Чтение 21–й страницы книги ~Княжич~

- А что тут решать? - сказал один из ярлов. - До конца месяца мы успеем.

- Это решение тинга, - сказал другой ярл.

- Как ты смотришь на это? - Конунг посмотрел на Торбьерна.

- Давно я не был у Гунбьерна.

- Жены! - крикнул Трюггвас. - Открывайте третью бочку...

Когда я обещал отцу, что увижу дальние земли, то не думал, что это случится так скоро. Всего полгода назад я жил в Коростене, набирался ума-разума, постигая нелегкую науку управления народом древлянским, учился мечом владеть да с ним в игрушки дедовы играть. А вот теперь оказался на краю Мира. Пусть и не по своей воле, да, видно, нужно было Даждьбогу, если закинул он меня туда, где еще не ступала нога древлянская. В страну с непривычным для моего уха именем - Нортумбрия.

Легкая добыча, обещанная Свеном Вилобородым, оказалась не такой уж легкой. Викинги завязли в тяжелой войне против саксов.

Княгиня саксов, или как ее называл Орм, королева Этелъволъд, оказалась умелой, а главное, удачливой предводительницей своего народа. Она собрала вокруг себя хороших воевод. Для меня было диковинным то, что баба способна стать во главе целой страны...

Как же плохо тогда я знал женщин...

7 августа 943 г.

Ватага Торбьерна расположилась на покрытом зеленой травой невысоком холме. Стояли, судачили, смотрели с холма вниз. Хевдинг Орма предводителем послал. Сам-то уж староват. Хоть и крепкий на вид, да силы уже не те. Оттого и в сторонке стоит. А Орму в самый раз. Крепок. Зол. Кричит. Ругается. Кулаками машет.

А внизу, в трех полетах стрелы, по берегу зачахшей речушки скакали разодетые в пестрые плащи саксы. Что-то кричали. Ветер доносил до нас их возбужденные голоса.

Не понимал я их речи. Только и так было ясно, что готовят риттеры своих ратников к битве. Богов мне неведомых на подмогу призывают.

- Смотри, трэль, - пихнул меня в бок Орм. - Видишь, сколько народу на этом поле сегодня сойдется? - повел он рукой.

Оглянулся я, и верно. На ближайших холмах стояли викинги, готовые к бою. Здесь и норвеги Торри Короткоухого, и ютландцы Трюггваса, и воины Свена Вилобородого, и Бьярни со своей ватагой, и плените л и мои, ставшие за эти месяцы своими...

Только и там, внизу, войско немалое. И видел я, отцовские наставления вспоминая, что хоть и больше викингов числом, только каждая ватага в отдельности. Сама за себя, а другие им побоку. У саксов и порядка поболе будет, и ополчены они лучше.

И пусть ярятся морские бродяги. Пусть бранятся со своих холмов на супротивников, только словами битву не выиграть. Тут либо числом нужно, либо умением.

А саксы умением богаты. Отряды у них ровными рядами по берегу выстроились. Не хуже наших древлянских полков. Над каждым полком свой стяг реет. Пардусы117 на стягах. Орлы да олени. Риттеры у них вроде наших боляр. Приказания раздают. А там, за речушкой, королева Этельвольд свой шатер поставила. В белом как снег плаще она. Рядом с ней воеводы. Посыльные конные. Охрана. Все по уму. С холма видно все. Только в руки не взять. Далеко. Да и не моя это война. Не моя битва...

- Эй, вонючки! - орет Орм и кулаком саксам машет. - Чтоб вас подняло да не опустило! А королеву вашу веслом попользуем. Она до больших причиндал дюже охоча!

Смеются варяги, а мне не смешно. Тяну я его за руку.

- Слышь, Могучий, - говорю. - Чую я недоброе.

Он от меня отмахнулся:

- Откшни, сопля зеленая. Не до твоих боязней мне сейчас. С Торбьерном оставайся. Хевдингу спокойнее будет с холма за боем наблюдать. Вот и ты при нем будешь.

- Хорошо, - я ему. - Только если что не по-твоему пойдет, ватагу вон туда, через рощу, уводи. Конники в деревах особо не разгонятся, а ратники у саксов тяжелые. В броне своей не разбегутся.

- Больно много на себя берешь, трэль, - грозно на меня Орм взглянул.

- Трэль прав, - вступился за меня Торбьерн. - И дело говорит. Через рощу да в Глубокую бухту людей веди. Мы там вас ждать будем. Я Борна предупредил, чтоб драккар на воде держал118.

- Как скажешь, хевдинг, - кивнул Орм. - Но сдается мне, что сегодня не нам, а им, - махнул он своим топором в сторону саксов, - об отступлении и спасении думать надо. Смотри, силища-то у нас! Силища!

- Горяч ты что-то сегодня, Орм, - покачал головой хевдинг.

- Так разве это плохо?

А тут над холмами клич разнесся:

- О-о-один!

- О-о-один! - подхватил этот клич Могучий Орм.

- О-о-один! - взревела ватага.

- Давай, Орм! Веди людей! - крикнул Торбьерн. Я на него смотрю, а у него глаза горят. И ему в драку хочется, только не его уже время. Его время прошло. А мое не настало...

И хлынула с холмов орущая волна. Покатилась вниз, на войско королевы саксов.

Только Этельвольд была готова к атаке. Гляжу, она платком белым махнула, и тут же над войском завыли дудки.

Риттеры за ратников отошли. А те расступились и вперед лучников выпустили. Лучники изготовились. Ждут.

А мне Побор вспомнился. Как он нас перед русью на Припяти сдерживал. У саксов, видать, свои Поборы есть. Стоят. Тетива у подбородка, а стрелы не шлют. Знают, что далеко еще.

А викинги вниз с холмов несутся. Топорами, мечами и дубинами шипастыми размахивают. Орут. То ли от ярости, то ли от страха. Вот-вот докатится волна до войска саксов. Врубится.

- Пора бы уже, - шепчу я, за лучников переживая.

Знаю я, что такое лучник супротив викинга. На себе испытал...

Снова дудки взвизгнули. Зашуршали опереньем стрелы. Накрыли безжалостным дождем наступающих. И вновь разомкнулись ряды, пропуская лучников за себя.

"Хитро, - подумалось мне. - Запомнить надо".

А волна дальше катится. За собой раненых и убитых, стрелами истыканных, оставляя.

Еще немного - и сшибутся.

Я на Торбьерна взгляд бросил. Напрягся хевдинг. Весь вперед подался, словно он вместе со всеми в волне той катится. Зубы сжал. Только желваки на бритых щеках играют.

И тут в третий раз дудки заревели. Ратники копья выставили. Щиты сомкнули. Точно еж рассерженный иголками ощетинился.

Вот на эти иголки и напоролись викинги. Кто-то копье в грудь принял. А кто-то не растерялся. Под копья поднырнул, в кувырке под ноги ратникам подкатился. И мечи с топорами в дело пошли.

Врубились. Закипело. Закружило. Завертело. Кровью брызнуло.

- О-о-один! - раскатилось над побоищем.

И вновь дудки у саксов заиграли. На этот раз пискляво. Поддались ратники. Отходить стали. К речушке жаться.

- Ага! - обрадовался Торбьерн. - На испуг вояки слабыми оказались! - кричит.

А я вижу, что все, как в играх моих - в деревянное войско с отцом в детинце коростеньском, - заманивают саксы викингов в ловушку. И точно.

В стороны разбежались ратники. А викинги в речушку уперлись. Куда дальше-то катиться? Только в воду. Передние притормаживают, да задние их в спину толкают. А из воды рогатки торчат. Колья навостренные. Это не люди, с ними не порубишься. На них либо гибнуть надо, либо изворачиваться. А на другом берегу новый ряд копейщиков. Стоят. Копья опустили. Только на берег высунься - враз пришпилят. Умно.

А саксы еще и с боков прижимать стали. А вот и риттеры. В спину варягам заходят. Кони у них крепкие. Кого на копье всадник не подденет, того мечом порубит, а коли и от меча враг уйдет, так конем потопчет...

Слышу я, как взвыл Торбьерн от злости. Мне его даже жалко стало. И за Орма отчего-то сердце защемило. И за всю ватагу нашу. Нашу?

Я почувствовал, что совсем уже с ними сжился. И били меня, и за человека не держали, и помимо воли моей вывезли незнамо куда, да только нужно в чужом краю хоть на что-то опору иметь...

- Хевдинг! - заорал я. - Смотри! Орм из боя наших выводит!

Издалека лысая голова Могучего видна. Ишь, как на солнце сверкает. Не хуже сакских шеломов. Вижу, что прорубаются они в сторону рощи. Орм впереди, а за ним и остальные.

Уже близок прорыв...

Улицу целую прорубили...

Все...

Выбрались...

Бегут...

Конники за ними...

А деревья все ближе...

Только куда они, через ветки и бурелом?..

- Давай, Орм! Давай! - ору что есть мочи.

- Давай, Могучий! - вторит мне Торбьерн. Вдруг от конного отряда риттер отделился. К нам повернул. Коня подгоняет. Копье наперевес. Прямо на холм прет. У коня грива по ветру. За риттером плащ развевается. На броню у него поволока расшитая наброшена. На ней зверь диковинный пасть раззявил.

Присмотрелся я - чур меня! Это ж Ящур!119 Я даже сплюнул от омерзения.

А всадник уж рядом совсем. А мы стоим вдвоем Не бежать же.

- Трэль, - слышу голос хевдинга. - Держи!

Обернулся я, а он мне нож свой сует. Я нож взял. Приготовился. Он меч свой поднял. Стоим.

А риттер доволен. Добыча легкая. Не бежит даже. Скачет, а сам решает, то ли малого на копье подцепить, то ли старого...

Все же старого решил. На Торбьерна копье направил. Я еле отскочить успел. Он мимо пронесся. Хевдинг копье его встретил, от груди своей отвел. Только наконечником его все же за плечо зацепило.

От земли оторвался викинг. В воздухе повис. Да, видать, тяжел оказался. Не удержал его риттер. Опустилось копье к земле. Поволокло Торбьерна по зеленой траве. Но вырвался наконечник из плеча, порвал кожу, и в небушко рванул. Упал хевдинг, а у риттера от такой неудачи копье из рук выскользнуло. Но ему ничего. Выхватил меч, коня развернул и на меня...

Я-то ему совсем простой мишенью казался. Он даже коня передо мной придержал и на дыбы его поднял, чтоб красиво меня располовинить. Только мне почему-то половиниться не хотелось. И ждать, когда мне на голову меч его опустится, я не стал. Под пузо коня и кинулся. Да рукой свободной за подпругу уцепился. Только клинок рядом просвистел.

Конь с дыбков опустился. Закружил его риттер. Достать меня хочет. А я под ним болтаюсь. Только ноги убирать успеваю, чтоб мне их конь не отдавил. Нож под подпругу сунул, ремень подпружный лопнул. Я на землю упал, голову руками прикрыл. Но защитил Даждьбоже. Конь меня перескочил.

А седло набок с него поползло. А с седлом и всадник. Грохнулся он тяжело оземь. Всхрапнул и замер.

И конь встал точно вкопанный. Я в горячке вскочил. Гляжу, а у риттера голова набок. Шею он, видно, при падении себе свернул. Вот и славно. Я коня за узду схватил. А сам отдышаться никак не могу, от страха колени дрожат.

А тут и Торбьерн застонал...

Живой...

Я к нему коня подвел. Он уж сидит. Из раны кровища хлещет. Сам бледный как полотно.

- Заберешься? - я у него спрашиваю. - А то тяжелый ты, хевдинг, не подниму я тебя.

- Смогу, - отвечает.

- Ну, давай.

Он с земли приподнялся, об меня оперся, на коня влез.

- Удачливый ты, трэль, - говорит.

- Какой есть, - я ему в ответ. И сам на коня запрыгнул...

Мы подальше от побоища отъехали. На землю сошли. Он прилег, а я перед ним на колени встал и на рану помочился120. А рана у него на плече глубокая, как жабий рот. Серьги из уха вынул, одну у себя, другую у него.

- В скобы согнуть одной рукой сможешь? - спросил.

- Угу, - он сквозь зубы промычал.

Я рану ему пальцами сжал. Он скобы наложил. Сдавил так, что рана рот свой жабий закрыла.

- Вот и пригодился отцов благодар, - сказал я.

- Что? - не понял он.

- До Глубокой бухты далеко?

- Если напрямик - завтра к вечеру будем.

- А по-другому нам не надо, - говорю, а сам улыбаюсь, все еще не веря, что живым остался.

Потом подорожника нажевал. Здоровья Белореву за науку пожелал. Приложил к ране. Перевязал.

- Поехали, что ли?

Он встал. Вижу - поплыл. Но ничего, на ногах держится.

- Поехали - говорит.

А чуть позже, когда мы в лесок въехали, он спросил:

- Ты точно на арфе не играешь и висы слагать не умеешь?

- Нет, - ответил я ему.

- Чудной трэль, - хмыкнул он.

И мы дальше поехали. Молча. Чтоб силы беречь...

15 августа 943 г.

В Глубокой бухте тихо шумел прибой.

Дохлыми тушами лежали на берегу драккары. Мне было жалко глядеть на них. Гончие псы Океян-Моря, вырванные из привычной стихии, выглядели нелепо и беспомощно. Оскаленные драконьи морды, созданные, чтобы сеять ужас среди прибрежных народов, сейчас уныло смотрели вдаль, поджидая бросивших их хозяев.

И только драккар Торбьерна гордо качался на волнах. Натягивал якорные канаты. Старался сорваться с привязи. И был готов в любое мгновение поднять якорь и уйти от этой злой земли. Так велел хевдинг.

Мы ждали...

- Да чего же они не идут? - Борн в нетерпении теребил свой длинный нос. - Семь дней уже от них нет вестей. Или восемь уже? - повернулся он ко мне.

- Восьмой, - ответил я.

- Что? - Из трюма драккара выбрался Торбьерн. - Тихо?

Плечо его почти не беспокоило. Помогла морская вода да мои отвары. Но он все еще держал руку на перевязи. Старался двигаться осторожно, чтобы лишний раз не потревожить рану.

- Тихо, хевдинг, - вздохнул кормчий. - Как в брюхе у кита.

- Вот, трэль, держи, - протянул Торбьерн мне что-то, зажатое в кулаке.

- Что это?

- Держи, говорю.

Я подставил руку, и хевдинг разжал пальцы. На мою ладонь упала золотая серьга с красным, словно капля крови, камешком.

- Это тебе, - сказал Торбьерн. - И пусть никто и никогда не скажет, что Торбьерн, сын Вивеля, не отблагодарил человека, спасшего ему жизнь.

- Но я всего лишь трэль Орма, - сказал я.

- Я думаю, что Могучий Орм не станет возражать. - Хевдинг здоровой рукой похлопал меня по плечу. - Носи с честью, - улыбнулся он.

- Хевдинг! - крикнул Борн.

Он все это время вглядывался в прибрежье и теперь, что-то заметив там, принялся размахивать руками.

- Смотри, Торбьерн! - кричал кормчий. - Это наши!

И верно. С прибрежных холмов к бухте спускалась нестройная ватага. Их было около двух сотен. Викинги явно торопились. Они бежали. Спотыкались на бегу. Кто-то падал. Катился вниз. Поднимался и вновь стремился к морю.

- Я вижу Орма! - кричал Носатый. - Смотри, как спешат. Соскучились, что ли?

Я всмотрелся и тоже сумел разглядеть блестевшую на солнце лысую голову моего владетеля.

- С ними люди Трюггваса, а конунга не видно, - тихо сказал хевдинг. - Борн, - позвал он кормчего, - готовимся к отходу. Трэль, - повернулся он ко мне, - выбирай якоря.

Я быстро вставил в мочку уха подарок Торбьерна и бросился выполнять приказание.

- Орм! - продолжал размахивать руками Борн. - Сюда! Скорее!

- Хватит орать! Десять весел тебе в задницу! Они и так нас видят! - разозлился хевдинг. - Лучше помоги мальчишке!

Борн кивнул и принялся выбирать канат второго якоря.

Между тем на вершине холма показались преследователи. Это были саксы. Они кричали, улюлюкали, размахивали мечами. Их было много. Слишком много.

И тут над Глубокой бухтой разнесся уже знакомый мне гнусавый рев трубы. Саксы вскинули луки. И над берегом зашуршали стрелы.

Викинги спустились к воде. Не обращая внимания на обстрел, они дружно схватились за борта драккаров и потащили их к воде.

А саксы все стреляли и стреляли.

Но вот первый драккар спустили на воду. За ним второй. Викинги забирались в них, переваливались через борта. Разбирали весла. Крепили их в уключины. Вразнобой отгребали подальше от берега. Подальше от смерти. Еще немного, и на прибрежных камнях осталась лишь небольшая горстка людей.

- Вы что, с ума сошли? - взревел Торбьерн. - Орм, давайте сюда!

- Сейчас, хевдинг! - с трудом переводя дыхание, прохрипел в ответ Орм и помахал нам рукой. - Последний привет гостеприимной Нортумбрии и королеве Этельвольд! Давай, ребята! - повернулся он к викингам.

И они дружно стянули порты и принялись мочиться. А вокруг сыпались стрелы. Впивались в борта ставших бесхозными драккаров. Отскакивали от камней. Падали в волны...

- Эй, уроды! - кричал Орм стрелкам. - Скажите вашей бабе, что таких концов ей больше не видеть до самой смерти!

Он хрипло рассмеялся. Натянул порты и бросился в налетевшую волну.