Чтение 13–й страницы книги ~Блюз для винчестера~

Видимо, поняв его беспокойство, Майвис, ехавший бок о бок с ним, сказал:

- Ночевать будем у шайенов. Впереди стоят люди Горбатого Медведя. Уже близко. Сразу после ущелья Туманов.

- Ущелье Туманов? Что-то знакомое. Кажется, есть такая сказка?

- Есть.

- Это то самое ущелье? Хотелось бы заглянуть в него.

- Ты говорил капитану, что хочешь вернуться на лесопилку. Мне ты говоришь, что хочешь в ущелье Туманов. Выбери что-нибудь одно.

- Ах да, я забыл, что оттуда не возвращаются. Но могу я хотя бы издалека на него посмотреть? Это не запрещено?

- Кто тебе может запретить? Кто тебя может остановить? Ты не в городе, Стивен. Если хочешь, иди и смотри. Но только ничего не увидишь. Туман приходит не каждый день и не каждый год. И может прийти в это ущелье, а может и в другое. Ущелье Туманов не стоит на месте. Оно кочует по прерии и горам, как кочуют бизоны и люди. Ты можешь встретить его даже на берегу моря, и туман унесет тебя.

Майвис натянул повод, останавливая коня, и Гончар остановился рядом.

- Смотри. - Шайен кивнул в сторону.

Черный провал между двумя красными холмами клином уходил вдаль и в глубину. И там, в черной глубине, колыхались едва заметные белесые перья. Они свивались в спираль, которая медленно тянулась кверху, но разрывалась на завитки и таяла.

- Это не туман, - сказал Гончар. - Это дым. Там что-то тлеет. Скорее всего, уголь. Теперь мне все понятно. Мы едем по остаткам гигантского пожара. Здесь был пожар, очень, очень давно. Но он до сих пор не угас. Дым остался. Что-то еще тлеет.

- Ты называешь это дымом. А мы - туманом. Из этого тумана выходят зимние люди, и туда же они возвращаются, когда приходит их время.

"Сказки сказками, а мое время еще не пришло, - подумал Гончар. - Мне еще лесопилку раскрутить, детей в школу пристроить, телефон протянуть. Как только его изобретут, так сразу и протяну. Буду с шерифом переговариваться. Нет, мне еще рано скрываться в тумане".

Шайенская деревня стояла в долине на берегу реки. Примерно четыре десятка типи выстроились полумесяцем, и концы этой дуги смотрели на восток. Между выходом из бедленда и деревней зеленело холмистое поле, где вразброску стояло множество лошадей. Оттуда навстречу колонне уже скакала пара всадников. То были лохматые мальчишки-пастухи, в длинных рубахах и с короткими пиками.

Колонна встала. Майвис выдвинулся навстречу пастухам, и Шаути с Вокини пристроились к нему. Оба чуть не подпрыгивали от нетерпения, но держались на своих меринах гордо и уверенно, во всем пытаясь подражать своему дяде.

Степан Гончар спросил у Мортимера:

- А этих индейцев мне не придется угощать сигарами?

- Не знаю. Может быть, и придется. Потому что очень похоже, что других мужчин мы здесь не увидим. - Капитан поднял бинокль, разглядывая деревню, и проговорил: - Не вижу мужчин. Только женщины и дети.

Майвис вернулся один, а его племянники ускакали с пастухами.

- Горбатый Медведь и его воины уехали с белыми солдатами, - доложил скаут. - Полковник Реммет позвал всех мирных вождей в свой лагерь. Он хочет договориться, чтобы остановить войну.

- Ты узнал, где стоит Реммет?

- Да.

- Лейтенант Браун, поставьте фургоны у реки, поближе к индейцам, - распорядился Мортимер. - Костры не разводить, коней не распрягать. А мы навестим Реммета. Если он еще жив.

Больше всего на свете Степан не любил чувствовать себя посторонним. А сейчас был именно такой случай. Каждый солдат знал свой маневр. Одни спускались к реке, сопровождая фургоны. Другие сбивались в колонну позади капитана. А ему-то куда податься?

По тому, с каким сосредоточенным и суровым лицом капитан отдавал короткие распоряжения, Степан понял, что отряд уходит не на простую прогулку. И решил держаться вместе с капитаном и Майвисом. Он поскакал за ними.

Казалось, долгий переход по выжженным бедлендам не только не утомил лошадей, но и наполнил новыми силами. Степан едва держался в седле, плотно вдавив сапоги в стремена, и уже изрядно набил себе зад.

К счастью, гонка оказалась короткой, и скоро за поворотом реки на холме показались три аккуратные линии белых палаток.

Гончар смешался с остальными кавалеристами, когда все спешились и, оставив лошадей у крайних палаток, прошли к середине лагеря. Там, стоя на бочке перед разномастной толпой индейцев, выступал кавалерийский офицер. -...А теперь я хочу прочитать вам письмо самого президента! - объявил он, разворачивая свернутый в трубку документ. - Вы можете не верить обещаниям простых солдат, но вы живете в этой стране и должны верить президенту своей страны. Так или не так?

Невнятный шум толпы был ему ответом, и офицер счел это выражением согласия.

- "Дети мои, - пишет президент, - небо над вашими головами, долго остававшееся темным и облачным, теперь прояснилось. Ваш президент больше всего печется о благе своих краснокожих детей. Он посылает к вам своих слуг, полковника Реммета и генерала Крука, чтобы убрать шипы с ваших троп и уберечь ваши ноги от ран. Президент убрал с вашей земли тех нехороших белых людей, которые затевали с вами ссоры, оскорбляли ваших женщин и порочили великих духов. Эти люди больше не будут тревожить вас. Президент обратился и к сиу, которые так долго были вашими врагами, а теперь подбивают вас на войну против белых людей. Отныне сиу будут всегда жить только в своей стране и не станут смущать шайенов. На земле шайенов наступает мир. Мир принесет вам безопасность и изобилие. Эту войну начали сиу, и они же вовлекли вас в нее, и вместо того, чтобы мирно охотиться, добывая пищу своим женам и детям, вы убивали белых солдат и погибали сами. Но это время прошло. Вы можете охотиться всюду, где захотите, и никто из белых не станет мешать вам. Ваши юноши должны уважать мир. А всякого, кто снова поднимет томагавк, ваш президент будет считать своим врагом".

Индеец с белым пером, торчащим вперед из-за уха, громко переводил каждое предложение. Но почему-то его фразы оказывались гораздо короче президентских. Степан подтолкнул Майвиса локтем:

- Переводчик что-то пропускает?

- Лишние слова.

Гончару очень хотелось знать, какие слова в письме были не лишними, с точки зрения индейского переводчика. Но тут из толпы выделился высокий шайен с волчьей шкурой на плечах. Волосы, заплетенные в две широкие косы, были украшены зелеными и желтыми лентами. Его негромкий, но властный голос заставил всех примолкнуть.

- Переводи, - шепнул Степан Майвису, и скаут, не шевеля губами, заговорил вслед за индейцем.

- Вы пришли к нам из далеких стран, чтобы отнять пищу у наших детей. Вас изгнали из вашей страны, как людей слабых и ничтожных. Вы неспособны иметь свой очаг и свою родину. Поэтому вы пришли к нам. Вы истребляете наших зверей и портите нашу землю, вы губите все то, что Великий Дух создал нам на пропитание. Но мы не будем убивать вас. Великий Дух привел вас в наказание нам, и мы должны принять это наказание.

Вождь умолк, и индейцы одобрительно загудели. Переводчик откашлялся и произнес:

- Вождь Горбатый Медведь заявляет, что белые люди посланы сюда Великим Духом и он будет жить с ними в мире.

- Вот и отлично! - Офицер ловко спрыгнул с бочки. - Мы можем скрепить наш договор совместным весельем. Каждая семья получит по бочонку рома и по отрезу отличной ткани для ваших жен.

Индейцы загудели, явно поняв сказанное без помощи переводчика. Степан почувствовал, что сзади его кто-то крепко схватил за локоть. Это был капитан Мортимер.

- Кажется, все обошлось, - сказал он, но лицо его оставалось суровым. - А могла получиться большая свалка. Как они додумались до такого - собрать в кучу столько воинов? Пойдемте со мной, Питерс. Надо убедить Медведя не оставаться на пьянку, а вернуться домой.

- Это я, что ли, буду его убеждать?

- Слово Зимнего Тумана весит больше, чем все, что скажет Острый Нос.

- Может, мне пора носить перо за ухом? - Степан пытался насмешливостью прикрыть свое неожиданное волнение. - А может, мне вообще лучше остаться здесь, на природе?

- Кто знает, может быть, и лучше, - серьезно ответил капитан.

Майвис подвел их к отдельной группе шайенов, которые стояли рядом со своими лошадьми. Это были высокие крепкие воины, но Горбатый Медведь был выше всех, и даже под грубой серой рубахой было видно, как выпуклы его грудные мышцы и плечи. "Настоящий качок. Сразу видно - вождь, - подумал Степан Гончар. - Ну и как такого богатыря отговорить от выпивки?" Но переговоры не потребовались. Медведь просто протянул ему свою огромную лапу и сказал без малейшего акцента:

- Как дела, Зимний Туман? Мне сказали, ты остановился рядом с моим лагерем. Это хорошо. Завтра у нас будет весело, я выдаю замуж младшую дочь. Этот бочонок рома нам очень пригодится. Ты как насчет рома, брат?

- С удовольствием, брат, - только и мог сказать Гончар.

23. ОТЛИЧНЫЙ ДЕНЬ ДЛЯ СМЕРТИ

Жить рядом с шайенами оказалось не так просто. Зимнего Тумана и его жену поселили в отдельной палатке поближе к реке, а дети ночевали со своими двоюродными, троюродными и так далее братьями. Каждое утро Степан просыпался на своей лежанке от того, что Саби начинала разжигать костерок в центре типи. "Лежебока ленивый", - говорила она, и он выбирался из палатки, жмурясь от лучей низкого, только что появившегося солнца. Мимо него уже спускались к реке мужчины и юноши, голые, в одних набедренных повязках, и Степан, обернувшись таким же куском ткани, шел за ними. Он с разбегу нырял в реку раньше всех, пока индейцы стояли по колено в воде и хлопали мокрыми ладонями по груди и животу. Они привыкали к холодной воде, чтобы потом пару раз окунуться. А он изображал из себя закаленного северного моржа, которому в любой воде будет жарко. На самом же деле каждый раз у него все сжималось и втягивалось от ужаса перед падением в ледяные струи. Но Зимний Туман держал марку.

А потом, стуча зубами от холода, отжимался на кулаках и неторопливо шагал к своей палатке, обмениваясь шутками с соседом, Майвисом. Обычно шайен говорил: "Какой ты белый, Стивен. Даже голубой". - "А за голубого ответишь", - грозился Степан, и Красная Птица хохотал над непонятной шуткой.

После завтрака они седлали коней и уходили с кавалеристами выше по течению реки, с каждым днем забираясь все дальше и дальше. На карте появлялись все новые квадраты, принадлежащие уже господам Марксу, Энгельсу, Ленину и Сталину. В прерии появлялись все новые и новые заявочные столбы с логотипом компании "Рейнольде Роудс". И с каждым днем отряд возвращался в лагерь все позднее.

На десятый день капитан Мортимер решил:

- Сегодня уходим с ночевкой. Заберемся подальше. Не будем тратить время на обратную дорогу и завтра же все закончим.

- Прикажете сворачивать лагерь? - спросил лейтенант Браун.

- Ни в коем случае. Фургоны, костры, расписание караульной службы - все остается как раньше. Я не сомневаюсь, что сиу наблюдают за нами. Если мы тронемся в их сторону всей колонной, они сочтут, что это начало войны. Долгожданной войны. Им очень хочется, чтобы на них напали. Тогда они снова смогут поднять своих соседей. По крайней мере, таковы мои предположения. А вы что скажете, Зимний Туман?

- Я скажу, что ты прав, брат Острый Нос, - промычал Степан, подражая низкому голосу Майвиса, и все невольно рассмеялись. - Пока все идет хорошо, значит, мы все делаем правильно. Не стоит менять тактику, пока она приносит результаты.

Когда он попросил Саби собрать ему вещи для ночевки в степи, она ничего не спросила. Но наутро Степан обнаружил, что она уже переоделась в свою походную одежду - кожаные брюки и старую кавалерийскую куртку - и оседлала обеих кобыл.

- Позволь спросить, далеко ли ты собралась? - спросил он, уже зная ответ.

- Разве ты хотел ехать без меня?

- Нет, не хотел.

Она подвесила "спрингфилд" к седлу и повернулась к Степану, улыбаясь:

- Как хорошо здесь, у реки. Жаль, что лето скоро кончится. Ты можешь остаться здесь хотя бы до осени?

- А работать кто будет? На кого я брошу лесопилку, гостиницу, все наше хозяйство?

- Зачем бросать? Мы вернемся в город осенью. А пока ты будешь охотиться здесь, вместе с Медведем и Майвисом. Воины собираются за бизонами. Ты мог бы пойти с ними. Твоя слава вырастет после охоты. И детям так хорошо здесь, с братьями.

- Да, здесь очень хорошо, - согласился Гончар. - Может быть, мы так и сделаем. Вот только закончим с этой картографией и что-нибудь придумаем.

Ему было немного трудно говорить это, потому что он врал. Степан Гончар не собирался жить все лето в палатке, когда совсем неподалеку стоит прекрасный дом с ванной и мягкой постелью. Но ему не хотелось огорчать Саби отказом. Ведь ей так хорошо здесь.

И весь день, раскачиваясь в скрипучем седле, он думал только о том, что Саби хорошо здесь, а ему хорошо в городе. А ей в городе плохо. Мысли крутились по этому замкнутому кругу, и ничего другого в голову не приходило.

Задумавшись, он, как всегда, пропустил что-то очень важное. Потому что кобыла под ним встряхнулась всем телом и сама собой перешла на рысь, догоняя других лошадей.

- Сколько их? - послышался голос капитана.

- Много! - ответил Майвис, и его лошадь всхрапнула и сильнее застучала копытами.

- К реке! К реке! - закричал капитан.

Степан наконец вырвался из пыли и догнал остальных. Он думал только о том, как бы не свалиться. Никогда еще его кобыла не скакала так резво. Перед глазами маячила синяя куртка Саби, а по сторонам все застилала густая пыль. Но вот под копытами зашелестела трава, и пыль отстала, и впереди сверкнула полоска реки.

- Сержант, прикройте! - скомандовал Мортимер.

Захрипели чьи-то кони под натянутыми поводьями, залязгало железо, но Степан, следуя за Саби, пронесся мимо остановившихся солдат. Берег полого спускался к воде, и там, посреди реки, возвышался песчаный островок, густо заросший кустарником.

- На остров, на остров!

Закипела вода под копытами, и кобыла Степана так резко сбавила ход, что он не удержался в седле. Теряя равновесие и сползая набок, он ухватился за приклад винчестера. Но лошадь взбрыкнула, и он скатился с нее в воду, больно ударившись ногой.

Гончар поднялся, держа винчестер в руках. Его кобыла без него неторопливо трусила к островку, где уже кружились другие кони. А Степан повернулся к берегу и увидел, что несколько кавалеристов, опустившись на одно колено, целятся в пыльное облако, которое катилось на них из степи.

Протрещал нестройный залп, и сразу же, как по команде, из пыли показались кони. Теперь они лавой неслись по траве, и были хорошо видны блестящие руки и плечи всадников. Ударил второй залп, и лава рассыпалась, словно наткнулась на невидимую преграду. Кони сворачивали в стороны, и на некоторых уже не было седоков.

Кавалеристы вскочили на своих лошадей и помчались к острову. Они неслись прямо на Степана, и он застыл на месте, чтобы не мешать им объехать его. И тут же увидел, что за спинами кавалеристов показались те самые полуголые всадники, и он вскинул винчестер и стрелял по ним, пока они не отвернули в сторону.

- Спасибо, Питерс! - крикнул промчавшийся мимо кавалерист, обдав Степана целой стеной брызг.

Пятясь и посылая пулю за пулей в индейцев, которые снова сбивались в плотную толпу, Степан добрался до островка, и его спина уперлась в неподатливые кусты. Прямо над его головой вдруг прогремел такой залп, что у Гончара подкосились ноги. Оглохший, ослепший от дыма, он продрался сквозь цепкие ветви и наткнулся на Саби.

- Это сиу, - спокойно сказала она. - Все будет хорошо. Они прольют кровь и уйдут хоронить своих. Сиу никогда не бьются до последнего воина. Береги патроны и стреляй по лошадям.

Она держала "спрингфилд" на бедре и вставляла длинные патроны между раздвинутыми пальцами левой руки, которая поддерживала цевье. Так, зажав три патрона, она вскинула тяжелую винтовку, сильно прогнулась назад и далеко отставила ногу. От выстрела винтовку подбросило кверху, но Саби стояла как вкопанная. Новый выстрел, и еще, и еще. Пока Степан озирался, она успела выстрелить четырежды.

- Да ты снайпер, - сказал он.

- Ни разу не попала, - чуть не плача выкрикнула она в ответ.

За частой пальбой Гончар не сразу различил новый звук. Но вот он приблизился и заполнил все вокруг - и от этого звука ему захотелось упасть наземь и зажать голову руками. Визг и вопли миллиона разъяренных кошек - вот что такое боевой клич сиу.

Он раздвинул ветки и выставил ствол винчестера. По воде шагах в тридцати от него проносились кони плотной пестрой стеной, как бешеная карусель. Эта стена выбрасывала струи дыма и гремела выстрелами, и желтая пена покрыла воду под ногами лошадей.

- Не высовывайся! - крикнула сзади Саби.

Что-то прошуршало в листьях совсем рядом. Степан запоздало пригнулся, но тут же распрямился - ему стало стыдно за свой испуг. Он принялся палить, почти не целясь, в мелькающих всадников. Когда винтовка замолчала, Степан отбросил ее и схватился за кольт. Расстреляв барабан, он присел, и Саби подала ему винчестер.

- Он разряжен! - крикнул Гончар.

- Уже заряжен.

Но стрелять стало не в кого: всадники словно испарились.

- Не вставать! - послышалась команда капитана. - Они оставили снайперов за ивами. Окапываться!

Пригибаясь и прячась за кустами, Гончар перебежал к Майвису и наткнулся на убитого кавалериста. Его куртка и нательная рубаха были разорваны на груди, и рядом с соском чернела ровная дырка.

- Начал перевязывать, но не успел, - сказал Майвис, стоявший на коленях рядом с телом. - У нас трое убитых. У них унесли шестерых.

- Раненые есть? - зачем-то спросил Степан.

- Раненые не в счет. Сейчас мы считаем тех, кто может отстреливаться, и тех, кто уже не может.

- Куда пропали индейцы?

- Они там, на берегу, в ложбине за ивами. Собираются снова закружить нас.

- Зачем они кружат? - спросил Степан, сквозь ветки разглядывая ивовую рощицу.

- По привычке. Так они загоняют бизонов. Так и с людьми. Кружат, кружат, выбирают слабое место, потом туда врываются. А пока одни скачут, другие стреляют. Вот Эванс встал, долго-долго целился, а выстрелить не успел. Потому что сиу быстро целился. Эванс целился в бегущего коня, а сиу - в стоячего Эванса. Хочешь быть таким, как Эванс? Не хочешь. Тогда не высовывайся.

Степан невольно снова оглянулся на убитого. По груди вокруг раны ползали мохнатые мухи. Из-под тела выглядывала красная каемка окровавленного песка.

- И долго нам тут лежать? - спросил он.

Это был очередной бессмысленный вопрос. Но Гончар не мог молчать. Потому что молчание делало его похожим на Эванса.

- Сейчас они там делятся на две банды, - говорил Майвис, глядя куда-то в небо. - Одни пойдут в обход. Другие начнут нас расстреливать. Капитан уложил коней, но лошади могут испугаться и вскочить. Таких убьют первыми. Люди тоже могут вскочить от испуга. Будут бегать с места на место. Таких тоже убьют первыми. Потом на нас набросятся со спины, пока мы будем отстреливаться. Наступит время томагавков. Последних добьют пиками.

- Нас тут пятнадцать стрелков, неужели не отобьемся?

- Их было сорок.

- Ну и что? Это не перевес для штурма.

- Ты похож на Мортимера. Он очень любит такие слова: "перевес", "маневр", "тактика". Сиу не знают, что такое перевес.

- Я им объясню, - сказал Степан Гончар.

Майвис повернул к нему спокойное лицо:

- Не злись, Зимний Туман. Сегодня отличный день для смерти.

- У меня на сегодня другие планы.

Гончар поднял винтовку убитого, стряхнул песок.

- Почему мы не стреляем по ивам? Там кто-то сидит.

- Ты видишь?

- Нет. Но если мы ударим залпом...\\- То потратим патроны и срубим много-много веток.

Степан отполз, подтянув за собой тяжелый "спрингфилд", и улегся у самой воды, за мокрой корягой. Он вставил патрон и положил ствол на корягу, а сам устроился поудобнее, широко раскинув ноги. Под животом кололась мокрая жесткая трава, и струйка воды противно сползала в сапог.

Он не сводил глаз с самой высокой ивы на том берегу. В густой сетке ее седых листьев, сверкающих на ветру, ему чудился человеческий силуэт. Вот рука, схватившаяся за сук. Вот голова, едва выступающая, прижатая к стволу. "Все это, возможно, только мерещится мне. Но ведь проверить-то несложно", - подумал Степан Гончар и надавил на спусковой крючок.

Широкий приклад резко толкнулся в плечо, и дым расплескался над водой. Степан мгновенно откатился в сторону и услышал отчаянный вопль на том берегу. В следующий миг оттуда загремела, наверно, сотня винтовок. Пули срезали ветки кустарника, взметали фонтаны песка и брызг. Дико заржала раненая лошадь, другая захрипела, повалилась и забилась в агонии.

- Держите лошадей! - закричал капитан. - Не давайте им подняться! Целься! Залпом - огонь!

На беспорядочную, хотя и плотную пальбу с того берега кавалеристы Мортимера отвечали слаженными залпами своих "спрингфилдов". Степан поднял голову и увидел, что та отдельная ива, по которой он выстрелил, стала ровно вдвое ниже. Из ивняка вылетали струи дыма, за листьями мелькали тени и вспышки.

- Прекратить огонь! - скомандовал капитан.

Майвис приложил ладони ко рту и прокричал что-то в сторону индейцев. Ему ответили короткой фразой между выстрелами, и тогда он привстал на колено и изо всех сил выкрикнул что-то такое, от чего на том берегу внезапно стихла пальба.

- Ты убил сына вождя, - сказал шайен, хлопнув Степана по плечу. - Я им сказал, что то была пуля Зимнего Тумана. Они будут гордиться этим.

- Откуда они про меня знают?

- Про тебя все знают.

Снова захлопали выстрелы с того берега, но теперь они были редкими. Кавалеристы ответили залпом, и выстрелы умолкли.

- Уходят! - закричал кто-то.

- Не стрелять! Это может быть ловушка, - прокричал капитан. - Хотят вытянуть нас из укрытия!

Над ивняком заклубилось облако пыли, и оттуда донесся слитный рокот множества копыт. Рокот затихал постепенно, и пыль растаяла в воздухе. В напряженной тишине было слышно, как журчит вода, омывая опущенные ветви.

- Ушли?

- Ушли. Сержант Эванс, отправьте людей на разведку.

- Эванс убит, сэр.

- Капрал Гриффит, принимайте взвод. Двоих в разведку.

Степан Гончар снял сапог и вылил оттуда набравшуюся воду. Вода была красной. "Что за черт?" - удивился и испугался Степан. Он вдруг почувствовал, что нога подгибается сама собой, и медленно опустился на песок. Схватившись за бедро, он нащупал липкую ткань джинсов и посмотрел на ладонь - она была красной от крови.

- Да ты ранен, брат, - сказал Майвис насмешливо. - Дай посмотреть. У тебя пуля сидит в ноге.

- Не может быть, - сказал Степан, боясь посмотреть на ногу. - Я не чувствовал удара, ничего не было!

- Что же ты, сам собой свалился с кобылы? Сиу тебя достали. Это бывает, Стивен. Мой отец, вождь Красная Птица, однажды вернулся из боя с наконечником копья в боку. Так он даже не помнил, как его проткнули.

- Ты мне зубы не заговаривай, - сказал Степан, внезапно слабея. Приступ тошноты подкатил чуть ли не к глазам, и он вспомнил, что, падая с лошади, почувствовал какой-то сильный удар в ногу.

- Сейчас я ее выну, сейчас, - спокойно приговаривал Майвис. - Ну-ка, повернись на живот.

Гончар не ощущал никакой боли, и ему казалось, что шайен подшучивает над ним. Но стоило ему повернуться на живот и немного расслабить мышцы, как ногу обожгло, словно ударом хлыста. Он вскрикнул и закусил губу.

- Хорошая пуля, чистая, - удовлетворенно говорил Майвис. - Сейчас выну. А то еще бывают пули, обмотанные нитками или надрезанные. Те - хуже всего. Кромсают человека. А твоя пуля - вот, полюбуйся, даже не помялась. Она тебя на излете догнала. Э, нет, не вставай, теперь тебя перевязать надо, пока ты все тут кровью не залил. Кровь тебе еще пригодится...\лос шайена доносился словно издалека. Песок, корни кустов, иссеченные листья и стреляные гильзы - все закружилось перед глазами Гончара, и он опустил лицо в прохладный песок...

Ему показалось, что он закрыл глаза только на миг. Но, открыв их, увидел над собой озабоченное лицо капитана Мортимера.