Чтение 34–й страницы книги ~Идеальный враг~

Он подхватил падающий мяч, подпрыгнул высоко - словно ввинтился в воздух. И сверху - сам удивился, что так получилось, - широким движением, со всей силы - словно профессиональный игрок - загнал мяч в корзину. Случайно зацепившись пальцами за вибрирующее кольцо, повис на нем, довольно ухмыляясь.

Друзья остановились. Рыжий уважительно присвистнул. Шайтан завистливо вздохнул.

- А еще говорил, что играть не умеешь, - сказал Гнутый.

- Не умею, - честно признался Павел, покачиваясь на кольце. - Само получилось. Раньше никогда... Даже не знаю почему...

Биоактивация... Злость...

Вдруг что-то треснуло.

Павел не успел испугаться, не успел отцепиться.

Металлическое кольцо вывернулось. Лопнул деревянный щит.

И Павел рухнул в пыль, пребольно ударился копчиком о жесткую землю. На голову посыпались щепки и труха. Что-то более тяжелое стукнуло по макушке, словно клюнуло. Свалилось на плечо. Металлическое, холодное. Со стуком упало на землю.

Павел опустил глаза.

Гвоздь.

Здоровенный пятнадцатисантиметровый гвоздь почти в палец толщиной. Ржавый и немного погнутый.

Острый.

- Что тут у вас? - поднялся с лавки потревоженный Грек. - Ох ты, черт!

- Веселье кончилось, - сказал Рыжий.

- Это точно, - мрачно сказал Гнутый. - Насчет мяча и площадки я договаривался с Черным Феликсом. Думаю, он очень на нас разозлится...

Они были изгоями, их считали людьми низшего сорта. Пока никто не признал их за своих. Все называли их "дохлыми". Даже бригадир на людях разговаривал с ними сквозь зубы. И с этим ничего нельзя было поделать. Потому что человек не может сломать систему. Он может лишь подстроиться под нее...

- Я виноват. - Павел накрыл свою находку ладонью. Шершавый металл приятно холодил пальцы. И этот холод добирался до самого сердца. - Значит, мне и разговаривать с Феликсом...

Когда Павел оторвал руку от земли, гвоздя под ней не было.

Барак обезлюдел. Только телевизор невнятно бормотал разными голосами. Павел, чуть прибавив громкости, присел перед ним на пол.

- Я тоже пойду к Феликсу, - сказал Гнутый, устраиваясь на шатком табурете. Рядом стояло пустое кресло, но "дохлые" не имели права в него салиться. Кресло предназначалось для настоящих людей.

- Я с вами, - сказал Рыжий, рукавом протирая заплеванный, засиженный мухами экран.

- Я тоже, - сказал Шайтан. Грек и Маркс промолчали.

Черный Феликс возглавлял "военную" группировку лагеря. Это был здоровенный негр родом, кажется, из Анголы. Его посадили за убийство трех офицеров проверяющей комиссии. Рассказывали, будто офицерам не понравилось, как Феликс после марш-броска стреляет по мишеням. Они же не догадывались, что у чернокожего капрала в жизни началась полоса неприятностей: во-первых, его бросила жена; во-вторых, у него обнаружили редкую форму какой-то специфической лихорадки, в связи с чем ему предстояло пройти курс неприятных процедур; в-третьих, кто-то из недоброжелателей разместил в Сети жутко непристойную фотографию Феликса с не менее непристойным комментарием. Фотография пользовалась большой популярностью. Собственно, из-за этого снимка жена Феликса и подала на развод. Проверяющие офицеры, как оказалось, тоже видели это фото и зачем-то сказали об этом капралу. Потому и пострадали. Феликс выгнал их на стрельбище и точными очередями из карабина "Овод" положил рядом с бронированными мишенями. Офицеров собирали по кускам. А Черного Феликса направили в Черную Зону, где доступа в Сеть нет, никогда не было и не будет...

- Он нормальный мужик, - сказал Гнутый. - Да и мы ничего страшного не сделали.

- Ага, - сказал Рыжий. - Просто сломали баскетбольный щит на его площадке. А завтра второй барак должен играть с третьим.

- Лучше не напоминай, - поморщился Гнутый.

По телевизору показывали документальный фильм об экстеррах. Ничего нового не говорили - все подобные фильмы на девяносто девять процентов повторяли друг друга.

- Пива бы сейчас, - вздохнул Рыжий, глядя, как на экране человек в герметическом комбинезоне разделывает тело инопланетной твари, попутно что-то объясняя мимо камеры.

- Хотя бы кока-колы, - сказал Гнутый.

Павел поднялся, намереваясь отправиться в туалет.

- Эй, Писатель, уж не за пивом ли ты собрался? - окликнул его Рыжий.

- Нет. - Павлу сейчас было не до шуток.

- Жаль...

Барак только выглядел пустым. Люди здесь были. Только они ничем не выдавали своего присутствия. Они спали, они притворялись, что спят, они хоронились, они играли с собой в какие-то странные игры. Здесь было очень много странных людей.

Людей ли?

В полосах падающего из потолочных окон света танцевала пыль. Павел шагал мимо рядов прячущихся в тени двухъярусных нар и старался не обращать внимания на свисающие с них ноги, черные и дурно пахнущие, на торчащие из-под одеял грязные руки. Казалось, что конечности эти мертвы и отделены от тел. Бледные, изможденные лица безучастно следили за ним - лица призраков, лица "дохлых".

Туалет был в трех шагах, когда вдруг странный голос остановил Павла:

- Ты хочешь это прекратить? - Скособоченный, подобострастно улыбающийся рваным ртом Щенок встал на пути.

- Что?

- Клоп донимает тебя. Я все вижу. Ты хочешь отделаться от него?

Павел с трудом разбирал, о чем говорит Щенок; его голос, похожий на скуление, звучал глухо и неразборчиво.

- Ты можешь мне помочь?

- Если призрак преследует тебя, покажи ему зеркало.

- Как это понять?

- Если ты хочешь отделаться от своих страхов, напугай их.

- Я должен напутать Клопа? Но как?

- Покажи ему зеркало!

- Черт возьми! Ты можешь говорить по-человечески?! Щенок перестал улыбаться. Он пристально смотрел Павлу в глаза, и от его взгляда мурашки бегали по коже.

- Что? - не выдержал Павел. - Что ты так смотришь?

- Отомсти за меня! - отчетливо проговорил Щенок незнакомым голосом - словно другой человек говорил. - Отомсти! - Его изуродованная щека задергалась, рот перекосился, глаза заблестели копящейся влагой. Щенок, испугавшись своей слабости или застеснявшись ее, торопливо опустил голову, отступил в тень, упал ничком на чьи-то нары, уткнулся лицом в грязную подушку, заскулил.

- Как тебя зовут? - помолчав, негромко спросил Павел. - Кто ты? Откуда?

Щенок глухо прохныкал что-то невнятное.

Павел постоял рядом, испытывая двоякое чувство. С одной стороны, ему хотелось как-то поддержать зарывшегося в подушку несчастного, но, с другой стороны, опустившийся, запаршивевший, воняющий Щенок был ему неприятен.

- Держись! - Он все же пересилил себя, присел у изголовья, положил ладонь на трясущееся плечо, сжал крепко.

И только сейчас разобрал, о чем скулит Щенок.

- Я не помню, - бубнил в подушку плачущий "дохлый". - Я ничего не помню.

Черный Феликс жил во втором бараке, и это было самое роскошное место в лагере. Там имелись три телевизора, музыкальная система, игровая приставка, холодильник, микроволновая печь и кондиционер. Там под потолком вились зеленые косы декоративного плюща, а в железной бочке росла развесистая пальма. Там в красном углу разместился широкий диван, обтянутый кожей, а рядом с ним стоял антикварный торшер с изумрудным абажуром, и висели на стене пейзажи - словно окна в иные миры. Откуда взялось все это бесценное барахло и почему оно находилось именно здесь, а не разошлось по всему лагерю, никто объяснить не мог. Ясно было лишь то, что все эти вещи так и останутся во втором бараке. По крайней мере до тех пор, пока там живет Черный Феликс.

Друзья, предварительно договорившись, как они будут себя вести, отправились к Феликсу за полчаса до ужина. В этом был расчет - прием пищи заключенные старались не пропускать. Потому, надеялись товарищи, разговор надолго не затянется.

Они никому не сказали ни слова. И никто ни о чем их не спросил. Только старший отряда, оторвавшись от телевизора, с любопытством посмотрел им в спины. Но едва захлопнулась дверь, он повернулся лицом к экрану и попытался обо всем забыть.

- Куда они, бригадир? - заслонил телевизор Клоп.

- Не знаю, - безразлично сказал Дизель.

- Пойду посмотрю...

До второго барака было рукой подать. Впрочем, как и до любого другого места в лагере, - здесь все было рядом, все было на виду. Ограниченная забором территория отлично просматривалась с любого места. Здесь невозможно было спрятаться - разве только в толпе людей. Но и толпиться заключенным не позволялось.

Друзья прошли мимо заросшего тиной пожарного водоема, пересекли разлинованный на квадраты плац, миновали площадку для игры в сквош. У входа во второй барак их остановили. Бугрящийся мускулами негр преградил дорогу:

- Куда?

- Мы к Феликсу, - сказал Гнутый, словно пропуск, держа на виду баскетбольный мяч.

- Все? Нельзя!

- Мы по делу.

- Двоих пропущу. Всем нельзя.

Друзья переглянулись. Дело пошло не так, как они предполагали.

- Ладно, - сказал Гнутый. - Ждите нас здесь. А мы с Писателем пойдем.

Рыжий, Грек, Шайтан и Маркс, кивнув, отошли в сторону, прислонились с четырех сторон к фонарному столбу, словно поддерживая его. Негр недовольно посмотрел на них, но ничего не сказал, посторонился:

- Проходите!

Во втором бараке жили авторитетные люди. Они ценили тишину и спокойствие.

Железная лестница вела вниз. Тринадцать широких ступеней - тринадцать шагов под землю. Павел вдруг вспомнил, как ребенком он боялся спускаться в подземные переходы. Вместе с воспоминанием вернулось и само чувство.

- Ты чего? - спросил Гнутый, заметив, что товарищ остановился.

- Все нормально... Не по себе как-то... - Павел держал руки в карманах, и пальцы его ощущали холод металла.

В левом кармане - монетка на счастье. В правом - гвоздь. На всякий случай.

- Не трусь, - сказал Гнутый. - Феликс - нормальный мужик. Из наших.

Павел боялся не Феликса. Он сам не мог понять, почему вдруг ему стало так тревожно. Неужели выплыли из небытия, из подсознания глупые детские страхи, давно пережитые и забытые?

- Я не боюсь, - сказал Павел.

В маленьком тамбуре, освещаемом гранеными колпаками светильников, их встретил невысокий азиат. По манере держаться, по одежде было ясно, что он из "дохлых". Но во втором бараке даже "дохлые" были особенные, нагловатые и самоуверенные.

- Куда? - заслонил он дверь.

- К Феликсу. - Гнутый не остановился, не замедлил шаг. Он двигался точно к двери, надвигался прямо на азиата. И тот, мгновение помедлив, стушевался, опустил голову, открыл дверь, отступил в сторону:

- Проходите.

В бараке звучала классическая музыка.

Черный Феликс, зажмурясь, сидел в кресле-качалке на своем обычном месте возле кондиционера и курил сигару Это было ответственное занятие, не терпящее спешки, и потому он не сразу соизволил обратить внимание на приблизившихся штрафников из соседнего барака.

Пауза затягивалась. Гнутый, решив что нормы приличия выдержаны, неуверенно кашлянул.

Черный Феликс открыл глаза и выдохнул сизый клуб дыма:

- Ну?

- Мы принесли мяч, - сказал Гнутый.

Феликс шевельнул мизинцем, и откуда-то выскочивший "дохлый" забрал мяч и куда-то его утащил.

- Это все? - сверкнул белками глаз Феликс. - Могли бы передать его слуге у входа.

- Мы сломали щит на площадке, - сказал Гнутый. Феликс взял сигару в рот, надул щеки, выпустил струйки дыма из широких ноздрей. Прищурился, сказал спокойно:

- Мне уже доложили. Кто это сделал?

- Мы вместе играли, - сказал Гнутый.

- Я спрашиваю. - В голосе Феликса послышались нотки раздражения. - Кто именно это сделал. Ты? - Он ткнул сигарой в сторону Павла.

- Да, - признался Павел и выступил вперед, заслонив собой товарища - Но это была случайность.

Феликс сердито отмахнулся, не желая слушать оправдания:

- Как ты это сделал?

- Повис на кольце. И щит не выдержал.

- Ты положил мяч сверху?

- Да.

- Ты хорошо играешь?

- Нет.

- Значит, тебе просто повезло, - разочарованно проговорил Феликс.

- Да, - согласился Павел и вынул руку из правого кармана.

Черный Феликс долго и внимательно их разглядывал. Он был неподвижен, лишь угол рта подергивался, выпуская понемногу ароматный дым. Товарищи ждали Через несколько минут, по их расчетам, возвещая время ужина должна была взреветь сирена.

- Откуда вы? - спросил Черный Феликс.

- Форпост восемьсот шестьдесят три, - ответил Гнутый.

- Никогда о таком не слышал. Должно быть, из новых?

- Да. В России.

- Понятно... Вы русские?

- Он русский. - Гнутый показал на Павла.

- Мой дед учился в России, - задумчиво сказал Феликс. - Шесть лет. Он рассказывал много занятных вещей о русских... Хотелось бы кое-что проверить.

- Я не русский, - на всякий случай напомнил Гнутый.

- Значит, вы сломали щит? - Черный Феликс вспомнил о деле, нахмурился. - А завтра решающая игра.

Павел и Гнутый опустили головы.

- Инструмента и материалов у вас, конечно же нет

- Нет.

- И заплатить нечем.

- Нечем.

- А за что вас сюда отправили? - Феликс снова сменил тему. Возможно, он специально вел разговор таким образом, чтобы сбить с толку собеседников, смутить их, вытянуть из них все, что его интересовало

- За неподчинение приказу, вооруженное сопротивление, убийство офицера и сопровождающих его солдат, не вдаваясь в подробности, огласил Гнутый.

- Офицера какого звания? - Феликс, похоже, заинтересовался.

- Полковника. И его солдат из Гвардии

Черный Феликс довольно оскалился, хохотнул, словно кашлянул. Заскорузлыми пальцами затушил недокуренную сигару, покатал ее на ладони, потом отложил на маленький столик - во втором бараке не боялись воровства. Объявил:

- Щит мы починим сами. Вам это обойдется в пять пачек сигарет и в сотню паек хлеба. Срок - четыре дня. Если не успеете, долг возрастет в два раза. Все ясно?

- Ясно, - сказал Гнутый, уже прикидывая в уме, реально ли собрать наложенный штраф за четыре дня. Получалось, что проблем особенных не будет. Сигареты поштучно выдавались заключенным в столовой: две во время завтрака, одна - на ужин. Павел, Шайтан и Маркс не курили. Свои сигареты они не выкидывали, копили, словно предчувствовали, что потом этот запас пригодится. С хлебом дело обстояло несколько сложней, но и эта проблема решалась: просто им всем предстояло немного поголодать, выменивая почти всю еду на хлеб.

- Идите! - приказал Феликс. И друзья послушно ретировались.

Уже поднимаясь по лестнице, Гнутый повернулся к Павлу и сказал:

- Кажется, мы ему понравились. Павел пожал плечами:

- Возможно.

- Я же говорил, что Феликс - нормальный мужик. Из наших.

Они выбрались на поверхность. Негр, стерегущий вход в барак, покосился на них, пропустил мимо себя, не сказал ни слова. Четыре фигуры, подпирающие фонарь, повернули головы, выпрямились.

- Все нормально, - кивнул товарищам Гнутый. Павел вынул руку из левого кармана.

И в этот момент, возвещая время ужина, взвыла на весь лагерь сирена.

Черный Феликс собирался в столовую.

Барак уже отправился строем на ужин. Заключенным нельзя было опаздывать - на прием пищи отводились считаные минуты, и задержавшиеся не получали ничего.

Но Феликсу торопиться было не за чем. У него, как и у других авторитетных людей лагеря, в столовой имелось персональное место. Никто не имел права сесть на помеченный табурет. Никто не смел притронуться к накрытым тарелкам и мискам, отмеченным выцарапанными монограммами. Феликс мог прийти в столовую, когда ему вздумается, и он знал, что на столе в определенном месте всегда будет стоять его порция.

Черный Феликс не любил ужинать вместе со всеми. Слишком много любопытных глаз заглядывали в его тарелки. Любопытных и завистливых.

Обычно он отправлялся в столовую, когда там уже никого не оставалось.

- Привет! - Клоп, как всегда неожиданно, вынырнул откуда-то из-за спины.

- А, это ты, мелкий. - Феликс нарочито медленно выключил стереосистему, извлек музыкальный диск, убрал его в коробку, положил на стол рядом с сигарой. - Чего тебе?

- Зачем они приходили?

- Кто? - Феликс не любил нагловатого "уголовного" недоросля, нигде никогда не служившего, попавшего в этот лагерь из-за ошибки компьютерной системы и оставшегося здесь по недосмотру начальства.