Чтение 43–й страницы книги ~Полет мотылька~

вам пойти. В кино, в планетарий, в зоопарк...

- В зоопарк? - удивление Геннадия Павловича было безмерным. - Ты хочешь
сказать, что двадцатичетырехлетний парень любит ходить с отцом в зоопарк?

- Ох, Гена, не нравится мне все это, - покачала головой Валентина. И на
этот раз это был не упрек - Валентина на самом деле была обеспокоена. - Я
никогда еще не видела тебя таким.

- Каким? - спросил Геннадий Павлович.

- Гена, - Валентина вновь положила руку ему на запястье и, чуть подавшись
вперед, заглянула Геннадию Павловичу в глаза. - Нашему сыну осенью
исполнится...

- В сентябре, - вставил Геннадий Павлович.

- Да, в сентябре, - подтвердила Валентина. - Одиннадцатого сентября Артему
исполнится двенадцать лет.

- Нет, - на лице Геннадия Павловича появилась недоверчивая усмешка.
Подавшись назад, он посмотрел на свою бывшую жену так, словно она предлагала
ему чашу с настоем цикуты. - Нет, - еще раз повторил он. - Артему исполнится
двадцать четыре.

- А какой сегодня год, тебе известно? - почему-то с обидой в голосе
спросила Валентина.

Геннадий Павлович машинально глянул на часы с календарем, после чего
показал циферблат Валентине.

- Ну, слава богу, хоть это ты не забыл, - вопреки ожиданиям Геннадия
Павловича в интонациях ее голоса не было даже намека на насмешку.

Валентина раскрыла сумочку, достала паспорт и, раскрыв на странице, где
вписывались дети, протянула его Геннадию Павловичу.

- Сам посчитать сможешь?

Снова вопрос был задан без насмешки, скорее - с сочувствием.

Геннадий Павлович взял в руки паспорт Валентины. "Калихин Артем
Геннадиевич". Рядом - дата и год рождения.

В растерянности Геннадий Павлович провел ладонью по щеке. Если верить
записи в паспорте - а не верить ей не было никаких оснований, - то Валентина
была права - этой осенью Артему исполнится двенадцать лет.

- Почему в моем паспорте нет такой же записи? - почему-то с упреком
посмотрел на бывшую жену Геннадий Павлович.

- Потому что, когда мы пошли регистрировать сына, ты свой паспорт забыл
дома. - Валентина забрала из рук Геннадия Павловича паспорт и убрала его в
сумочку. - Ну, что ты теперь скажешь?

- Выходит, что десять лет я жил под одной крышей с совершенно чужим
человеком, которого принимал за сына? - Геннадий Павлович посмотрел на
Валентину так, словно был уверен в том, что она сможет все ему объяснить. - Как
такое могло случиться?

- Не знаю, - качнула головой Валентина. - Но полагаю, что тебе следует
серьезно задуматься.

- О чем ты? - не понял Геннадий Павлович.

- Я все время тебе твердила, - с упреком в голосе начала Валентина, - что
нельзя день и ночь заниматься только работой! Помнишь, как ты во сне
заговариваться начал? Чушь нес какую-то бог весть о чем?

Подумав немного, Геннадий Павлович вспомнил:

- Да.

- Что тебе тогда врач сказал? "Возьмите отпуск, Геннадий Павлович, и
поезжайте с семьей на дачу". А ты, вместо того чтобы сделать как тебе советуют,
снова принялся за свое! "Я подошел к решению очень важной проблемы, - пародируя
манеры Геннадия Павловича, Валентина широко развела руками. - Явление сна во
сне может перевернуть все наше представление о человеческой памяти".

- Сон во сне, - задумчиво произнес Геннадий Павлович.

Определение было ему знакомо. И он чувствовал, что за ним стоит нечто
очень важное, что может помочь ему разобраться в том, что происходит. Пытаясь
понять, что именно это означает, Геннадий Павлович чувствовал себя очень
странно. Ему казалось, что мозг работает одновременно в двух режимах. Его разум
легко и быстро анализировал ситуацию, сопоставляя факты, давая им оценку и
делая соответствующие выводы, и в то же самое время какая-то его часть активно
противодействовала этой работе, делая вид, что отказывается понимать, что от
нее требуется.

- Вот твоя работа и вывернула тебе мозги наизнанку! - закончила свою
обличительную речь Валентина.

- Да-да, - рассеянно кивнул Геннадий Павлович.

Голос бывшей жены мешал ему сосредоточиться.

- Что "да-да"? - с обидой произнесла Валентина. - Я о нем, олухе,
беспокоюсь, а он только "да-да" в ответ! - закончила она так, словно обращалась
не к Геннадию Павловичу, а к группе невидимых слушателей, состоявшей по большей
части из ее родственников. - Сколько лет ты, говоришь, прожил вместе с Артемом?

- Десять, - все так же рассеянно ответил Геннадий Павлович.

- Десять, - криво усмехнулась Валентина. - Интересно, как это так вышло,
если мы с тобой разошлись только два года назад?

- Что? - удивленно глянул на бывшую жену Геннадий Павлович.

Валентина в ответ молча развела руками, - мол, я уже сказала все, что
хотела.

Геннадий Павлович прижал ладони к щекам и чуть приоткрыл рот. Движение это
показалось ему удивительно привычным, даже, можно сказать, родным. Однако
прежде он за собой такого не замечал.

- Выходит, я потерял восемь лет жизни?

- Скорее уж ты нашел лишние восемь лет, - в голосе Валентины
появились-таки язвительные нотки.

- Да, верно, - согласился Геннадий Павлович.

- Все твоя работа, - вновь завела прежнюю песню Валентина.

- Ну, я уже давно не работаю, - попытался успокоить ее Геннадий Павлович.

- И как давно?

По тому, каким тоном был задан вопрос, Геннадий Павлович понял, что снова
сказал что-то не то.

- С тех пор, как фирма "Байбах" развалилась, - не очень уверенно произнес
он.

- Какая еще фирма "Байбах"? - тяжело и как-то совсем уж безнадежно
вздохнула Валентина. - Какая фирма, если ты почти всю свою жизнь в институте
проторчал?

- В Институте мозга! - вспомнил Геннадий Павлович.

- Точно так, - подтвердила Валентина.

- Ты сказала "почти", - заметил Геннадий Павлович.

- Незадолго до нашего развода тебя пригласили работать в какую-то
лабораторию, расположенную где-то под Москвой. Ты о новом месте работы ничего
толком не говорил. Только бегал счастливый, распустив хвост, как петух. И
деньги там платили такие, что ни в одной фирме не заработаешь, и любое
оборудование доставляли по первому твоему слову, и тема та самая, над которой
ты все мечтал поработать...

- Какая тема? - перебил Валентину Геннадий Павлович.

- Откуда мне-то знать? - недоумевающе развела она руками. - Ты ведь мне
ничего не рассказывал! Только с Юликом Коптевым, закрывшись в комнате, о чем-то
шептался.

- Значит, Юлика ты помнишь! - радостно хлопнул ладонью о ладонь Геннадий
Павлович.

Наконец-то появилась первая ниточка, которая связывала ту его жизнь, о
которой рассказывала Валентина, с той, которую он сам помнил.

- А Толика Григоршина помнишь? - с надеждой спросил Геннадий Павлович.

- Помню, - кивнула вроде как с осуждением Валентина. - Я, в отличие от
тебя, все превосходно помню.

От души у Геннадия Павловича немного отлегло, - кошмар ложной памяти начал
рассеиваться. Может быть, ему действительно нужно просто отдохнуть, и тогда все
встанет на свое место?

- Мы вчера встречались, - улыбнулся Геннадий Павлович. - Юлик, Толик и
Алекс.

- Какой Алекс? - брови Валентины сошлись у переносицы.

- Алекс Петлин. Ты разве не помнишь его? Мы же все вместе учились.

- Ну, мало ли с кем ты в свое время учился.

- Да нет, мы же все время встречались, в гости друг к другу ходили...

Геннадий Павлович внезапно осекся, поймав себя на том, что не помнит,
чтобы Алекс Петлин бывал когда-нибудь у него дома. Более того, он не помнил
когда, и при каких обстоятельствах познакомился с Алексом.

- Нет, - уверенно покачала головой Валентина. - Никакого Алекса Петлина я
не помню.

- Да, верно, - рассеянно кивнул Геннадий Павлович. - С Алексом я
познакомился уже после того, как мы разошлись.

- Мы развелись два года назад, - не без ехидства напомнила Валентина.

- Да-да, конечно. - Геннадий Павлович наклонил голову и потер пальцами
виски. - Ты знаешь, - сказал он только потому, что нужно было что-то сказать, -
Толик себе палец отрезал.

- О боже мой! - в ужасе вскинула брови Валентина. - Как?

- Ну, сходил к врачу, и тот аккуратненько ампутировал ему палец.

Взгляд Валентины сделался настороженным.

- Ты что несешь, Геннадий?

- А что? - растерялся Геннадий Павлович.

- Какой нормальный человек пойдет к врачу для того, чтобы тот отрезал ему
палец?

- Нет, ты не поняла, - не глядя на бывшую жену, махнул рукой Геннадий
Павлович. - Толик удалил шестой палец.

- Шестой?

Геннадий Павлович отнял руки от лица и посмотрел на Валентину.

- У Толика на левой руке был шестой рудиментарный палец, - медленно и
внятно произнес он. - Вот здесь, - показал он на своем запястье то место, где у
Григоршина рос лишний палец. - Теперь он его удалил.

- Ты снова что-то перепутал, Геннадий. - Валентина вновь, уже в который
раз попыталась взять Геннадия Павловича за запястье, но на этот раз он успел