Чтение 22–й страницы книги ~Не так страшен черт~

Стеклянные двери холла были полуоткрыты, и я беспрепятственно выбежал на короткую лестницу из пяти ступенек, прямо перед которой стояла машина святош. Не останавливаясь и не сбавляя скорости бега, я выставил обе руки перед собой и, заорав во все горло что-то нечленораздельное, принялся палить из обоих стволов одновременно. Я никого не хотел подстрелить - мне только этой неприятности и недоставало! - поэтому стрелял не в людей, а по розовому кузову автомобиля. Несколько пуль пробили заднюю дверцу машины, а одна вдребезги разнесла тонированное стекло. Святоши, проявив отменную реакцию, кинулись за угол здания. Сергей упал на колени и протяжно замычал, тупо мотая головой из стороны в сторону.

Сделав еще несколько выстрелов по уже и без того изуродованной машине, я перепрыгнул через низкий лестничный парапет и, не оборачиваясь, со всех ног побежал в сторону проезжей части.

Я был уверен, что никого не подстрелил, но, как ни странно, погони за мной не было. Трудно было поверить в то, что святоши просто не успели понять, кто это выбежал из здания и открыл по ним огонь. Скорее уж архангел Гавриил, который, несомненно, был старшим в этой парочке, со свойственным всем обитателям Рая прагматизмом решил, что, поскольку портфель с документами Соколовского у него, то нет никакого смысла гоняться по городу за сумасшедшим детективом.

Свернув за угол студенческой столовой Медицинской Академии имени Сеченова, я кинул "зиг-зауэр" в мусорный бак с пищевыми отходами. Затем, достав из кармана новую обойму, я перезарядил "ерихон" и, дабы не шокировать встречных прохожих, спрятал пистолет в кобуру.

Добежав до шоссе, я выскочил на обочину и поднял руку.

Рядом со мной тотчас же остановилась старенькая потрепанная "Вольво" с бензиновым двигателем, за рулем которой сидел парнишка лет двадцати.

- Куда? - спросил он, наклонившись к приоткрытому окошку.

Я распахнул дверцу машины и запрыгнул на переднее сиденье.

- Кунцево.

- Мне не по пути, - покачал головой водитель.

Не вступая в долгие препирательства и споры, я просто кинул на приборный щиток банкноту в десять шеолов.

Не сказав более ни слова, парень отвел машину от обочины и аккуратно вписался в довольно-таки плотный автомобильный поток.

Я наконец-то смог расслабиться и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыл глаза. В голове стояла какая-то серая муть. Думать ни о чем не хотелось. Сейчас я мог воочию убедиться, что чувствовал Соколовский, оказавшись между святошами и "семьей". Только меня с третьей стороны подпирал еще НКГБ, а чуть в стороне находился Ад, представителям которого тоже было необычайно интересно узнать, что же смог извлечь Щепа из материалов исследований Соколовского. Однако принципиальная разница между мной и Соколовским заключалась в том, что довести меня до самоубийства, как я полагал, было не так-то просто.

Я ехал домой. Хотя и знал, что если кто-то захочет перекинуться со мной парой слов на тему того, что произошло сегодня в институте и возле него, то первым делом, конечно же, проверит мое постоянное место обитания.

- У тебя случайно нет сотового телефона? - спросил я у водителя.

Парень отрицательно мотнул головой.

Что ж, значит, связаться с детективом Гамигином мне удастся не прежде, чем я доберусь до дома. Хотя чем мог теперь помочь мне Гамигин? Я очень сомневался в том, что он встанет со мной спиной к спине, чтобы отбиваться от всех тех, кто жаждал моей крови. Возможно, черт был самым порядочным из всех тех, с кем мне пришлось общаться за последние пару дней, но ведь он и сам признавался, что в первую очередь его, как и всех остальных, интересует мини-диск, который сейчас был спрятан в корпусе моих поддельных "Одемар Пигс". Можно было бы попытаться обменять свою жизнь на этот мини-диск - мир существует только до тех пор, пока в нем есть я! - да вот только желающих завладеть им было слишком много. Как ни крути, как ни согласовывай интересы сторон, - непременно останется кто-нибудь недовольный.

Парень в "Вольво" довез меня до подъезда дома. По правилам детективного жанра мне, наверное, нужно было сунуть ему еще хотя бы рублей пятьдесят и зловеще-таинственным голосом произнести: "И запомни, ты меня никогда не видел". Но поскольку всем заинтересованным сторонам и без того был прекрасно известен мой домашний адрес, я решил сэкономить деньги.

Пешком поднявшись на третий этаж, я остановился возле двери, отделяющей лестничную площадку от тамбура, в котором, помимо моей, располагались еще две двери, ведущие в соседние квартиры. Вставив ключ в дверной замок, я одновременно нажал кнопку на брелоке, запуская программу тестирования охранной системы, которой я лично оборудовал свое жилище. Открыв дверь тамбура, я зажал брелок в кулаке. Не успев дойти до двери своей квартиры, я почувствовал, как зажатый в кулаке брелок слабо завибрировал. Это означало, что никто пока еще не попытался предпринять попытку несанкционированного проникновения в мое жилье. Ну, по крайней мере, хоть что-то позитивное.

Быстро отперев замок и войдя в квартиру, я тут же снова захлопнул дверь и, облегченно вздохнув, привалился к ней спиной.

Как говорят англичане: мой дом - моя крепость. Готов десять раз подписаться под этим утверждением. В своей квартире, да с запертой на все замки дверью, я чувствовал себя, как моллюск, сомкнувший створки раковины. Для того, чтобы выковырнуть меня отсюда, потребовался бы взвод спецназа, имеющий опыт взятия помещений штурмом через окна. Дверь мне сделали и установили по спецзаказу. В свое время я выложил за нее кругленькую сумму, но теперь не жалел об этом. Для того, чтобы выбить ее, потребовалось бы столько взрывчатки, что заодно с дверью рухнуло бы и межэтажное перекрытие.

Кинув шляпу и пиджак на кресло, я снял галстук, закатал рукава рубашки и выложил пистолет из кобуры на обеденный стол. Сходив в соседнюю комнату, я принес еще два пистолета - восьмизарядный "узи игл" с полимерным корпусом и тяжелый тринадцатизарядный "спитфайр" - и две коробки боеприпасов к ним. Я специально подбирал все оружие калибра девять миллиметров, чтобы не возникало путаницы с патронами. Само собой, я не собирался вести затяжные оборонительные бои в собственной квартире, но, что ни говори, оружие обладает удивительным свойством вселять уверенность в душу того, в чьих руках находится. Окинув взглядом разложенные на столе пистолеты, я почувствовал себя не то чтобы в полной безопасности, но всё же ощутил некоторую надежду, что мне, возможно, и удастся вывернуться из всей этой истории, оставшись при этом целым и невредимым.

Как?

Этого я пока еще не знал. Однако теперь у меня было время на то, чтобы не спеша, как следует обдумать и решить, какие действия с целью спасения собственной шкуры следует предпринять в первую очередь. В том, что мини-диск Соколовского придется отдать, я уже не сомневался. Нужно было только определиться, кому и на каких условиях передать его. И, как я полагал, главной гарантией моей безопасности должно было стать то, что мне не было известно, что именно записано на мини-диске. Я был в меру любознателен, но любопытство не входило в число моих основных пороков.

Взяв телефонную трубку, я набрал номер, который дал мне детектив Гамигин. Линия была занята. Я активировал режим автоматического дозвона и пошел на кухню. Включив электрический чайник, я дождался, когда он закипит, и заварил себе исключительно крепкого чая. Затем я зашел в ванную и ополоснул лицо холодной водой.

Покидая кухню с заварочным чайником и кружкой в руках, я прихватил с собой еще и большой пакет чипсов с луком, которые я мог потреблять в огромном количестве и в сочетании с любыми другими продуктами питания. Вне всяких сомнений, чипсы куда лучше идут под пиво, чем под чай, но, во-первых, сейчас я должен был иметь свежую голову, а во-вторых, пива у меня дома не было.

Не успел я сесть за стол, как раздался телефонный звонок.

Я снял трубку.

- Слушаю.

- Черт тебя подери, Каштаков! Что за цирк ты устроил в институте?!

- Вы о чем, господин подполковник? - удивленно спросил я.

- О чем?! - Голос Малинина от возмущения едва не сорвался на фальцет. - Ты отдал документы Соколовского святошам! Приковал моего агента наручниками к батарее! И, забрав у него пистолет, устроил стрельбу во дворе института! И ты еще спрашиваешь, о чем я?!

Он орал так, что под конец мне даже пришлось отодвинуть телефонную трубку от уха.

- Давайте по порядку, господин подполковник, - спокойно предложил я. - Во-первых, документы Соколовского я никому не отдавал. У меня их под дулом пистолета забрал парень из "семьи", которого и перехватили святоши. Во-вторых, я представления не имел, что расфранченный тип, дежуривший возле моего офиса, ваш агент, - он мне своего удостоверения не предъявлял. В-третьих, свой пистолет он может отыскать в бачке для пищевых отходов возле студенческой столовой.

- Все? - зловеще осведомился Малинин. Я сделал паузу, чтобы подполковнику стало ясно - прежде чем ответить, я как следует подумал, после чего уверенно произнес:

- Все.

- А где мини-диск?

- Какой мини-диск?

- Брось дурковать, Каштаков! - вновь взревел бравый чекист. - Ты, может, и дурак, но не тупее пня! У тебя мини-диск Соколовского!

В голосе подполковника звучало столько уверенности, что отпираться было бессмысленно. Если Малинину уже было известно о мини-диске, следовательно, знали о нем и другие. А это, в свою очередь, означало, что дела обстояли хуже, чем я надеялся. Эндшпиль в положении жестокого цейтнота - трудно было придумать что-либо более скверное.

- Как вы узнали о мини-диске, господин подполковник? - спросил я просто для того, чтобы еще немного потянуть время.

- Я что, должен перед тобой отчитываться? - довольно усмехнулся чекист.

- Ну что вы, господин подполковник! - почти искренне возмутился я. - Просто прошу вас удовлетворить мое профессиональное любопытство.

- Сам себя удовлетворяй, прыщ беременный!

- Грубо, господин подполковник, - с укором произнес я. - Грубо и недостойно чекиста.

- Кончай мне мозги канифолить, Каштаков. Мне нужен мини-диск, который находится у тебя. Если сам принесешь его мне, то мы вместе подумаем, как можно уладить твои дела. Я лично могу обещать, что претензий к тебе со стороны НКГБ не будет.

- Мне нужно подумать, - честно признался я.

- Всякий раз, как ты задумываешься, Каштаков, начинается стрельба, - недовольно буркнул Малинин.

Однако по тону его голоса я понял, что он готов согласиться какое-то время подождать. Хотя выбора у него все равно не было, я понимал, что надолго терпения подполковника не хватит. Час-другой - не более. О том, что начнет вытворять подполковник Малинин, когда у него закончится терпение, я боялся даже подумать. Но в моем положении не стоило отказываться даже от такого непродолжительного тайм-аута.

- Я согласен передать вам мини-диск, но должен обдумать свои условия, - сказал я.

- Я уже сказал, на каких условиях ты передашь мне мини-диск, - попытался осадить меня подполковник.

- Я должен подумать, устраивают ли они меня.

Мне даже не нужно было притворяться. Зная подполковника Малинина, я испытывал серьезные сомнения по поводу того, что, заполучив мини-диск, он сможет вспомнить о том, что собирался после этого заняться моими проблемами.

- Час, - сказал, как отрубил, подполковник.

- Два, - предложил свой вариант я.

- Полтора, - с готовностью пошел на компромисс Малинин.

Я машинально глянул на часы и, только увидев стрелки, показывающие без восьми минут два, вспомнил, что они не ходят.

- Договорились, - сказал я. - Я вам перезвоню, когда приму решение.

- Я сам тебе позвоню, когда выйдет время, - ответил подполковник Малинин и, не прощаясь, бросил трубку.

НКГБ дал мне паузу в полтора часа. Интересно, как долго готовы были ждать другие?

Не кладя трубку, я нажал кнопку отбоя.

Последовала короткая пауза, после чего в трубке вновь раздались частые гудки.

Я еще раз нажал кнопу отбоя. Результат был тот же самый.

Теперь мне стало ясно, почему подполковник Малинин сказал, что сам мне перезвонит, - чекисты заблокировали мою телефонную линию, чтобы лишить меня возможности вести переговоры с другими клиентами, желающими заполучить мини-диск. Со стороны НКГБ это было весьма предусмотрительно.

Я в сердцах выругался и кинул телефонную трубку на стол.

А, собственно, на что я рассчитывал? Что мне будет предоставлена полная свобода действий? Я сам запер себя в собственной квартире, которая превратилась в мышеловку. После звонка подполковника Малинина у меня не было ни малейших сомнений, что за моей квартирой уже установлено наблюдение.

И что мне оставалось?

Я взял со стола заряженный "ерихон", подошел к двери и включил видеосистему внешнего наблюдения. Лестничная площадка перед лестницей и участок лестницы, который захватывала камера, были пусты. Индикатор движения также не фиксировал перемещения каких-либо крупных объектов за пределами видимости камеры. Осторожно приоткрыв дверь, я выглянул в тамбур. Никого. Накинув на плечи первую попавшуюся куртку, я сунул пистолет в кобуру и вышел в тамбур.

Подойдя к двери соседской квартиры, я нажал кнопку звонка. Никто не ответил. Подождав с полминуты, я снова нажал на звонок. За дверью царила тишина. Я плохо знал своих соседей, но все равно можно было предположить, что в середине дня добропорядочные граждане находились на своих рабочих местах, стараясь обеспечить своей семье прожиточный минимум, который с каждым днем, вопреки оптимистическим заявлениям Градоначальника, считавшего, что с инфляцией мы покончили навсегда, становился все выше.

На всякий случай я все же подошел к соседней двери и тоже нажал на кнопку звонка.

- Кто там? - ответил мне спустя какое-то время дребезжащий старческий голос.

- Я ваш сосед! - громко произнес я в ответ. - У меня сломался телефон, а мне срочно нужно позвонить. Я был бы вам весьма признателен...

- Убирайся прочь! - крикнула в ответ мне старуха. - Убирайся прочь, бомж паршивый!

- Послушайте, я ваш сосед. Я просто хочу позвонить...

Я встал прямо напротив дверного глазка, рассчитывая на то, что мой вполне приличный внешний вид заставит обитательницу квартиры изменить свое мнение на мой счет. Но не тут-то было.

- Пошел вон! - еще громче заорала старая карга. - Если после того, как я сосчитаю до десяти, ты все еще будешь под моей дверью, клянусь, я вызову чекистов!

Вот только чекистов мне сейчас и недоставало!

Негромко чертыхнувшись, я направился назад в свою квартиру.

Я уже вставил ключ в замочную скважину, когда за спиной у меня щелкнул дверной замок. Это была дверь, в которую я позвонил до того, как нарвался на склочную старуху. Обернувшись, я увидел выглядывающего из приоткрытой двери мужика лет тридцати - тридцати пяти с сильно помятой и как минимум дня три не бритой физиономией. Из одежды на нем были только черные тренировочные штаны и один шлепанец на левой ноге. Сфокусировав на мне свой осоловелый взгляд, мужик спросил:

- Ты звонил?

- Мне позвонить нужно, - ответил я, не особенно рассчитывая на успех.

Но, к моему величайшему изумлению, мужик сделал шаг назад, шире открыл дверь квартиры и махнул мне рукой:

- Заходи...

Переступив порог квартиры, я почувствовал застоявшийся запах курева, выпивки и какой-то кислой закуски.

Нетвердо шагая впереди меня, мужик прошел в комнату. У окна стоял квадратный обеденный стол, заставленный пустыми и только еще початыми водочными и винными бутылками. Там же находилось несколько открытых пакетов с соками, тарелки, залитые засохшим соусом, пластмассовая салатница, в которой лежали огромные ломти хлеба и свернувшиеся на манер испуганных гусениц сосиски. У стены, рядом с сервантом, за стеклянными дверцами которого красовались наборы фарфоровой и хрустальной посуды, стоял диван со спинкой, на котором, сладко похрапывая, спал какой-то здоровенный тип с коротко подстриженными черными волосами.

Мой провожатый уверенно скинул со стула груду одежды и извлек из-под нее красный телефонный аппарат. Сняв трубку, он поднес ее к уху и удивленно пожал плечами:

- Занято... Других вопросов у меня не было.

- Извините за беспокойство, - сказал я и направился к выходу.

- Эй, постой! - с мольбой окликнул меня хозяин квартиры.

Вернее, это я полагал, что он был хозяином, хотя с такой же вероятностью хозяином мог оказаться и тот, что спал на диване.

Замерев на пороге, я оглянулся.

- Может, выпьешь? - Мужик сделал приглашающий жест рукой в сторону стола с богатым выбором выпивки. - А то Юрец как три часа назад отключился, так и не поднимается. А пить одному, сам понимаешь, никакого кайфа.

Искушение было велико - напиться и забыть обо всем. И пусть все катится к чертям! В Рай, в Ад - какая мне разница!..

- Что отмечаем? - улыбнувшись, спросил я у гостеприимного хозяина.

Тот озадаченно поскреб пятерней затылок.

- А черт его знает, - честно признался он. - Юрец, может быть, и помнит... Только его сейчас не добудишься.

- Пусть спит, - махнул рукой я. - Рад бы был присоединиться к вашей компании, но, к сожалению, не располагаю сейчас временем.

- Ну, как знаешь, - пожал плечами хозяин. Махнув на прощание рукой, я вышел за дверь.

- А то, если надумаешь, заходи, - произнес, выглянув следом за мной в тамбур, хозяин пьяной квартиры.

- Если надумаю, то непременно зайду, - пообещал я ему и, войдя в свою квартиру, захлопнул дверь.

Не знаю, что сделал бы, оказавшись в моем положении, по-настоящему крутой детектив. Я же поставил на проигрыватель компакт-диск Майлза Дэвиса "Темный Маг", сел за стол, налил себе кружку чая и распечатал пакет чипсов. У меня не было никаких соображений по поводу того, в каком направлении следовало искать выход из создавшейся ситуации, а это означало, что я мог рассчитывать только на внезапное озарение, которое могло прийти ко мне под умопомрачительные пассажи гениального трубача. По мне, так даже призрак надежды куда предпочтительнее отчаянной безнадеги.

Глава 19

СВЕТИК

Несмотря на все отчаяние моего положения, я пил чай и слушал музыку, магическое очарование которой было столь велико, что я ничего не мог ему противопоставить. Я тонул в потоках звуков, забывая о том, где я нахожусь, и не думая о том, сколько времени осталось до конца срока, отмеренного мне подполковником Малининым. Когда закончился первый диск, я быстро заменил его на второй. Мне не хотелось слушать тишину, в которой, казалось, отчетливо звучали секунды, падающие в бездну вечности и растворяющиеся в океане безвременья.

Я поставил на проигрыватель диск Майлза Дэвиса совершенно безотчетно, просто потому, что мне нравился как сам этот музыкант, так и его уникальный, неподражаемый стиль исполнения. И только слушая его музыку, я вспомнил о том, что смерть Майлза Дэвиса была окутана тайной, не раскрытой по сей день. Официально было объявлено, что величайший трубач умер в сентябре 1993 года. Однако любой мало-мальски сведущий в музыке человек мог с уверенностью сказать, что на альбоме Херби Хэнкока 1996 года отчетливо слышна труба Майлза Дэвиса, звучание которой невозможно повторить. Точно так же, как можно было услышать ее и на других альбомах известных музыкантов того периода. Не исключено, что склонный к мистификациям старик Дэвис просто инсценировал свои похороны, на которые не был допущен никто со стороны, после чего продолжал себе наигрывать на трубе, посмеиваясь над всеми. И только после того, как я уже поменял диски, я неожиданно подумал о том, что то же самое пытался проделать и Ник Соколовский. Вот только его попытка сымитировать собственную смерть обернулась подлинной трагедией.

А стоило ли оно того?

На сей вопрос я не знал ответа.

Я подумал о собственной смерти, о том, как это могло бы выглядеть со стороны, и, рассмотрев пару вариантов, остался ими совершенно недоволен. Все, что я мог себе вообразить, представлялось мне либо слишком уж слащавым, либо мелодраматически-слезливым. Из чего я сделал вывод: для того, чтобы сполна насладиться пусть даже мысленным созерцанием величественной картины собственной смерти, нужно обладать особым складом ума, позволяющим абстрагироваться от реальности своей личности.

Самым обидным было то, что за все это время, пока я размышлял о философских категориях бытия и небытия, как полного, так и частичного, мне в голову не пришла ни одна стоящая мысль относительно того, что мне следовало бы предпринять, чтобы не перейти в беспредметный мир раньше отведенного мне срока. Кстати, тут же снова возникал вопрос по поводу того, кто, когда и на основании каких данных определил для меня продолжительность жизни? Быть может, у Соколовского имелся ответ и на этот вопрос, но лично мне он представлялся настолько безнадежно глупым, что жалко было тратить время на то, чтобы вставить мини-диск в приемник дисковода. Тем более что под рукой у меня имелась еще и "Пангея" все того же Майлза Дэвиса. Вот уж кто точно не думал о том, какой срок отвели ему высшие силы, просто дул в свою трубу и на все вопросы отвечал пренебрежительным взмахом руки - мол, не мешайте, когда я с богом разговариваю!

А что, если это был вовсе и не бог? Не бог вложил нам в черепные коробки представление о том, что каждый из нас является личностью, а не просто членом стаи? Не бог научил нас понимать разницу между добром и злом? Не бог стоит у меня за спиной, когда я должен сделать выбор между собственными шкурными интересами и тем, о чем мне, как индивиду, входящему в многомиллионное человеческое сообщество, даже подумать страшно? Кто в надлежащий момент уверенно хлопнет меня по плечу и скажет: "Действуй, Дмитрий Алексеевич, ты все делаешь правильно"? Бог?.. Или Микки Маус, нацепивший ватную бороду по случаю Рождества?.. Да подите вы к черту с таким богом! Даже Майлз Дэвис, когда играл на трубе, разговаривал не с богом, а с той частицей своей души, которую он только и мог отыскать с помощью медной трубы. А с кем разговариваю я, когда размышляю о собственных проблемах, непонятно даже мне самому.

На всякий случай, просто потому, что нужно было хоть что-то делать, я взял телефонную трубку и, приложив ее к уху, вновь услышал короткие гудки. Бог не желал помочь мне даже в самой малости, всего лишь наладив телефонную связь. Или бог в Московии уже работал на НКГБ?

Я налил себе новую кружку чая и, поднявшись из-за стола, подошел к стойке с компакт-дисками, для того чтобы выбрать что-нибудь новенькое. В тот самый момент, когда рука моя потянулась к диску Милдред Андерсон, единственному в моей дискографии и лучшему из всего, что она выпустила, коротко звякнул дверной звонок.

Звук был совершенно отчетливый, и все же я замер, не двигаясь с места. Мне казалось совершенно невероятным то, что кто-то мог просто подойти к моей двери и нажать кнопку звонка. Спустя примерно полминуты звонок повторился. На этот раз он звучал дольше и требовательнее, нежели в первый раз, - тот, кто находился за дверью, непременно хотел попасть внутрь.

Я подошел к двери и включил видеоком. На крошечном экране, отображающем участок лестничной клетки перед дверью тамбура, возникла одинокая человеческая фигура, увидев которую, я едва не издал короткий, но весьма выразительный возглас удивления. У двери стояла Светик. Она была одета в серый деловой костюм, в котором частенько приходила на работу, а под мышкой держала небольшую сумочку из темно-коричневой замши.

- Я слушаю вас, - сказал я, надавив клавишу переговорного устройства.

- Дима... - негромко и, как мне показалось, немного растерянно произнесла Светик. Взгляд ее скользнул по притолоке, как будто она пыталась обнаружить место, где была спрятана камера, через которую я наблюдал за ней.

- Дима, - повторила она чуть более уверенно, - мне нужно с тобой поговорить.

- О чем? - спросил я.

- Ты считаешь, что нам не о чем поговорить? - изумленно вскинула брови Светик. Я перевел разговор на другую тему:

- Как тебе удалось пройти мимо агентов, ведущих наружное наблюдение?

- Наверное, они подумали, что я живу в этом доме, - едва заметно улыбнувшись, ответила Светик. - Во всяком случае, никто не попытался меня остановить.

Не могу сказать, что женщины оказывали на меня гипнотическое воздействие, но к Светику я испытывал необычайно добрые чувства. И даже то, что она с потрохами сдала меня чекистам, почти не изменило мое отношение к ней. Я не доверял ей, но, как и прежде, я не мог заставить себя не видеть милую и очаровательную девушку, которая скорее всего просто стала жертвой обстоятельств, оказавшихся сильнее ее.

- Мне нужно многое тебе сказать, - опустив взгляд к полу, совсем уже тихо произнесла Светик. После этих слов я не смог устоять. А кто бы на моем месте устоял?

- Сейчас я открою дверь тамбура, - сказал я. - Ты войдешь и захлопнешь ее за собой. Поняла?

Светик быстро и коротко кивнула. Подумав еще пару секунд, я нажал кнопку, соединенную с замком двери тамбура.

Светик открыла дверь и вошла в тамбур. Я тут же переключился на камеру, установленную в тамбуре, и успел увидеть, как девушка аккуратно прикрыла за собой дверь. Световой сигнал на контрольном табло подтвердил, что дверь в тамбур заперта и замок в полной исправности. Оглядевшись по сторонам, девушка направилась к двери моей квартиры. Когда она подошла к ней вплотную, я открыл дверь. Выглянув в тамбур, я быстро схватил Светика за локоть и втащил ее в квартиру.

За спиной у нее щелкнул дверной замок, после чего я провернул ручку замка еще на два оборота и задвинул металлический засов.

- Ты здесь прямо как в осажденной крепости, - натянуто улыбнулась Светик.

- Так оно и есть, - ответил я и, протянув руку, предложил девушке пройти в комнату.

Меня совершенно не обрадовал ее неожиданный визит - у меня сейчас не было настроения выяснять наши отношения. Но, как бы там ни было, в присутствии дамы я обязан был оставаться гостеприимным хозяином.

- Чаю хочешь? - спросил я у девушки. Светик отрицательно мотнула головой и с любопытством посмотрела по сторонам. Несмотря на наше долгое знакомство, дома у меня она была впервые.

- У тебя много книг, - заметила Светик. И тут же задала вопрос, которым сразу же смазала все впечатление от своего неожиданного визита: - Ты все их прочитал?

- Стремлюсь к этому, - ответил я дежурной фразой.

Подойдя к столу, я сдвинул оружие и боеприпасы на угол и прикрыл их газетой.

- Присаживайся, - указал я на свободный стул.

Светик села, поставив сумочку на стол рядом с собой.

- Что у тебя за музыка? - недовольно поморщилась она. - Нет ничего повеселее?

- Увы, - с показным сожалением развел руками я.

- Ну, тогда выключи совсем, - не то попросила, не то потребовала Светик. - У меня от этих завываний уже голова болит.

Не подозревая о том, Светик закатила в свою корзину еще один черный шар, - я с крайним предубеждением относился к людям, которые не воспринимали джазовой музыки, особенно в таких высочайших ее проявлениях, каким, несомненно, являлся Майлз Дэвис. Но спорить со Светиком я не стал, просто взял пульт дистанционного управления и остановил воспроизведение диска, после чего посмотрел на девушку, как будто желая спросить, что еще я должен сделать для того, чтобы она почувствовала себя в моей квартире легко и непринужденно.

- Ты один живешь? - снова посмотрев по сторонам, спросила Светик.

- Ты пришла только для того, чтобы выяснить это? - с прохладцей осведомился я.

Светик посмотрела на меня, и край ее левой брови недовольно приподнялся, как будто она ожидала от меня совершенно иного приема.

- Ты можешь объяснить мне, что происходит? - спросила она после небольшой паузы.

- Я надеялся, ты мне об этом расскажешь, - усмехнулся я.

- Ты обижен на меня?

Черт возьми! Она что, явилась сюда только затем, чтобы задавать мне идиотские вопросы?

- Нет, - саркастически усмехнулся я. - Я был горд и счастлив, узнав, что моя помощница, которой я всецело доверял, оказалась агентом НКГБ.