Чтение 11–й страницы книги ~Блюз для винчестера~

- Какого черта, Сэм? - донесся его голос. - Чего ты там встал?

Степан легонько толкнул Трапса стволом в спину и приказал:

- Лечь! Ноги шире. Руки в стороны.

Подождав, когда тот, кряхтя и чертыхаясь, разляжется на льду, Гончар присел над ворохом шкур и поднял над головой связку динамитных патронов.

- Эй, Остин! - крикнул он. - Тебе видно, что у меня в руке? Это динамит. У меня тут семь фунтов динамита! Тебе все еще нужны бобры? Тогда иди сюда, поговорим.

"Сейчас они просто развернутся и уедут, - от этой мимолетной мысли Степана бросило в жар. - И что тогда делать? Бежать за ними, кричать, что это всего лишь шутка? Стрелять? Застрелиться?" Но он недооценил размеры бандитской гордости.

- Остин Юдл никогда не прочь поговорить, - выкрикнул всадник, спрыгивая на лед.

Он повернулся к своим спутникам и поднял руку, останавливая их. Они обменялись несколькими фразами, и Степан расслышал, как Остин рявкнул: "Я сказал, ждите!" Гончар сидел на корточках за холмиком из черных блестящих шкур, глядя, как Остин приближается к нему, звонко царапая лед подкованными каблуками и небрежно заложив пальцы за оружейный пояс. Он остановился, не дойдя десятка шагов, и опустил руки. Теперь его ладонь касалась рукоятки револьвера в набедренной кобуре.

Гончар был уверен, что если он направит свой кольт на Юдла, то получит пулю в лоб раньше, чем коснется курка. Но он и не собирался соревноваться в быстроте стрельбы. Его курок уже был взведен, и ствол упирался в динамитные патроны. Остин Юдл, несомненно, знает, как ведет себя динамит, когда по нему стреляют.

Юдл вернул свои руки на пояс и сплюнул под ноги.

- Эй, Сэм, яйца себе не отморозишь? Что ты там делаешь на льду?

- Он молится, - сказал Степан. - Послушай, Остин. Мне сказали, что профессор хочет получить свои меха. Я не против. Вот они здесь, все до последнего волоска. Но есть одна проблема. Профессор еще не заплатил мне.

- Из-за такого пустяка ты тут устроил целое представление? - удивился Остин Юдл. - Сколько он тебе должен?

- Это коммерческая тайна. Я буду говорить об этом только с ним.

- Пойдем, там и поговорите, в дилижансе, - предложил Юдл.

- Неохота так далеко тащиться. Пусть лучше док сам сюда подойдет. Вместе с дочкой. И пусть с ними будут их проводники, Гарри и Дуглас.

- Больше ты ничего не хочешь?

- Хочу. Но об этом поговорим в следующий раз.

Остин Юдл улыбался, оглядывая кучу мехов. Его вытянутое смуглое лицо с пышными усами было спокойно и неподвижно, как маска. Степан мог только догадываться, о чем сейчас думает бандит. Ему очень нужны эти меха. Если сейчас взорвутся семь фунтов динамита, меха сильно пострадают, к тому же уйдут под лед, а сам Юдл этого даже не успеет увидеть, разве что с высоты птичьего полета. Значит, надо как-то избежать взрыва. Значит, надо уступить.

Возможно, что Юдл и в самом деле думал примерно так. Но вслух он сказал нечто из другой оперы:

- Так ты и есть тот самый Питерс, моряк с восточного берега? Говорят, ты ловкий стрелок.

- Пустое. Самые ловкие мои стрелки сейчас разглядывают тебя через прицел.

Карие глаза Юдла прищурились, когда он оглядывал берег.

- Ты, Питерс, наверно, любишь в покер играть? Твои стрелки - блеф. С чего бы им держать меня на мушке? Мы вроде не собирались стрелять друг в друга. Мы собирались просто обменять товар. Питерс, я не скупщик пушнины. Я такой же посредник, как и ты. Зачем нам ссориться из-за каких-то бобров?

- Да разве мы ссоримся? Отпусти людей, Остин. Как только они подойдут ко мне, Сэм встанет и потащит меха к тебе. Мы дойдем до берега, и он дойдет до берега. Мы поедем в свою сторону, а вы - в свою. Все очень просто, и никто не будет обижен.

- О'кей. - Остин Юдл сплюнул под ноги. - Уважаю таких ребят. Ты все рассчитал, Питерс. Хорошая у тебя голова. Даже жалко будет засадить в нее пулю. Впрочем, я приготовлю для тебя хорошую пулю. Серебряную. Нет, золотую. Мой усопший брат достоин золота, а не серебра. Это ведь ты застрелил Фрэнка?

- Было дело. Но не я начал ту драку, Остин.

- Какая разница? Да ладно, сочтемся. Значит, ты хочешь получить дока с его командой. Считай, что мы договорились.

Остин Юдл развернулся на месте так, что лед под его каблуками взвизгнул. Он зашагал к своему берегу, а Трапс, не поднимая головы, пробубнил:

- Тебе конец, Питерс. Вот теперь тебе конец. Всем нам конец.

- Ты лучше беспокойся за свой конец, - сказал Степан Гончар, глядя из-под руки на далекий берег.

Из фургона неловко выбирались люди. Три большие фигуры и одна маленькая. Эти люди двигались так нескладно, потому что их руки были связаны спереди. Когда они пошли по льду, стало видно, что они еще и связаны между собой длинной веревкой.

Степан легонько пнул Трапса:

- Хватит отдыхать, Сэм. Пора тебе и поработать немного.

Он уже различал бледное лицо девочки, идущей впереди всех. Профессор возвышался за ней. Проводники шагали позади Фарбера, прикрывая его, и высокий Дуглас все оглядывался. Он, похоже, ожидал выстрела в спину.

- Ты что же думаешь, Питерс? - сказал Трапс, наматывая веревку на запястье. - Думаешь, вы все останетесь в живых после такого? Эти люди знают, где наша берлога. Они натравят на нас кавалерию. Ты думаешь, нам жить неохота?

- Если ты хочешь жить, то шагай осторожнее, не споткнись, - сказал ему Гончар. - Э, нет, постой. Мои еще не дошли. А вот теперь двигай!

Как только Трапс тронулся, волоча за собой меха, Степан живо отбежал в сторону и спрятался за борт парохода.

- Сюда! - крикнул он, размахивая рукой.

Четверка пленников, спотыкаясь, перебежала к нему. Гончар раскрыл нож и принялся резать просмоленный шнур, которым были связаны их руки.

- Нам не уйти, - сказал Гарри. - Странно, что они не стреляли нам в спину. Мы даже не добежим до лошадей.

- Добрый день, мистер Питерс, - невозмутимо проговорил доктор Фарбер. - Рад видеть вас.

- Профессор, сидите здесь, не высовывайтесь, - попросил Степан. - Кто хочет пострелять, прошу за мной.

- Я хочу! - первой вскочила Милли.

- Док, придержите вашу разбойницу.

Он забрался на палубу и, пригибаясь, перебежал на левый, задранный кверху борт. Следя за тем, как Трапс приближается к берегу, нащупал щель между досками. Его пальцы наткнулись на холодную сталь. Все в порядке.

Ночью Эрни пришлось еще раз наведаться к пароходу, чтобы припрятать в условленном месте оружие. И сейчас Степан вытянул из-под досок три винчестера, мешок с патронами и два кольта.

Гарри лег на палубу рядом с ним, а Дуглас, схватив винчестер и наполнив патронами карманы, отполз на корму.

Тем временем Трапс уже добрался до берега. Было хорошо видно, как отпрянули от него бандиты, когда он снял с себя тяжелую сумку. Остин Юдл наклонился над связкой мехов и, порывшись в ней, вытащил динамитные патроны. Он передал их Трапсу, тот схватил и юркнул за фургон. И словно по команде, все бандиты шагнули на лед, держа винчестеры наперевес, и побежали к пароходу.

- Это они нас догоняют, - сказал Гарри. - Но зачем же так торопиться?

Степан поймал на мушку Юдла и выстрелил. Рядом ударил винчестер Гарри, и белый едкий дым повис в морозном воздухе.

- Разбегаемся, - сказал Степан и пополз к носовой части.

Бандиты отступили и залегли на берегу за камнями. Они отвечали частыми выстрелами, и пули барабанили по днищу и борту. Степан увидел, что один из них лежит на льду. Но Юдл был невредим. Он перебежал вдоль кромки льда к валуну и присел за ним. Вот он привстал, целясь, и из ствола винтовки вырвалась струя дыма.

Неожиданно бандиты прекратили огонь, развернулись и побежали обратно к своим лошадям. Степан стрелял им вдогонку, но не попал ни разу. Еще три фигуры остались лежать на снегу, но Гончар следил только за Остином Юдлом. Тот добежал до белой лошади и одним махом взлетел на нее.

Над степью все яснее и громче разносился дробный рокот копыт. Поднимая за собой облако снежной пыли, две дюжины всадников неслись к реке со стороны далеких синих холмов.

- Это шериф, не стрелять! - крикнул Степан, увидев, что Дуглас целится в сторону всадников.

- Вот так дела! - закричал Гарри восторженно. - Они с неба свалились?

- Подобрались по оврагам! Черт, неужели не догонят?

Белая лошадь Юдла уже мелькала далеко за рыжими кустами, и три всадника сопровождали ее. Они не отстреливались в ответ на пальбу преследователей, но было видно, что их не догнать.

Проводник Харви Дрейк знал свое дело. Он смог незаметно подвести команду шерифа к разливу, как и было условленно. Но бандиты слишком рано заметили новых участников мероприятия и сорвались, бросив раненых и всю свою добычу.

18. БОБЕР - ЭТО НЕ ТОЛЬКО ЦЕННЫЙ МЕХ

Шериф Коннели и не думал скрывать, что был разочарован результатами операции. Шайка Юдла снова, в который раз, улизнула от него, а трое раненых оказались обычными бродягами. Их, конечно, будут судить и обязательно засадят в тюрьму, но сначала с ними придется повозиться - лечить, кормить, стеречь. Значит, не одну неделю все трое будут сидеть на шее шерифа. Нет, Коннели предпочел бы не брать пленных.

- Это ты, Питерс, во всем виноват, - говорил шериф. - Слишком рано открыл огонь. Надо было подпустить их поближе да прижать ко льду. Тогда бы они не успели смыться.

- Учту на будущее, - Степан не стал спорить, тем более что и сам чувствовал за собой вину. - Ты уже допросил раненых?

- Успеем.

- Память - ненадежная вещь. Сегодня они все помнят, а завтра могут и подзабыть.

Коннели свирепо глянул на Степана, но ничего не ответил и остановил коня, поджидая дилижанс, в котором везли пленных.

А Степан поравнялся с доктором Фарбером и его дочкой. Мелисса ехала на серой кобыле и все понукала ее, но мудрая лошадь вовсе не собиралась переходить на рысь, когда все вокруг двигались шагом.

- Я вам безмерно признателен, мистер Питерс, - сказал профессор. - Когда бандиты потребовали, чтобы я написал записку именно для вас, мне сразу стало легче на душе. Я был уверен, что наше освобождение в ваших руках.

- Почему они так долго тянули? - спросил Степан. - Почему сразу не пришли?

- Они боялись. Вы убили их главаря, и они боялись к вам подступиться. Так и держали нас в своей землянке, пока не появился этот Остин. Он решил, что бесполезно штурмовать ваш дом. Там сейчас много людей, много оружия. К тому же их удерживала от штурма ваша репутация. И Остин Юдл решил устроить обмен.

- Не обмен, а ловушку с обменом, - вставила Милли. - Они хотели убить вас, мистер Стивен. Когда вы пришли бы на берег, они бы вас убили. Я все слышала. Но я знала, что все будет наоборот. Что это вы их убьете.

Слышать такое было приятно, даже из уст ребенка. Но и стыдно, потому что на этот раз знаменитый Питерс промазал с пятидесяти шагов.

- Мне непонятно одно, - сказал Степан Гончар. - Что представляют собой ваши бобры, если из-за них начинается настоящая война?

- Если можно, я расскажу об этом позже, - пообещал доктор Фарбер. - Это долгая история. Я слишком устал. И думаю только о горячей ванне.

В честь триумфального возвращения победителей Эрни устроил праздничный обед. Пиршество затянулось до вечера. Степан улучил момент, когда у пианино оказался Мартин Китс, и подсел к Фарберу.

- Пока все слушают музыку, мне бы хотелось послушать вашу долгую историю, - сказал он.

Доктор Фарбер, наверно, еще никогда не сталкивался с таким настойчивым гостеприимством. Когда ирландец и русский начинают угощать, то они угощают наповал. Профессор геологии был пьян не меньше, чем плотники, лесорубы и охотники, сидевшие вокруг него. Разглядев Степана, он протянул руку в его сторону, хоть и не совсем точно, и сказал:

- Я ваш должник, Питерс. Позвольте пожать вашу мужественную руку. Что вы хотите услышать?

- Почему все гоняются за этими бобрами?

- Золото. Всему причиной - обычное золото.

То и дело сбиваясь на научную терминологию и забывая, о чем говорил в начале фразы, профессор все же смог более-менее внятно изложить суть дела. Хотя при этом Степану еще не раз пришлось услышать, что доктор Фарбер является его должником, и не раз пожать потную руку.

Оказывается, бобер - это не только ценный мех, но и кое-что еще. Его шкура содержит в себе информацию о минеральном составе донных отложений. Если на дне реки встречается золотой песок, то его следы сохранятся и в бобровой шкуре. Надо только эти следы обнаружить. Но как? Доктор Фарбер, похоже, открыл такой способ.

Открытие сулило неслыханные перспективы. Все известные до сих пор месторождения золота были обнаружены случайно. Теперь же поиском можно будет заняться на научной основе. Профессор поделился соображениями со своим покровителем и старым другом семьи. И этот миллионер, крупный земельный спекулянт, вписался в новую тему. Для того чтобы сохранить свои поиски в тайне, геолог Фарбер на время превратился в скупщика пушнины. Его экспедиция прочесала вдоль и поперек почти весь Запад, от Черных холмов до Великих озер. Индейские охотники - оттава и оджибвеи - собирали для профессора бобровые шкурки и метили их особыми бирками с указанием точного места, где был выловлен бобер. Индейцы не задавали лишних вопросов, и в их добросовестности можно было не сомневаться.

Теперь оставалось только обработать шкуры способом, известным одному Фарберу, и отметить на карте Запада перспективные участки. После участки будут скуплены, и там начнется добыча золота.

Все очень просто и красиво, а главное - на строгой научной основе.

- Братья Юдл не показались мне большими знатоками геологии, - сказал Степан Гончар. - Им-то зачем ваши бобры? Кстати, я сам слышал, как они называли их золотыми.

Доктор Фарбер пожал плечами:

- Не хочу никого подозревать. Но о моем открытии мог узнать кто-то из моего ближайшего окружения. Кто-то захотел составить карту месторождений немного раньше меня. Все очень просто.

- И вы так легко об этом говорите? Док, вам бы надо приглядеться к своим друзьям.

- У меня нет друзей. Есть ученики, есть партнеры. И, как видите, есть конкуренты. - Профессор в очередной раз пожал руку Степану. - Спасибо, Питерс. Вы избавили меня от смертельной угрозы. А со своими предателями я потом как-нибудь разберусь. Золото - это страшная сила. Золотая лихорадка - смертельно опасное заболевание.

- Вам виднее, - сказал Степан, пытаясь придумать, как бы теперь избавиться от своего собеседника.

"Саби, наверно, заждалась", - думал он, поглядывая на лестницу, ведущую к его комнатушке. Но профессор, кажется, еще не закончил свою "долгую историю".

- О том, что такое золотая лихорадка, я знаю не из газет, - говорил доктор Фарбер, подперев голову кулаком. - Начнем с того, что я родился в колонии Новая Гельвеция [Гельвеция - латинское название Швейцарии.], когда вся Калифорния еще принадлежала Мексике. Основатель колонии, швейцарский немец Иоганн Сутер, выкупил обширный участок земли у губернатора-мексиканца, чтобы построить там новый мир. Мир, основанный на законах свободы, равенства и братства. Сутер все глубже залезал в долги, но его колония постепенно расцветала.

В ней собирались самые удачливые трапперы и следопыты Калифорнии, и новые иммигранты из Европы охотно селились на землях Сутера, потому что у нас не было ни воровства, ни пьянства, ни распутства. Свободный труд на свободной земле приносил радость всем, кроме, пожалуй, содержателей лавок. В колонии не принято было подсовывать залежалый товар, а некоторые скобяные изделия, например дверные замки, вообще никто не покупал. Население Новой Гельвеции быстро прибавлялось не только с помощью иммигрантов, но и естественным путем. Крики рожениц звучали здесь неизмеримо чаще, чем плач вдов. Вот и мне довелось родиться и вырасти в новом мире. Но этот мир оказался слишком недолговечным. Он рухнул, когда плотник Джеймс Маршалл, строивший лесопилку, обнаружил в земле золотые чешуйки. Сутер и Маршалл поначалу хотели скрыть эту находку, но слух о золоте распространился со скоростью пожара на хлопковом складе - и с такими же катастрофическими последствиями.

В Новую Гельвецию хлынули толпы охотников за золотом. За ними потянулись те, кто всегда идет по следу легкой наживы, - перекупщики, виноторговцы, проститутки и грабители. За падением нравов последовал упадок хозяйства. Нивы, сады и фермы были заброшены, а их вчерашние хозяева устремились на поиски блестящих песчинок.

В довершение всех бед Соединенные Штаты отвоевали Калифорнию у Мексики, и федеральное правительство объявило недействительными все земельные права Иоганна Сутера. Основатель нового мира, говорят, умер в полной нищете после долгой судебной тяжбы. А мы, граждане Новой Гельвеции, разлетелись из своего гнезда, разоренного золотой лихорадкой.

Наша семья обосновалась в Сан-Франциско. Отец работал в порту, мать устроилась на фабрику, а я разносил газеты. Однажды в нашей квартире появился господин в роскошном костюме. Он долго о чем-то говорил с родителями, а через несколько дней забрал меня с собой и увез на другой край света. Это был Говард Рейнольде, бродяга с Востока, который за бесценок купил наш калифорнийский домик. Дом, как выяснилось, стоял на золоте. Рейнольде выкопал это золото до последней песчинки и заработал на нем семь миллионов долларов, а потом еще и продал свой участок вместе с домом за три миллиона. Не знаю, насколько верны эти цифры, но Рейнольде выглядел как раз на десять миллионов долларов. Он чувствовал себя должником перед нашей семьей. Рейнольде собирался вернуться на восточное побережье, чтобы обосновать там новое дело, и предложил отцу переехать вместе с ним. Но отец отказался, и мать его поддержала. Они еще не забыли, как тяжело им дался переезд из Европы. Тогда Рейнольде уговорил их отпустить хотя бы старшего сына. Он пообещал, что мальчик получит самое лучшее образование, какое только можно получить за деньги, и вернется к ним либо инженером, либо врачом. Так золото Калифорнии забросило меня в Филадельфию.

Там я стал ученым, там встретил свою будущую жену, там родилась моя дочь. С тех пор я обошел, наверно, половину земного шара. Но так и не вернулся в Новую Гельвецию. Потому что ее больше нет. И не будет. Разве что Рейнольде захочет создать ее здесь...

С этими словами профессор опустил голову на стол и захрапел. Степан Гончар осторожно привстал, но доктор Фарбер внезапно встрепенулся и спросил, сонно оглядываясь:

- Мелисса? Где Мелисса?

- Спокойно, док. Ваша дочка под присмотром мадам Нимур.

- Питерс, вы спасли мою девочку. Дайте я пожму вашу ру...\ договорив, профессор сложил руки под головой и снова захрапел.

Наутро целый конвой сопровождал доктора Фарбера до железнодорожной станции. Гончар остался дома, у него не было ни минуты свободной.

Прощаясь, профессор спросил:

- Вы не хотите присоединиться к моей экспедиции?

- Я нужен здесь. Слишком много работы.

- Чем будете заниматься?

- Хочу для начала построить лесопилку.

- Что у вас есть для этого?

- Пока только лес, - усмехнулся Степан. - Может быть, скоро появится паровая машина. Потом еще что-нибудь раздобудем.

- Значит, лесопилка. А я хотел предложить вам интересное занятие. Нарезать участки на новых приисках. Если у вас появится свободное время летом, могу ли я рассчитывать на вас? - спросил профессор.

- Вы всегда можете рассчитывать на меня. Но вряд ли у меня появится свободное время.

- Ну что же, придется мне самому придумать способ расплатиться с вами.

Милли подбежала к нему и протянула руку, прощаясь. Гончар пожал тонкую крепкую ладошку и вдруг смутился, не зная, что сказать. До сих пор он принимал ее за ребенка, но теперь, при свете дня, Степан наконец-то разглядел, что ей лет тринадцать-четырнадцать и это уже не дитя несмышленое, а девушка-подросток. Миниатюрная, порывистая и нескладная, но - девушка, черт возьми.

- Было чертовски приятно с вами познакомиться, - ангельским голоском пропела девчонка. - Ужасно жаль, что у вас не нашлось лишней винтовки для меня. Удачи, мистер Стивен!

- Удачи, разбойница.

Проводники, Гарри и Дуглас, попрощались с ним молча. Дуглас ткнул кулаком в плечо, а Гарри сунул в руки Гончара свой дробовик и запрыгнул на подножку отходящего дилижанса.

Глядя им вслед, Степан вдруг вспомнил, как когда-то, миллион лет назад, он впервые увидел этих людей в свете ночного костра на перевале. И вот - они уходят, и почему-то кажется, что вместе с ними уходит прошлое. Как только дилижанс профессора скроется за лесным поворотом, у Стивена Питерса начнется совершенно новая жизнь.

Дилижанс исчез за деревьями, и Степан хлопнул Эрни по плечу:

- Пора звать ван Клифа. Пусть построит нам волокушу, чтобы таскать твои котлы и цилиндры по льду и снегу.

- Ты еще не передумал? - спросил ирландец. - Я все слышал. Если уйдешь с профессором, я не обижусь. Только не забудь про меня, когда будешь нарезать выгодные участки.

- Какие участки? Эрни, зима кончается. Лед растает, и нам никогда уже не удастся раздобыть паровик. А ты о каких-то участках! Время не ждет, Эрни, время не ждет.

19. ВЕСНА, ДЕТЕЙ ПОРА ОТПРАВЛЯТЬ В ЛАГЕРЬ

Никто не верил, что трактирщику Эрни будет по силам разобрать и снова собрать паровой двигатель с затонувшего судна. Все, кого нанял для этой работы Степан, поначалу даже не хотели брать денег за бесполезную трату времени.

Но если какая-то штука одним человеком прикручена, то другой человек ее завсегда открутить сможет. Этот универсальный закон действует с равной неотвратимостью и на Востоке, и на Диком Западе. Лишь бы человек нашелся упорный.

Не прошло и месяца, как над лесом поднялся густой дым из пароходной трубы, возвышающейся над будущим зданием лесопилки. Пока были намечены только контуры этого предприятия - каркас, навес над машиной и площадка для бревен и досок. Но теперь уже никто в городе не сомневался, что эти двое, Стивен Питерс и Эрни О'Хара, открутят рога и копыта у самого дьявола, если задумают такое дело.

Лес уже вовсю зазеленел и наполнился птичьим гомоном, когда Мейер Голдмэн вручил Степану странную телеграмму. Уважаемому мистеру Питерсу надлежало явиться на железнодорожную станцию для получения оборудования, прибывшего из Миннеаполиса.

На грузовом перроне Степан увидел целую гору огромных ящиков. Рядом с ними сидел на чемодане человек в круглых очках. Он вежливо приподнял свой бежевый "котелок" и представился:

- Инженер Маккормик. Меня прислал сюда мистер Говард Рейнольде. Я буду работать на вашей лесопилке. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь.

Степан раскрыл кожаную папку и пробежал глазами текст контракта. Оказывается, доктор Фарбер нашел интересный способ рассчитаться за ту незначительную услугу, которую оказал ему Степан в феврале.

Стивен Питерс назначался ответственным управляющим компании "Рейнольде Роудс", которая получила государственный заказ на строительство дорог к западу от границы. Земля, по которой будут прокладываться дороги, переходит из федеральных владений в собственность компании. Распоряжаться этой землей будет ответственный управляющий Питерс. Он также уполномочен определять зоны вырубки леса, объемы заготовок и цены на готовую продукцию лесопильного завода.

Степан расписался, и Маккормик вежливо удивился:

- Какой необычный автограф. Я никогда не видел такую букву "П".

- Предпочитаю пользоваться готическим шрифтом, - выкрутился Степан, слишком поздно сообразив, что не надо было подписываться как Гончар.

В ящиках было самое современное оборудование, контрабандой привезенное Рейнольдсом из Англии через Германию и Португалию. Например, циркулярные пилы, которыми при желании можно было бриться. Но вряд ли такое желание могло появиться при виде того, как лихо они проходят сквозь толстые бревна.

Желающих работать на хорошей технике нашлось немало. К середине лета вокруг надстроенного трактира уже выросли новые домики, сбитые из бруса и досок, продукции Маккормика. Первое время лесопилка работала практически только для своих, но уже наведывались заказчики и из соседних округов. Всем нравились гладкие и идеально прямые доски, и все были готовы согласиться с любой разумной ценой на них. Но Стивен и Эрни торопились построить побольше жилья и продавали материалы только жителям Эшфорда, которые постепенно выбирались из ущелья к дороге.

Когда в конце июля прибыли кавалеристы, капитан Мортимер сразу же достал карту, чтобы внести в нее поправки.

- Видите, Питерс? У меня обозначено, что у дороги стоят только два одиночных строения. Вы здорово усложняете жизнь картографическому управлению. Если так и дальше пойдет, через год здесь будет стоять новый город.

- Почему же через год? Гораздо раньше.

Они сидели в уютном холле гостиницы, которая выросла из трактира, как бабочка из куколки. Ковры, обои, пейзажи, портьеры на окнах и даже сами окна - все это поставила сюда компания "Рейнольде Роудс", но капитан Мортимер этого не знал.

- Вы уже стали миллионером, Питерс? Не думаю, что эти ковры куплены на ту тысячу долларов, что вы получили от судьи Тэтчера.

- Я не получил тех денег, - признался Степан. - Никак не успеваю добраться до суда. Слишком много дел.