствовал, и Степан проскользнул в дверную щель, стараясь не касаться еще горячих краев.

Нет, здесь, к счастью, был еще не сам центр, а только его "прихожая", довольно просторное помещение с почерневшими, оплавленными стенами и с разбросанными повсюду бесформенными черными кусками. Разглядывать, кому принадлежали раньше эти части, у Степана не возникло ни малейшего желания, да и освещение тут было довольно скудным: после взрыва сохранились лишь два хиленьких источника света, горевшие над следующей дверью - вот она уцелела полностью, что было очень жаль.

По полу растеклись липкие лужицы, Степан пару раз наступил в них, не думая о брезгливости, размышляя о другом: "Что у них тут рвануло-то?.." Не вызывало сомнений, что здесь была засада, сидевшая за дверью в ожидании его прибытия, значит, скорее всего у них взорвалось что-то из оружия - какая-нибудь там фузионная граната или, к примеру, плазмозган. Теперь это не имело значения.

За спиной послышался шорох - в щель заглядывал кузнечик. У Степана еще по дороге закралось подозрение, что тот может завести его в места, далекие от "центра" - в какую-нибудь ловушку. Насчет ловушки он действительно не ошибся, но все-таки был уверен, что перед ним именно "центр": кто мог предвидеть, что после роботов и прочих убойных бригад его, к тому времени покойника, придется еще куда-то вести? Опытный диверсант и сам по идее должен был знать, где на объекте расположен "центр". А уж "центр" - он всегда под охраной: где ж им еще кучковаться, как не в его преддверии?

Выходит, вот он и дошел до заветной двери. А она, как водится у них, у заветных - заперта. Что дальше? "Используем-ка мы лазерник", - подумал Степан, проходя для удобства на середину помещения. Но не успел он поднять ствол, как его сжало со всех сторон, а оружие оказалось притиснутым к животу и оттого совершенно бесполезным.

Не вся, однако, аппаратурка-то прогорела при взрыве - ой, не вся!

Вот и случилось то, чего он больше всего опасался с тех пор, как удрал из-под их "колпака" - его схватили. А точнее - схватило. И держит. И может продержать так сколь угодно долго, потому что против насильственных действий такого плана - не калечащих, лишь обездвиживающих - его "зверь" ничего не имел.

Надо было срочно что-то предпринимать, пока его не вышвырнули со станции - кто знает, быть может, пронаблюдав за его "битвой" с роботами и кузнечиками, они уже о чем-то догадались. Но что можно сделать, когда все тело сковано? Правильно - в такой ситуации можно говорить, то есть воздействовать словом. К счастью, рот ему законопатить не позаботились. Правда, существовала вероятность, что никто его не услышит, кроме запертой двери и проводившего его сюда кузнеца, но тогда он все равно ничего не терял.

- Откройте дверь! - заорал Степан в слабой надежде на то, что звук проникнет в запертое помещение благодаря своей силе, безо всяких переговорных устройств. - Хватит прятаться, трусливые насекомые! Я довольно погонялся за вами, а теперь хочу посмотреть в ваши подлые рожи! - он намеренно сыпал оскорблениями в надежде, что если его слышат, то не удержатся от ответа. Его ожидания оказались оправданны: он был услышан, и ему ответили.

- Ты - бешеный гравк, - раздался над ним все тот же спокойный вибрирующий голос. - Мы поняли, в чем секрет твоего успеха.

Сердце у Степана упало. "Ну все, пропал! Догадались!.." - подумал он, но все же следующий его вопрос прозвучал с насмешливой издевкой:

- Да? И в чем же, интересно знать?

- Дело не только в приборе, которым ты воздействуешь на аппаратуру. Повторяю: ты - бешеный гравк. Таким, как правило, сопутствует удача. ("Дуракам везет", - упростил для себя сию мудрую мысль Степан.) - Но берегись! Всякой удаче когда-нибудь наступает предел, если не суметь вовремя остановиться.

- Уж не вы ли, кроличьи хвосты, рассчитываете меня остановить? - вряд ли они были в курсе, что на Земле существует такой зверек, считающийся эталоном трусости, но уже сами по себе "хвосты", чьи бы они ни были, являлись порядочным оскорблением.

- Мы тебя уже остановили.

- Ха! Связать по рукам и ногам еще не значит остановить!

- Пока только в пространстве, - терпеливо пояснил голос. - А если ты не будешь послушным, то мы остановим тебя и во времени.

При этих словах над дверью отошли две квадратные пластины, из образовавшихся отверстий выдвинулись узкие дула и уставились на пленника. "Ага, вот это уже ближе к телу!" - обрадовался про себя Степан. Однако теперь, когда он был схвачен, его почему-то медлили убивать.

- В каком это смысле послушным? - спросил он.

- Мы сейчас тебя отпустим, ты положишь резак и, не делая резких движений, выйдешь отсюда. А потом отправишься обратно к своим хозяевам псифам и скажешь им...

- Псифы мне не хозяева! - крикнул Степан, понявший главное: это поле стационарно, оно способно только держать на месте, и нечего бояться, что его выпрут таким макаром к самому шлюзу. - Вы только и можете, что оскорблять, прячась за дверью! Но я до вас все равно доберусь! Уберите это поле, трусы, и я отключу своим прибором ваши пушки, взломаю дверь и поговорю с вами лицом к лицу!

- Спасибо, что предупредил о своих намерениях, - медленно произнес голос и, помолчав, сказал презрительно: - Бешеный гравк. Глупец.

Через пару секунд в наведенных на него орудиях что-то щелкнуло, затем последовали вспышки, но не выстрелов - просто что-то там замкнуло и перегорало. И вместе с тем в тихом, мерном гуле работающей аппаратуры - непрерывном и в обычном состоянии неслышимом - возник ощутимый сбой: звук как будто запнулся, кахыкнул несколько раз, натужился и, обессилев, сошел на нет.

В тот же момент разжались тиски, сжимавшие Степана, - словно незримый великан, поймавший его в ладонь, испустил дух со скорбным стоном. И дверь великанского замка, запечатанная могучими заклинаниями, ослабла и приотворилась. Степану даже не пришлось использовать резак - они сами запороли себе аппаратуру, сделав все-таки последний шаг: решившись убить его. А в результате - вход в центр управления был перед ним открыт!

Перед тем, как войти туда, Степан быстро огляделся: тот, кого он искал, так и торчал у дверей в "предбанник", наблюдая за происходящим выпуклыми немигающими глазами.

- А ну иди сюда! Пойдешь вперед! - велел ему Степан. Нельзя было оставлять в тылу заведомого врага: мало ли что он предпримет, оставшись здесь в одиночестве - еще, чего доброго, подмогу приведет.

Резак по-прежнему был при Степане - подтолкнув кузнечика, Степан ступил вслед за ним в двери центра, считавшегося для него неприступным, каковое заявление было им только что блистательно опровергнуто.

Центр управления станцией представлял собой небольшой аккуратный зальчик, куда, очевидно, стекалась информация со множества расположенных кругом операторских. Посреди помещения за полукруглым пультом сидели двое и в панике давили на все кнопки.

- Руки вверх! - произнес Степан. Сказано это было куда менее твердым голосом, чем требовалось в подобных обстоятельствах: дело в том, что он просто не сразу поверил своим глазам. Он преодолел слишком много препятствий, чтобы, дойдя наконец до цели, встретить здесь такое.

Перед ним были псифы. Устрашенные самоличным явлением того, кого они считали международным террористом, наверняка в совершенстве знающим, как обращаться с резаком, они подняли вверх свои мохнатые лапы.

- Встать! - голос Степана окреп. - Отойти к стене!

Они молча повиновались. Подтолкнув туда же кузнечика (никто, кстати, не говорил, что это моз-жорг), Степан бегло осмотрел пульт и из увиденного понял две вещи - во-первых, что заложники пока еще целы, а не плавают в вакууме, как он опасался. И, во-вторых, что трансверсию эти "мозжорги" не подключили, стало быть, удирать никуда не собирались. Наверное, так до конца и не верили, что придется. Теперь код трансверсии надлежало набрать ему - чтобы через восемь минут сюда мог телепортироваться десант. Однако Степан не стал пока ничего нажимать, лишь опустился в кресло, развернув его к арестованным: для начала ему предстояло тут самому кое в чем разобраться.

- Потрудитесь объяснить, что все это значит? - сказал он псифам.

Те угрюмо переглянулись, и один из них сказал:

- В вашем переводящем приборе наверняка имеется коммуникационное устройство. Поэтому мы не будем отвечать на ваши вопросы. - Голос у него был вовсе не тот, что Степану доводилось слышать раньше, а нормальный, свойственный представителям его расы - высокий и певучий. Потому-то он и менял его с помощью электроники - чтобы парламентеры не догадались, с кем имеют дело.

- Никакого коммуникационного устройства у меня нет. В доказательство я бы снял этот прибор, но тогда мы просто не поймем друг друга.

- С какой стати мы должны вам верить? - буркнул второй.

Да, верить ему на слово у них действительно не было оснований. А вот отвечать - были, и очень даже веские.

- Я же - бешеный гравк, - сказал Степан, любовно поглаживая ствол лучевика. - И могу сообщить, что мне не дано указаний брать вас живыми. - Он помолчал. - Так как, вы все еще мне не верите?

Они глядели на Степана со страхом и ненавистью - через призму того, что узнали от Туазы и что подтвердилось затем его прорывом сюда по трупам охраны - живой и автоматической. Не приходилось сомневаться, что этот изверг в обличье гуманоида, находившийся в галактическом розыске за жесточайшие убийства и терроризм, способен расправиться с ними в сию же минуту, не моргнув и глазом. Они вновь переглянулись, и первый, тяжело вздохнув, заговорил:

- Хорошо, так знайте же, что мы принадлежим к оппозиционному крылу, считающему, что псифы должны оставить станции и вернуться жить на свои планеты! Да, мы организовали эту акцию и убедили мозжоргов (кивок на кузнечика) взять на себя ответственность за нее, пообещав вернуть их на Родину. Они согласились еще и потому, что заложникам на самом деле ничто не угрожало: подумайте сами - не могли же мы уничтожить своих собратьев, ради которых и пошли на это!

- Не понимаю, - сказал Степан, - как требование вернуть мозжоргов может помочь вернуться псифам?

- Деятельность мозжоргов на планете потребовала бы строгого контроля, учитывая, до чего они ее в свое время довели. Мы сумели бы добиться, чтобы этот контроль доверили нашей фракции. А там уже дело техники организовать все так, чтобы контролеров на планете стало много больше, чем подконтрольных объектов. В конце концов она наша! И если пришельцы станут жить на ней, то с какой стати хозяевам прозябать в космосе!

- На чужом горбу хотели в рай въехать, - проворчал Степан, уже кляня в душе свое любопытство: ну вызвал бы он сразу сюда десант - станцию сдал - станцию принял, вот вам злоумышленники, разбирайтесь, это ваши проблемы, а моя работа сделана, контракт закрыт. А теперь ему уже было жаль - нет, не псифов, измысливших такой грандиозный блеф и спрятавшихся трусливо за обездоленной расой, а мозжоргов. И он уже волей-неволей ломал голову над тем, как им помочь.

- Э-э... Уважаемый, - обратился он к мозжоргу, стоявшему молча чуть в стороне, - сколько еще ваших людей, тьфу ты, я хотел сказать, ваших соплеменников, находится сейчас на станции?

- Кроме меня, в живых осстался лишь один, - прошелестел мозжорг. "М-да, а остальных, как видно, унесла та "битва коридорова".

- Значит, так, - сказал Степан. - На родину вам теперь все равно путь заказан, но у меня на примете есть планета, куда я предлагаю вам отправиться. Там свои проблемы и сложности, но сама по себе планета удивительная и, может быть, еще когда-нибудь станет раем. - Он не стал уточнять названия, памятуя о том, что эти псифы читали его договор и могут впоследствии выложить, что он закинул их сообщников как раз туда, где ведутся сейчас очистительные работы.

- Я даю вам шанс, - сказал он, - решайте.

- Что мы должны с-сделать? - спросил мозжорг.

- На ней - постараться поменьше мусорить. А сейчас - снять у этих господ браслеты и отдать их мне. - Мозжорг повиновался. - Так. Хорошо. Теперь - вы сможете привести сюда женщину, прилетевшую на станцию после меня?

- Я знаю, где она заперта, - кивнул мозжорг, - но мне неизвестен код замка.

- Код, быстро! - повернулся Степан к псифу. Тот набычился:

- Раз вы отпускаете мозжоргов, то почему бы вам не проявить великодушия, отпустив и нас?

- Вы, насколько я понял, не привыкли отвечать за свои действия? - спросил Степан. - Предпочитаете сваливать эту ношу на других? Берегитесь! Всякой безнаказанности есть предел. Кто-то же должен вас остановить - не в пространстве, так во времени.

Псиф заметно съежился, как бы усох - шерсть его прижалась, сделав его габариты почти похожими на человеческие.

- Ну хорошо. Я скажу вам код. Но выполните только одну просьбу: заприте нас в основном отсеке, с заложниками.

А этот псиф был хитер - кажется, он рассчитывал затеряться среди соплеменников, - шутка ли, семьсот с лишним тысяч! Степан поразмыслил и решил - а, пусть! Так и быть. По договору он обязался помочь в освобождении заложников, поимка террористов относилась уже к сфере дополнительных услуг. А посему в его власти было либо их задержать, либо позволить им поиграть еще немного в прятки с военными и правоохранительными органами.

Но следовало поторопиться, пока Командующий на крейсере не решил, что пора приступать к штурму.

Итак, отложив на некоторое время освобождение Туазы, они всей компанией покинули "центр" и перенеслись телепортом на нужный уровень, где находились двери в "основной" отсек - большие, двустворчатые, настоящие ворота; наткнись Степан на такие раньше, когда сам рвался в заложники, уж он бы их сразу признал за нужные.

Псиф набрал на панели код, и перед ними открылся мирный пейзаж. Грунтовая дорога, начинаясь от самых ворот, убегала в возделанные поля, неподалеку у обочины стояли в ряд несколько обтекаемых аппаратов; к ним-то :и направились оба псифа, что Степан видел уже сквозь закрывающиеся двери. Хотя эти двое могли знать секрет, как отпереть их с той стороны, Степан не собирался тут караулить: трансверсоры (браслеты) он у них отнял, так что со станции им все равно было никуда не деться, единственный выход действительно состоял в том, чтобы спрятаться среди своих. Кстати, ему только теперь пришла в голову мысль, что они могли обретаться и раньше на этой станции, то есть, по сути, быть местными жителями. Забавный в таком случае получался расклад, их поимка тем самым осложнялась, но сейчас было уже недосуг размышлять об этом: ему еще предстояло разобраться с мозжоргами.

Туаза, освобожденная из заточения, повела себя, как Бякса, то есть в высшей степени высокомерно и презрительно. Ее согласие отправить мозторгов на Остров выглядело бог весть каким одолжением. Тем не менее она согласилась, а это было главное.

Обрадованный Степан произвел на пульте те действия, что, как его учил Мрумор, должны были обеспечить возможность трансверсии. Потом схватил за локоть надменную Бяксу и поволок ее куда-то из центра управления. Мозжорги зашелестели следом.

- Постойте! Да постойте же, Степан! Куда вы?.. - вопрошала Бякса, растерявшая от такого обращения всю свою надменность.

- Сейчас сюда нагрянет десант, он появится в первую очередь в центре и в его окрестностях, - сжалившись, объяснил Степан. - Мозжоргов следует отправить откуда-нибудь из другого места, иначе их могут тут застукать. У нас есть восемь минут.

На их пути очень кстати подвернулась кабина телепорта; посредством его они перенеслись в противоположную часть станции, отличавшуюся некоторой запущенностью. Здесь они остановились в одном из помещений, напоминавшем склад аппаратуры.

Вспомнив собственное прибытие на остров, Степан сказал кузнечику:

- Поначалу вы там почувствуете недомогание - это последствия загрязнений, но не бойтесь, планета сама вас вылечит. Легкой жизни не ждите, хотя со временем наступят изменения - там сейчас ведутся очистительные работы.

Пора было прощаться: один трансверсионный браслет уже красовался на руке у Туазы, второй Степан отдал своему бывшему пленному со словами:

- Знаете, как им пользоваться?

- Прих-ходилось, - сказал кузнечик, как показалось Степану, улыбаясь. Что ж, ему было чему радоваться: с этим прибором мозжорги не будут пленниками планеты, а если они впишутся, найдут там свое место, то, возможно, Остров сможет заменить когда-нибудь их расе утраченную родину.

- И еще, - сказал Степан. - Там, куда вы попадете, поблизости живут люди. Они не поймут вашего языка. Скажите им только одно слово - "Степан", и они вам помогут.

- Мы для вас-с что-нибудь с-сделаем, С-те-пан.

Степан понял, что хотел сказать кузнечик: "Мы перед вами в долгу". "Да ладно, какие там долги", - подумал, но не успел ответить он: мозжорг исчез, то есть был в этот момент трансверсирован вместе со своим собратом. Доведется ли им когда нибудь встретиться? Галактика огромна, а мозжоргов, насколько он успел понять, слишком мало, чтобы имелась вероятность еще когда-нибудь с ними столкнуться. Разве что там же, на Острове, если все-таки появится возможность его навестить. Степан обернулся к Туазе:

- Теперь возвращаемся в центр управления.

- Интересно знать, - насмешливо изрекла она, - как вы собираетесь объяснять отсутствие на станции злоумышленников?

Действительно, положение получалось забавное: десант, наверное, уже прибывший на станцию, находит на ней одних только заложников и ни следа террористов. Освободителей тоже нигде не видно.

- Не вижу проблем - так и скажу, что это были псифы и что им удалось скрыться в основном отсеке.

- Сомневаюсь, что в это поверят: вы и сами-то наверняка были удивлены, да и я, признаться, не сразу взяла в толк, кто тут на самом деле хозяйничал.

- Во-первых, какой мне резон врать, - начал Степан, размышляя при этом, что она, может быть, права: "Псифов на месте преступления нет, зато налицо останки мозжоргов - в прихожей и в том коридоре, где происходила их отчаянная битва".

- Да из сочувствия к мозжоргам! - воскликнула Туаза. Конечно, язва она была порядочная, но живущий в ней дух противоречия помогал взглянуть на ситуацию с разных сторон, выдавая скрытые в ней подвохи. Но ему ли было опасаться недоверия псифов?

- Да пусть не верят! Пускай проводят расследование, берут в конце концов отпечатки пальцев, то есть, я хотел сказать, лап. В договоре было сказано что? "Освободить заложников". Я их освободил.

- Мы освободили, - сухо напомнила Туаза. Что ж, ее вклад в это дело был неоспорим, и Степан не стал спорить.

- Освободили, - кивнул он. - Это и есть главное. Остальное для меня не имеет значения.

Глава 6

ПОЧТИ КАК В АТЛАНТИДЕ

Tем временем они уже шли по коридору к телепорту.

- А что для вас вообще... - начала было Туаза, но умолкла на полуслове, потому что в это время впереди - там, где коридор сворачивал к телепортационной кабине, образовались две восьминогие туши и заступили им путь. Туаза со Степаном разом остановились, потом, не сговариваясь, попятились. От общения с пауками у обоих остались не слишком приятные воспоминания, и не сказать, чтобы возникло желание продолжить знакомство. Тут какой-то шорох раздался еще и сзади.

Обернувшись на звук, Степан оказался на волосок от того, чтобы не припустить со всех ног в распростертые лапы к паукам, как-никак - своим старым знакомым. С другой стороны коридора на них глядели, не мигая, три пары желтых кошачьих глаз, и три крупных, гибких тела припали на лапы, готовясь к прыжку. За поджарыми задами подергивались кончики хвостов - полосатых, как жезлы регулировщиков, и толстых, как пеньковые канаты.

- Кршасы... - выдохнула Туаза, охваченная не свойственной ей дрожью, которую Степан ощутил тем более явственно, что при этом она вцепилась в его руку повыше локтя - так судорожно, что на коже впоследствии наверняка должны были остаться синяки. В эту секунду всеобщей (за исключением хвостов) неподвижности он зацепился взглядом за браслет, свободно болтающийся на ее запястье.

- Туаза, в трансверсию! - в волнении он выкрикнул эти слова достаточно громко, и пауки, поняв, что добыча вот-вот ускользнет, в единый миг сорвались с места, устремившись к ним. Одновременно вперед ринулись и кошки.

И Туаза, словно очнувшись, сделала пару молниеносных движений - прикосновение к браслету, взмах, - и ослепительная метель подхватила беглецов, отрезая от протянутых к ним членистых ног сатаяле, с одной стороны, и от когтистых лап кршасов - с другой.

Туаза не слишком-то изощрялась в выборе планеты, да и то сказать - некогда ей было отстукивать новый код, и она воспользовалась тем, что был уже ею недавно набран. Едва кругом сквозь рассеивающуюся заметь трансверсии проглянули детали пейзажа, как Степан моментально узнал их, хотя зеленый ковер, покрывавший ранее это место, успел увянуть, засохнуть и осесть на руины серой трухой. Короче говоря, из прыжка они вышли на том самом памятном островке, являвшемся на самом деле крохотной частичкой большого Острова.

Ни Склайса, ни Грумпеля поблизости, увы, не было, зато совсем неподалеку - там, где раньше было их с драконицей "лежбище", - стояли, пошатываясь, оба кузнечика: с исчезновением растительности отравленные испарения вновь разлились над этим местом и уже возымели на них свое действие.

- Держитесь, ребята! Скоро станет полегче! - крикнул им Степан, замечая, что из земли, раздвигая труху, уже лезут по-змеиному новые побеги: Остров был жив и торопился проявить заботу о живых существах, появившихся невесть откуда на его поверхности.

Степан двинулся было к мозжоргам, забыв о том, что и ему сейчас неминуемо станет плохо, но вовремя был пойман за рукав Туазой:

- Куда собрался? - Голосок ее при этом был весьма далек от нежности. - Не надейся, что нам удалось так просто избавиться от погони: уверена, что в ближайшее время и кршасы, и сатаяле здесь появятся. - И, не глядя на вытянувшуюся физиономию Степана, Бякса склонилась к браслету, добавив между делом: - Погони не будет только в одном случае - если паучихи передрались с кошками. Но и тогда нам лучше отсюда исчезнуть, и как можно скорее!

Со своей стороны, мозжорги, увидав Степана, тоже собрались к нему подойти, но, не сделав и нескольких шагов, один за другим упали; то же самое произошло когда-то со Степаном и Арл, поэтому он знал, что о них не следует тревожиться: Остров, эта заботливая нянька, выпестует кузнечиков ничуть не хуже, чем когда-то дракона. А вот ему теперь никак нельзя было валиться с ног, потому он постарался no-возможности сдерживать дыхание. С тревогой оглядываясь и уже ощущая слабость, он на всякий случай поддержал за талию Туазу - она-то, понятное дело, была преследователям не нужна, но без нее, потеряй она сознание, он уже никуда отсюда не денется. Озаботившись ее шаткостью, он чуть не пропустил момента появления погони: пауки и кошки возникли почти одновременно - буквально на расстоянии прыжка от них, только с противоположных сторон.

Немедля на сей раз ни секунды, они кинулись вперед в надежде схватить ослабших людей, но Туаза именно в этот миг нажала кнопку, вновь выдернув добычу - то есть себя и спутника - из-под самых мохнатых лап и хищных носов. Складывалось впечатление, будто она поставила себе целью их стравить - Степан мог бы поклясться, что представители .разных хищных видов столкнулись на том самом месте, откуда за мгновение до того исчезли он и Туаза.

На сей раз они перенеслись к каким-то историческим развалинам: остатки древних строений, живописно утопавшие в зелени, громоздились от них по правую руку, а по левую раскинулось чудесное озеро. Опустив взгляд, Степан обнаружил под ногами более чем современное дорожное покрытие. Он не рискнул расспрашивать у Туазы, что это за местность: она вновь колдовала над браслетом, из чего следовало, что и здесь им не суждено задержаться надолго: погоня, по-видимому, грозила не задержаться, так что в любой момент следовало ожидать явления в этот подкупающий своим спокойствием мир все тех же незваных и весьма агрессивных гостей. Забыв любоваться красотами, Степан молча глядел на склоненную голову не понятной ему женщины, задаваясь вопросом, С чего бы это она, прилагавшая в прошлом все силы к тому, чтобы его уничтожить, взялась теперь так рьяно ему помогать, не дожидаясь просьб о помощи и даже порой вопреки его воле, как это произошло на станции у псифов.

Правда, размышлял на эту тему он недолго; как Степа и предполагал, действия Туазы имели целью дальнейшее бегство от преследователей, не замедливших появиться: с одной стороны на обочине дороги нарисовались настырные пауки, а с другой - не менее упорные кошки. И снова они бросились, но Туаза опять на мгновение их опередила, унеся Степана в новый полет сквозь вьюжное ничто (или "нечто?..), к иным, неизвестным ему пока еще пределам.

Следующий мир напоминал пустыню Сахару, только перекрашенную в синий цвет: все кругом было залито мертвенно-голубым светом небольшой, словно запущенный в зенит мячик, звезды. Здесь они пробыли также недолго и исчезли, с прежней виртуозностью ускользнув от объятий вязнущих в песке сатаяле и кршасов. Как тем удавалось, сталкиваясь каждый раз носами на месте исчезновения беглецов, избегать межнациональной свары на этой почве, оставалось для Степана загадкой.

Он и Туаза между тем оказались на площади - привокзальной, или, может быть, прикосмодром-ной, полной народу, не обратившего внимания на их появление, но шарахнувшегося в стороны при виде их образовавшегося в скором времени "эскорта". Успешно сбежав и оттуда, Степан и Бякса попали в оранжерею - аккуратную и ухоженную, но появившиеся спустя положенный промежуток времени пауки снесли живую изгородь, а кошки повалили несколько кадок с растениями. Казалось бы - тут-то им самое время устроить потасовку, но нет: миры продолжали сменяться, как в панорамном проекторе, перемежаясь с ясной метелью, грандиозные здания уступали место зеленеющим лугам, те вырастали в горы, обращались в прах и снова переходили в здания самой разной и причудливой архитектуры. И в каждом новом мире вслед за ними с завидным упорством возникали пауки и кошки, не уступавшие, как выяснилось, друг другу в цепкости. Вполне возможно, что по отдельности они бы и отстали, но тут дело приняло принципиальный оборот: никому не хотелось отдать добычу в чужие, в большей или меньшей степени мохнатые лапы.

Скоро стало очевидно, что межрасовые столкновения все же имеют место и не обходятся без потерь: сначала кошек стало на одну меньше, потом исчезли два паука, затем пропала еще одна кошка. Оставшиеся двое (язык не поворачивается назвать их парой) прочно повисли у беглецов "на хвосте", слева неизменно возникала многоногая тварь, справа - полосатая. Вряд ли они пришли к какому-то соглашению, видимо, на дистанции остались самые хитрые и расчетливые.

Туаза отчаянно, хоть и по неясным причинам, боролась за его свободу, однако Степан понимал, что долго так продолжаться не может: вопрос был в том, кто первый выдохнется, промедлит или совершит ошибку - Туаза или преследователи?

Неизбежное произошло, когда они оказались на каменной лестнице, широким полукружьем спускавшейся к морю от беломраморного города, вздымавшегося далеко наверху. Здесь невыносимо, расслабляюще парило, а кругом на ступенях сидели и полулежали люди, в большинстве своем обнаженные, наблюдая за каким-то ритуальным действом, идущим внизу на неширокой набережной. Все кругом дышало предгрозовой истомой, словно в преддверии шторма или иной страшной катастрофы, да только Степану недосуг было отвлекаться на ощущения, даруемые этим очередным, как он думал, "проходным" миром: не успел он оглядеться, как слева вновь возник паук, справа - кошка. Одновременно с их появлением в отдалении что-то мощно зарокотало, и - словно эпизод из ужастика прокручивали перед ними в двадцатый, наверное, раз: оба создания, такие принципиально разные, но неизменно вселяющие в человеческое сознание первобытный ужас, бросились вперед.

И - то ли Туаза замешкалась с набором новых координат, то ли просто устала, а может, виной всему были дрогнувшие вдруг под ногами ступени, но впервые паук оказался на какую-то долю секунды проворнее: членистая лапа, взметнувшись, подцепила трансверсор и сдернула его с несоразмерно-тонкого запястья - у Туазы так и не было времени подогнать браслет, снятый с псифа, под свою руку.

С потерей прибора дорога в иные миры беглецов оборвалась. И все же Степан, уклонившись каким-то чудом от кошачьей лапы, метнувшейся его сграбастать, ринулся вниз по лестнице, не забыв при этом схватить за локоть и сдернуть за собой Туазу. Словно пара безумцев, они поскакали вниз - туда, где двигались цепочкой под монотонный ритм, что-то вроде "зу-зу-зу", нагие девушки, увешанные гирляндами цветов.

- Дорогу!!! - ревел Степан, отпихивая сидящих, наступая на чьи-то распростертые тела и ноги, не успевшие вовремя убраться. К тому ж еще и сама по себе лестница то и дело содрогалась от подземных толчков. Странно только, что народ при этом пребывал на своих местах в тех же расслабленных позах, а не разбегался в панике. Впрочем, ему ли, летящему сейчас вниз наподобие пушечного ядра, было ломать голову над загадкой их странного поведения? Сзади надвигались преследователи, но оглядываться сейчас было никак нельзя, иначе он рисковал споткнуться и проделать дальнейший путь к подножию лестницы кувырком. Вообще-то и без того догадываясь, что им "наступают на пятки", Степан решился предпринять обманный маневр: он резко затормозил, использовав для этой цели чью-то розовую тушу, очень кстати воздвигшуюся на пути, - туша отправилась дальше в головокружительный полет, считая выпуклостями ступеньки, зато Степан, передавший ей изрядную часть кинетической энергии, получил возможность прянуть в сторону, обхватив Туазу, тем самым увлекая ее за собою.

На ногах все же удержаться не удалось - они упали, подмяв под себя еще пару-тройку разнеженных зрителей, но это было не столь важно по сравнению с тем, что происходило на покинутой ими "трассе": членистоногий в погоне вниз по лестнице опередил представителя кошачьих, а когда добыча сделала финт, то и он, сориентировавшись, сумел быстро остановиться. И в этот миг на него налетела кошка - не специально, а на излете сумасшедшего прыжка с безумно распахнутыми глазами она грянулась прямо на паучью спину, ударив в нее передними, а затем и задними лапами. Потерявший равновесие паук был брошен вперед, но сумел извернуться, вцепился в кошку, и дальше они покатились вместе - бесформенным, визжащим и царапающимся клубком. Местные загорающие наконец-то немного прочухались и шарахнулись с их пути, очистив дерущимся прямую, хотя и колдобистую, дорогу к морю. Впереди уже не было никаких препятствий или заграждений, и слившийся разномастный ком, перекатившись через узкую набережную, угодил прямиком в воду. Там они наконец разделились.

В этот момент Туаза подхватилась было вновь удирать, на сей раз вверх по лестнице. Этак здесь можно было все ноги оббить, бегая вверх-вниз, и главное, что результат-то все равно был предопределен: не уйти им было пешком от этих двух тварей. Своим броском Степан лишь оттянул время, надеясь, быть может, на чудо; смерти они ему не желали, вот в чем беда, мечтали только захватить, потому и на "зверя" в данной ситуации рассчитывать не приходилось. Туаза тянула и дергала, но то, что происходило внизу, по-прежнему занимало внимание Степана.

- Постой, - отмахнулся он. - Ты погляди-ка...

Кошка била лапами, пытаясь уцепиться за скользкие каменные плиты, рядом суматошно трепыхался паук, совершая бестолковые круговые движения в мелких волнах. Наконец, столкнувшись со своей врагиней, он попробовал влезть к ней на спину. Возможно, что таким путем ему и удалось бы заползти на набережную, если бы вдруг из воды поблизости от них не выплеснулось здоровенное рыло. Нет, и в самом деле, кроме как "рыло", об этом трудно было что-либо сказать - серая осклизлая масса, напоминающая брюхо гигантской улитки с прорезанной посредине длинной щелью. Дальнейшее уложилось буквально в несколько секунд: щель распахнулась, открыв чудовищное жерло, куда ринулась тонна воды заодно с тем, что двигалось на ее поверхности. Паук и кошка были унесены потоком в голодную утробу, словно две клецки, не властные сопротивляться влекущей их могучей стихии, и края пасти сомкнулись над ними.

Захлопнувшееся рыло как-то недовольно пошевелило "губами" - то ли ему этого было мало, то ли показалось невкусно. Но больше пока ничего не падало, и оно нехотя убралось под волны - наверное, дожидаться десерта.

А на берегу уже вновь звучал монотонный напев, и стройные танцовщицы изгибались в ритуальной пляске. Повскакавшие было зрители сели и опять как ни в чем не бывало томно развалились в некоей прострации.

- М-да... - глубокомысленно высказался Степан, почесав бровь.

- Хорошо, - нервно сказала Туаза. - От погони мы избавились. Что собираешься делать дальше?

- А где это мы, собственно? - спросил Степан, оглядываясь: глаз радовало обилие среди меланхоличных туловищ обнаженных женских тел, парочку из которых они, кстати говоря, недавно довольно бесцеремонно примяли. Однако эти не иначе как гуттаперчевые дамы уже откинулись на окружавшие их подушки, словно забыв о происшествии. А между тем ступени, служившие им лежбищем, продолжали периодически вздрагивать, и отдаленный рокот все не смолкал, наоборот, заметно усилился.

- Понятия не имею! - ответила Туаза ледяным тоном. - Вы думаете, что у меня было время выбирать? - неожиданно она вновь перешла на "вы". - Если вы не забыли, я вынуждена была торопиться!

- Да, это было неплохо, - признал Степан, в надежде хоть немного ее смягчить. Да и в само деле - за эту сумасшедшую гонку через миры, выведшую из строя троих преследователей, она, безусловно, была достойна похвалы.

- Неплохо - еще не значит хорошо. Это значит никак, - сказала она, демонстративно отвернувшись. Поморщилась и расстегнула ворот своего комбинезона.

Действительно, жарко было, как в бане, и - ни ветерка.

- Все прекрасно, от погони мы избавились, теперь бы только узнать, куда попали, - заметил Степан, чувствуя с досадой, что разговор уходит в сферу препирательств. Внезапно накатила усталость, и даже вопрос о точном названии этого места показался не столь уж важным: кругом в конце концов собратья-гуманоиды, в случае чего у них всегда можно спросить, в крайнем случае и попросить о помощи. А пока отдохнуть бы. - В сущности, мне и здесь нравится, - сказал он Туазе. - Наверное, у вас легкая рука.

- Допускаю, что вам тут нравится, среди голых баб, - проворчала она, окончательно становясь Бяксой. - Может, и подкатиться попробуете. По-моему, эти плюксы будут не против.

Тут Степан, мигом рассвирепев, сделал неожиданную для себя вещь: схватив Бяксу за плечи, прижал ее к ступени, забыв о том, что она как-никак в недавнем прошлом пиратка и, верно, владеет разными хитрыми приемчиками. Она напряглась пружинисто, готовая к отпору, вот только в глазах, оказавшихся перед ним так близко, плескалась растерянность. Лицо Туазы было влажным, испуганным и таким... Красивым. Совсем не Бяксиным. Просто манящим женским лицом.

Степан отпустил ее и сел, потом провел по глазам ладонью, силясь снять наваждение. Напрасно: оно словно бы разливалось в окружающем мире, в стоявшей здесь жаре - странное ощущение последнего дня, последнего часа, быть может, последних минут, когда можно все, до чего окажешься в состоянии напоследок дотянуться, и все тебе ответит и поддастся, как готовы были это сейчас сделать - если ему не показалось - губы Туазы.

- Значит, так. - Он говорил, глядя прямо перед собой, стараясь держаться делового тона. Кровь еще шумела в висках. - Пора бы нам, наверное, отсюда выбираться. Трансверсора у нас больше нет, но поправь меня, если я ошибаюсь, - здесь у многих на руках я вижу похожие браслеты. Видимо, придется просить кого-нибудь...