Чтение 8–й страницы книги ~Блюз для винчестера~

Он не сразу сообразил, что такой звук могут издавать только конские копыта, когда их не четыре и не восемь, а сто или двести.

Всадники плотной колонной выезжали из-за леса, и морозный пар колыхался над ними. На нескольких пиках, поднятых кверху, развевались короткие флаги с красными и белыми полосками.

В колонне были не только верховые. Раскачивались два белых тента над фургонами, а за ними четверка лошадей тянула длинную открытую повозку, груженную двумя большими катушками. "Провода везут, - догадался Степан. - Линию будут восстанавливать". Он сошел с крыльца и встал над телами убитых, держа винчестер на скрещенных руках.

Колонна остановилась, сбиваясь в плотный строй и наполняя воздух шумом конского дыхания, скрипом амуниции и звоном металла. Двое передних всадников спешились и приблизились к Степану. Они были в синих двубортных куртках, красных шарфах и бурых кожаных брюках. И шляпы на них были такие же, как на Гончаре, - синие, с кокардой в виде скрещенных сабель.

- Капитан Мортимер, - представился один, с ястребиным профилем и седыми усами. - Веду эскадрон по следу банды Юдла. Кажется, мы немного опоздали?

- Не думаю, - ответил Степан. - На холоде Юдл мог бы спокойно ждать вас еще дня три. По-моему, он ничуть не попортился.

- Вижу. У вас есть потери?

- Двое телеграфистов. Они лежат в сарае.

- Куда ушли остатки банды?

- Говорят, они собирались укрыться в Дакоте.

- Сколько их?

- Не могу знать, сэр.

- Но вы же их видели. Неужели нельзя было пересчитать, хотя бы приблизительно? - раздраженно сказал капитан.

- Я пересчитал всех, кого видел. Их было ровно пять, - ответил Степан, решив не упоминать об убежавшем раненом бандите.

- Выходит, остальные здесь не появлялись? Это плохо.

"Кому плохо, а кому не очень", - подумал Степан.

Второй кавалерист наклонился над трупами, вглядываясь в потемневшие лица.

- Старший Юдл здесь, - доложил он. - И Гриве, и Хукер, и Андерсон тоже. Пятого я не знаю. Если наши данные верны, то в банде осталось тридцать шесть человек. Мы легко найдем их по следу. Им негде укрыться. Надо спешить, сэр, пока они не ушли на юг, в бедленды [Бедленд - местность, иссеченная извилистыми глубокими оврагами.].

- Сержант, отправьте дозорную группу по дороге в город, туда и обратно, и чтоб в городе не останавливались, - распорядился капитан. - Выставить посты. Двадцать человек на прочесывание леса, пусть дойдут до болота и вернутся по реке. Остальные на разгрузку.

- Есть, сэр.

- Капитан, могу я предложить вам кофе? - сказал Гончар.

- Меня устроит чистый стол безо всякого кофе, лишь бы было где развернуть карту.

- Тогда прошу в дом.

Капитан вошел в трактир, на ходу разматывая длинный вязаный шарф, и не глядя повесил полевую сумку на крюк у дверей.

- А Эрни где? - спросил он.

- В город поехал.

- У него все в порядке?

- Если не считать разбитых окон, то да. Кофе, сигару?

- Спасибо, предпочитаю трубку.

Развернув на игорном столе топографическую карту, капитан склонился над ней.

- Почему так темно? - недовольно спросил он.

Гончар растворил скрипучие ставни, и вместе со светом в зал ворвался свежий морозный воздух.

Степан увидел, что вокруг пожарища бродят двое в штатском. Один шевелил палкой золу, глядя под ноги. Другой подобрал полы длинного пальто и пробрался по угольям к сейфу, который краснел рядом с уцелевшей печкой. Он достал из кармана связку ключей и принялся совать их по очереди в скважину замка.

- Кто застрелил Юдла? - спросил капитан, раскуривая короткую трубку.

- Я, - ответил Степан и представился: - Стивен Питерс, работник профессора Фарбера.

- Вам причитается вознаграждение, вы это знаете, мистер Питерс?

- Догадываюсь.

- Когда будете в Миннеаполисе, загляните в суд. Я сообщу о вас судье Тэтчеру, это он назначил тысячу долларов за Фрэнка. Где вы проходили службу?

- На юге, - ответил сержант запаса Гончар, вспомнив абхазские мандарины.

- Понятно. Не хотите пойти ко мне проводником?

- Нет, спасибо. Так я принесу вам кофе?

- Нет, спасибо. - И капитан снова склонился над картой.

На крыльце кто-то затопал, стряхивая снег с обуви. Вошли двое в штатском.

- Плохие новости, Мортимер, - сказал тот, кто возился с сейфом. - Все оборудование сгорело. Провода перерезаны в нескольких местах, мы нашли три обрыва, но наверняка есть и другие. У нас много работы. Вы выяснили, что с нашими ребятами?

- Они лежат в сарае, - сказал капитан, не отрываясь от карты.

- Лежат в сарае... Где их похоронят?

- Полагаю, вы не собираетесь увезти их с собой?

- Увезти с собой? Это было бы прекрасно. Но мы еще и сами не знаем, когда уедем отсюда. Мы могли бы установить аппарат и реле, и мы натянем провода, но сначала надо восстановить помещение.

- Тяните линию в город, - предложил капитан. - Там и установите свою точку, в офисе шерифа. Самое подходящее для этого место. Решетки на окнах, круглосуточная охрана, сейф.

- Все не так просто, Мортимер. До города шесть миль.

- Не хватит провода?

- Не в этом дело, - сказал телеграфист, снимая пальто и подсаживаясь к столу. Седой и розовощекий, он сразу же расстегнул воротник сорочки, словно ему было очень жарко. - Сигнал не дойдет. Расстояние между нашими станциями не должно превышать двадцати миль. Через каждые двадцать миль мы ставим аппараты, реле и батареи, чтобы усиливать сигнал. Поэтому придется что-то делать именно здесь.

- Можно сколотить какую-нибудь времянку на месте сгоревшей станции, - сказал второй телеграфист, с клиновидной бородкой, уныло глядя через окно на пожарище. - Палатку, что ли, поставить?

- Расположите аппаратуру прямо в трактире, - вмешался Степан. - На втором этаже мы выделим для вас комнату. Обязательно нужны решетки? Возьмем старые, их только придется почистить и покрасить. Перетащим сейф. Здесь вам будет не хуже, чем у шерифа. И даже лучше.

- Может быть, это единственный возможный вариант, - согласился седой. - В таком случае Управление будет оплачивать аренду помещения. Это гораздо дешевле, чем строительство новой станции. Прекрасный вариант.

- Рад за вас, - сказал капитан, складывая карту гармошкой. - Еще больше я рад за себя. Теперь эскадрон будет двигаться гораздо быстрее. Через полчаса мы выйдем к границе.

- Рано радуетесь, Мортимер, - рассмеялся седой. - От нас вам удалось избавиться, но куда вы денете мадам Нимур? Насколько я помню, вы обещали губернатору, что доставите ее в город.

- Обстановка исключает малейшую возможность задержек. - Капитан аккуратно обмотал шею шарфом. - Мадам Нимур останется здесь со всей своей амуницией. Как только горожане узнают, что в шести милях от них замерзает великая певица, они сами придут за ней. И отнесут ее в город на руках. И саму мадам, и все ее неподъемные чемоданы. Мистер Питерс, вы не забыли насчет судьи Тэтчера? Тогда, джентльмены, разрешите мне присоединиться к своим солдатам.

Капитан Мортимер церемонно поклонился, приподняв шляпу - не по-военному, а как-то очень аристократически.

Когда за ним закрылась дверь, седой телеграфист сказал:

- Ничем не выбить из этих южан их чопорность и высокомерие. Можно подумать, что это они выиграли в войне, а не мы. Голдмэн, хватит смотреть в окно с такой кислой миной. За работу, джентльмены!

13. МАЙВИС КРАСНАЯ ПТИЦА

Среди солдат Мортимера, которые помогали телеграфистам разгружать фургоны, Степан Гончар заметил нескольких мужчин в гражданской одежде. Особенно выделялся один - темнолицый и горбоносый. Его черные волосы были заплетены в косу, которая виднелась из-под меховой шапки.

Оказалось, что заметил его не только Степан.

Когда горбоносый поднес к дому очередной ящик, сверху вдруг послышались детские голоса, и двое малышей Саби скатились с покатого навеса прямо в сугроб. Они радостно кричали что-то на своем языке, и мужчина с косичкой отставил ящик в сторону. Он развел руки в стороны, присел, и дети, подбежав, повисли на нем. Гончар увидел в открытом окне второго этажа бледное лицо Саби. Девушка стояла, тяжело опираясь руками о подоконник. Даже отсюда, снизу, было видно, что ее шатает. Боясь, что Саби упадет, Степан кинулся по лестнице наверх.

Он едва успел подхватить Саби, когда она уже оседала на пол. Поднял на руки и отнес на кровать. Даже сквозь одежду он чувствовал жар ее тела.

- Там Майвис, родственник моего мужа, - проговорила она, почти не двигая потрескавшимися губами. - Я уеду с ним.

- Куда, на войну? Он приехал с солдатами.

- Я знаю. Он - скаут [Скаут - разведчик, проводник.]. Он возьмет меня с собой.

- Нет, - отрезал Степан. - Лежи.

- Хорошо. Позови его ко мне.

Скаута Майвиса звать не понадобилось, потому что он пришел сам. Дети, щебеча и подпрыгивая от возбуждения, ввели его в комнату, точнее - втянули за обе руки.

- Привет, Стивен, - низким рокочущим голосом произнес индеец. - Я - Красная Птица. Племянники мне все рассказали.

Он снял шапку и подошел к постели, где лежала Саби. Они долго молча смотрели друг на друга. Индеец взялся за кисть девушки, подержал в руке и бережно опустил. Саби отвернулась к стене.

- На обратном пути я заеду за женой моего брата, - сказал индеец. - Если она согласится, я отвезу ее к своей семье. Сейчас я не могу ее забрать.

- Зачем ее забирать? - спросил Степан. - Она больна. Ей надо лежать в тепле. Я буду заботиться о ней.

- Хочешь сделать ее своей женой? - спросил индеец.

- Не думал об этом, - слегка растерялся Степан. - Пока я хочу, чтобы она не умерла.

- Если Me Cay Бис не умрет, она может быть твоей женой. Или моей. Женщина не должна оставаться без мужа. И дети не должны оставаться без отца. Что скажешь, Стивен?

- Я буду заботиться о ней.

Индеец кивнул, потрепал детей по взъерошенным волосам и вышел из комнаты, бесшумно шагая.

Малыши, в одинаковых длинных, ниже колен, рубашках, затихли, глядя на Степана. Он присел перед ними и спросил:

- Ну и как вас зовут?

- Его зовут Шаути, - сказал один мальчишка, хлопнув по плечу другого. - А я - Вокини. Мы будем жить у тебя?

- Будем жить вместе, - сказал Степан.

- А у тебя есть другие дети и жены?

- Нет.

- Почему? Ты такой старый, и у тебя нет жен? Так не бывает.

Они оказались близнецами, только молчаливый Шаути был побледнев, а у бойкого Вокини от верхней губы до скулы тянулся тонкий извилистый шрам.

- У белых людей все по-другому, - вдруг сказал Шаути.

- Вот что. - Степан отошел к окну и опустил раму. - Вы не будете больше прыгать через окно. Посидите здесь, а когда солдаты уедут, спускайтесь во двор.

- Здесь плохой воздух, - сказал Вокини.

- Разве ты не можешь потерпеть немного? Сколько тебе лет?

- Что?

Саби подала голос с кровати:

- Им по шесть лет. Стивен, иди спокойно, занимайся своим делом. Они потерпят.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил он, присаживаясь на край постели.

- Жарко. Ноги не слушаются. - Она попыталась сесть, но он удержал ее плечи на подушке. - Стивен, я должна тебе сказать. Майвис и мой муж вместе служили скаутами в кавалерии. Когда муж встретил меня, он уволился из полка и забрал меня от хозяина, где я жила с детства. И мы ушли к моим родичам, кочевать в лесах вокруг озера. Мой муж шайен, но родичи приняли нас. Оттава не враждуют с шайенами. Но теперь все изменилось. Шайены объединяются с сиу, а сиу - наши враги. Будет плохо, если мы станем жить в семье Майвиса. Ему придется уволиться и вернуться в семью. Сейчас другое время. Сейчас шайенов заставляют жить в резервации. Я не хочу в резервацию.

- Не бойся. - Степан погладил ее по щеке. - Забудь это слово.

- В нашем языке нет такого слова.

- Теперь его нет и в нашем языке. Кстати, твои дети говорят по-английски не хуже тебя. Они тоже жили у белого хозяина?

- Нет. Я научила. Стивен, если я не умру, я буду хорошей женой. Подай мне лоскуты, я буду шить тебе плащ.

- Ты будешь лежать и выгонять из себя болезнь.

- Как?

- Просто лежи, как будто спишь. И проси свое тело избавиться от болезни. Лично я всегда так делаю. И, как видишь, до сих пор этот способ мне помогал. Поможет и тебе.

- Хорошо. Я сделаю так, как ты говоришь. - Она закрыла глаза и выпустила его руку из своей.

"Вот так, - думал Степан, спускаясь по лестнице. - Вошел в комнату одинокий охотник, а вышел многодетный отец семейства".

Он понимал, что, пообещав заботиться о Саби, связал себя не только с ней и ее детьми. Нет, теперь он был частью племени. Самой незначительной частью, о существовании которой само племя, возможно, и не узнает никогда. Но, по крайней мере, сразу три шайена теперь будут считать его членом своей семьи - Майвис Красная Птица, Шаути и Вокини.

14. МАДАМ НИМУР ПОЕТ БЛЮЗ

Пока он занимался обустройством личной жизни, кавалеристы приготовились к маршу. Пропел горн, и всадники взлетели на коней. Прозвучала новая мелодия, и колонна тронулась с места. Капитан Мортимер козырнул на прощание, и Степан Гончар тоже приложил кончики пальцев к полям своей шляпы, провожая солдат.

На дороге остались только горки конских яблок да желтые пятна.

- Солдаты приходят, солдаты уходят, а почта нужна всегда, - глубокомысленно произнес седой телеграфист, которого звали Мартин Китс.

Его помощник, Мейер Голдмэн, с мотком провода на плече уже взбирался по лестнице на телеграфный столб.

"Кого-то не хватает, - подумал Степан, оглядываясь. - Ах да, капитан говорил о какой-то певице. Куда же она подевалась? Неужели отправилась в город пешком?" Пронзительный женский вопль донесся со стороны сарая.

- Кажется, мадам Нимур заглянула туда, куда не следует заглядывать таким чувствительным натурам, - Мартин Китс подмигнул Степану.

Невысокая толстушка, подобрав длинные юбки, подбежала к Степану.

- Это невыносимо! - воскликнула она. - Я не могу оставаться в окружении покойников! Куда ни кинешь взгляд, кругом бездыханные тела!

Степан Гончар галантно предложил ей свой локоть.

- Не знаю, заслужу ли я когда-нибудь ваше прощение, - говорил он, уводя мадам Нимур в дом. - Как мог я оставить без внимания беспомощную женщину? Вам давно следовало расположиться в нашем лучшем номере. Позвольте представиться. Стивен Арчибальд Питерс, хозяин этого скромного лесного приюта для утомленных путников.

Этот "Арчибальд" сорвался с языка не случайно. Изысканные речевые обороты сами собой всплыли в памяти Степана, потому что толстушка была удивительно похожа на его последнюю преподавательницу английского, которая нещадно гоняла его по Диккенсу, Байрону и Теккерею. Сейчас та могла бы гордиться своим воспитанником. Мадам Нимур благосклонно улыбалась, прикрыв глаза, словно заколдованная чарующими звуками.

- Какой фантастический каприз судьбы забросил вас к нашему недостойному порогу? - выдал Степан очередной романтический перл.

- Ах, мистер Питерс, если б вы только знали, сколько нелегких испытаний мне пришлось пережить!

Он понял, что и ему предстоит пережить кое-какие испытания, как только увидел в зале целую гору баулов, сундуков и коробок самых невероятных форм и размеров. Но отступать было поздно. Гончар подхватил пару коробок и понес наверх, а мадам Нимур шла за ним, и ее воркующая речь лилась непрерывным потоком.

Все прошлое лето она провела на борту шикарного парохода, который курсировал по Миссисипи. То была райская жизнь. По вечерам она пела для пассажиров, а днем любовалась неописуемой красотой речных берегов. Но осенью пароход стал на ремонт в Миннеаполисе, и мадам Нимур пришлось выступать со своим классическим репертуаром в каком-то непотребном игорном доме. Это продолжалось до тех пор, пока она не встретила среди постояльцев своей гостиницы земляка и настоящего ценителя, торговца бижутерией, месье Гуггенхайма.

Под большим секретом он рассказал своей соотечественнице, что на западной границе в самое ближайшее время начнется новая эра. Там открыты огромные залежи полезных ископаемых: золото, серебро, железная руда и свинец, а также уголь и что-то еще, чего женский ум не в состоянии запомнить. Там будет прокладываться Северная Тихоокеанская железная дорога, которая соединит Верхнее озеро и побережье Тихого океана. Вокруг железной дороги обязательно вырастут крупные города и цветущие поселения. Поля принесут неслыханные доселе урожаи кукурузы и пшеницы, и эти продукты будут доставлены к Верхнему озеру по железной дороге, а оттуда водным путем - на Восток, где живут миллионы потребителей и где эти продукты можно будет продавать по крайне низким ценам. Конкуренты разорятся, а земледельцы Небраски, Дакоты и Вайоминга станут миллионерами, такими же, как владельцы рудников, шахт и карьеров. Дикий Запад станет раем земным.

И вот туда, в это новое Эльдорадо, устремляется сейчас цвет нации. Речь, естественно, шла не о рудокопах и старателях. Месье Гуггенхайм имел в виду энергичных, дальновидных и склонных к риску мужчин с изрядным капиталом, который они хотят вложить в рудники и золотые прииски. Он имел в виду чертовски умных, культурных и бедных инженеров из Европы, которых энергичные американские бизнесмены переманили к себе за океан. И конечно, он имел в виду предприимчивых специалистов в области досуга - хозяев новых отелей, салунов, казино и ресторанов. Коммерсанты всех мастей тянутся за первостроителями, как маркитантки - за действующей армией.

Спрашивается, какую цену согласятся заплатить все эти мужчины за то, чтобы услышать в дикой глухомани прелестный женский голос? Ответ на этот вопрос месье Гуггенхайма можно было получить только на месте. И таким местом для мадам Нимур стал город Эшфорд. Почти всю зиму добиралась она сюда, надолго останавливаясь в разных других городах.

И вот, проделав такой длинный и опасный путь, беззащитная певица оказалась на пепелище, усеянном останками!

Драматический монолог мадам Нимур оборвался, когда Степан перенес в ее номер последнюю коробку и прикрыл за собой дверь.

- Сейчас приедет из города мой компаньон, - сказал он, подбирая с ковровой дорожки расплющенный кусок свинца, который, по всей вероятности, залетел сюда прошлой ночью. - Он будет счастлив обеспечить вас горячей водой и вкусным обедом.

- Да что я, сама себя не обеспечу? - Сменив интонацию, певица бросила свое пальто на кровать и подошла к умывальнику. - Жила я и не в таких апартаментах. И в подвалах ночевала, и под фургоном в голой степи. Все нормально, мистер Питерс.

- Стивен.

- Ну, а я - Жюли. Если хочешь, можешь звать меня Джеки. В Канзасе меня знают как Шерил. Мне все равно.

Ей было на вид лет двадцать пять, но так она выглядела после тяжелой дороги. Степан легко мог представить, как эффектно будет смотреться на сцене эта рыжая толстушка. Черное платье с глубоким вырезом и жестоко перетянутой талией заставит публику не глазеть по сторонам, а следить за колыханием пышной груди. Если на сцену направить все имеющиеся светильники, то эти медные волосы станут золотыми, особенно если на лампы поставить желтые фильтры. А что мы можем использовать в качестве желтого фильтра?

- Когда ты отвезешь меня в город, Стивен? - Жюли прервала тайные раздумья режиссера-постановщика.

- Как только там все успокоится после вчерашних событий. У них вчера был небольшой переполох - ожидали налетчиков. Не думаю, что нам сейчас следует появляться на пустынной дороге.

- Значит, не сегодня? О'кей. - Она уселась на кровать и слегка попрыгала, проверяя пружины. - Тогда надо куда-то затащить пианино. Ему вредно оставаться под открытым небом.

- Пианино? - с тревогой переспросил Степан Гончар. Он слишком часто наблюдал за работой грузчиков и, наверно, поэтому проникся глубоким отвращением к переноске любых тяжестей.

- Это такой музыкальный инструмент, - объяснила Жюли. - Как фисгармония, только со струнами внутри и молоточками. Видишь ящик рядом с катушками? Вот это и есть мое пианино. То есть оно внутри. Раз мы сегодня никуда не поедем, его надо затащить под крышу.

Чтобы справиться с тяжелым ящиком, им пришлось как следует пропотеть, всем четверым - Китс и Голдмэн напирали сзади, Степан и Жюли тянули спереди. Кое-как преодолев крыльцо, они затолкали громоздкий ящик на середину зала, отодвинув игровой стол.

- Никогда не слышал, как играет пианино, - задумчиво произнес Степан. В его голове уже выстроился стройный бизнес-план, в котором, однако, не хватало некоторых звеньев. - Хоть бы посмотреть на него одним глазом.

- Если вы обещаете аккуратно вскрыть упаковку и так же аккуратно ее потом собрать...

- Нет проблем!

Ящик был тут же разобран, и черный лакированный инструмент предстал перед восхищенным взором дикого траппера Питерса. Благовоспитанный Голдмэн подвинул к пианино самый приличный стул, и Жюли опустила свои пухлые пальчики на клавиши.