АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Кто... вы? - прошептал он, едва шевеля губами.
- Кто ты? - спросил я грубо, разочарованный, что это не Грубер. - И какого черта следишь...
Он снова чуть неуловимо дернулся, теперь я понял, что угадал, просто спросонья не рассмотрел мое лицо в темноте, а так меня видел, знает и в самом деле зачем-то следит.
- Я ни за кем не следил...
Но говорил слишком торопливо, а в голосе нет той искренности, которая убедила бы мое изощренное ухо. Лезвие меча упирается в горло, затылок вжимается в деревянную спинку кровати, и даже сдвинуть в сторону не удастся: из сплошной спинки выступают толстые декоративные прутья, фиксируют голову в углублении.
- Подумай, - сказал я услышанной фразой очень далеко отсюда, - что мне помешает погрузить меч глубже? Так это, на ладонь?
Он нервно сглотнул, кадык дернулся, поморщился, кровь потекла гуще.
- Я не... хорошо-хорошо, я следил.. Мне велел барон Марквард.
- Кто? - переспросил я изумленно.
- Барон Марквард, - повторил он послушно. - Мой господин.
- Он нанял тебя?
- Нет, я служу ему уже двадцать лет.
Десятки мыслей закружились у меня в голове, человечек не двигался, глядя на меня расширенными в ужасе глазами. Я подумал, сказал нерешительно, но стараясь, чтобы голос звучал веско, внушительно:
- Вот что... Если я взялся отвезти леди Женевьеву, то я ее отвезу. Следить за мной - это как бы предположение, что я либо сопру деньги и смоюсь, либо сам использую эту строптивую девицу. Вообще следить - это попрание достоинства. Моего, ессно. Это недоверие, понял? А недоверие я воспринимаю как оскорбление.
Медленно убрал меч, женщина застонала и открыла глаза. В них появился ужас, она набрала в грудь воздуха, но ладонь мужчины опустилась на ее рот раньше моей.
- Молчи, - предупредил он. - Случилось просто недоразумение. Господин сейчас уйдет.
Я кивнул.
- Да, я ухожу... Тебе же совет: возвращайся к барону и скажи, что я оскорблен. И мог бы считать себя свободным от обещаний, если бы... если бы оказался такой же сволочью, как он сам. Но я все-таки довезу леди Женевьеву. Теперь я ухожу, но... если я завтра или еще когда-то увижу тебя, приглядывающим за мной, то...
Я подвигал мечом, бросая ему на лицо лунные блики. Он торопливо кивнул, женщина молчала, глаза - как плошки. Я нащупал за спиной дверь, тихонько отворил и выскользнул.
Альдер все еще дежурил в коридоре, с ним, к моему удивлению, был пес. Он ликующе бросился мне на грудь, я расцеловался к ним, велел отправляться в мою комнату, но Альдер сказал просительно:
- С ним так здорово, ваша милость! Ему самому нравится. Он был сторожевым псом, да?
- Был, - согласился я. - Кстати, за нами в самом деле следили. Почему-то от Маркварда, отца этой избалованной красотки.
Глаза Альдера стали очень внимательными.
- И... где он сейчас?
- Спешит к воротам. Я велел ему передать Маркварду пару теплых слов.
Поцеловав пса в бархатный нос, я отправился в свою комнату, сбросил сапоги и с наслаждением завалился на мягкую постель с чистыми простынями. Вместо светильника с вонючим бараньим или даже рыбьим жиром здесь горит такая великолепная толстая свеча, что я не стал задувать, пусть горит, это не яркая электрическая лампочка, свет которой выедает глаза...
Засыпая, я перебирал в памяти день, кто что сказал, как ехали, прикидывал, как поедем завтра, глаза начали закрываться, и в этот момент услышал легкий скрип половиц. Я открыл глаза именно в тот миг, когда открылась дверь. Грубер остановился на пороге, взгляд жестокий и веселый одновременно.
- Ах, вот ты где... - произнес он негромко, - ну, здесь не отлежишься, я тебе обещаю.
- Не обещай слишком много, - посоветовал я.
Он хмыкнул, его взгляд не отпускал меня, рука тихохонько прикрыла за собой дверь, ноги продвинули его поджарое тело на шажок, ладонь опустилась на рукоять меча.
- Я всегда выполняю то, что обещаю.
- Я тоже, - ответил я загадочно. Он сделал еще шаг, еще, рука потащила из ножен меч, и тут его взгляд зацепился за пустые ножны на крюке. Пальцы застыли на эфесе, а нога на миг зависла в воздухе, затем опустилась с осторожностью, словно на тонкий, быстро тающий под лучами весеннего солнца лед.
Глаза быстро метнулись в мою сторону, моя правая рука под одеялом, пальцы левой руки крепко стиснули край, могу сошвырнуть одеяло в одно мгновение. А какой я с мечом, он не знает... или уже знает?.. но он видел, с какой легкостью я сбрасывал с коней его напарников, ему могли рассказать, как я побил в кулачных схватках в этой же таверне двух признанных буянов-братьев, а это может остановить и более рискованного.
- Ты что, - проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал насмешливо, - с мечом спать ложишься?
- Тебе не нравится?
Он фыркнул.
- Знавал я трусов... но про таких - даже не слышал.
- Это не трусость, - сказал я, - а разумная предосторожность, чтобы вонючие шакалы не подбирались близко.
Пальцы на рукояти меча разжались. В глазах бессильная ненависть, он нервно облизнул пересохшие губы, странный контраст, ведь на лбу капли размером с виноградины.
- Мне Жени рассказала про твой меч, - объявил он. - И про молот. А сам ты что-то без них стоишь?
Я фыркнул.
- Я сражаюсь тем, чем считаю нужным. Если у меня меч длиннее, чем у тебя, я не стану обламывать лезвие, чтобы соблюсти равенство. Понял?
Он несколько мгновений смотрел в упор, вдруг выпалил:
- Ты не рыцарь!
- Рыцарь, - не согласился я. - Но я бывал в таких диких степях, что тебе и не приснятся. И, кстати, рыцарем я не родился.
Его пальцы подрагивали над рукоятью меча, капли пота уже начали сползать, оставляя блестящие дорожки. Глаза заблестели, я ощутил, что сейчас выхватит меч, посоветовал:
- Оглянись.
Я не двигался, он бросил короткий взгляд в сторону двери, застыл. В проеме Альдер с обнаженным мечом, а пес уже изготовился к прыжку, ждет от меня команды.
- Все понял, дурак? - спросил я. - Мой совет: сгинь, скройся так, чтобы не попался на пути даже случайно! Сомнем, вобьем в землю по ноздри. А теперь иди... существо!
Альдер и Бобик отодвинулись, давая дорогу. Грубер, белый как мел, осторожно двинулся к двери. Прижимаясь спиной к косяку, выскользнул в коридор, исчез.
Альдер сказал потерянно:
- Как он сумел?.. Колдовство, не иначе!
- Есть такие амулеты, - успокоил я. - Но я все равно заметил. На меня такая фигня не действует. По крайней мере польза есть: он проговорился, что уже успел переговорить с нашей пленницей.
Альдер вскрикнул:
- Как?
- Кто знает... Может быть, по стене влез к ее окну. Там решетки надежные?
- Да, но... Я пошлю Ревеля посматривать и за стеной с той стороны!
Утром, когда пропели петухи, я вскочил, достаточно освеженный коротким сном, Альдер спит, зато бдит Ревель, я спросонья принял за Альдера, такой же кряжистый и матерый, он встретил меня прямым взглядом настороженных глаз, я сказал негромко:
- Готовьтесь выехать после завтрака. А я отлучусь ненадолго.
Он кивнул, даже не пытаясь узнать куда, настоящий солдат, привыкший выполнять приказы... если они не выглядят откровенно глупыми.
Оглядываясь, нет ли слежки, я первым делом забежал в кузницу, оттуда грохот, как из преисподней, где заковывали Тантала, сквозь крышу попыхивают синие дымки, а когда я раскрыл дверь, жаром обдало таким, что куда там Африке. Двое дюжих молотобойцев взмахивают молотами, сам кузнец лишь постукивает молоточком, направляя удары.
- Заказ готов? - спросил я.
Молотобойцы опустили молоты, кузнец посмотрел оценивающе, взгляд сразу скользнул по моему поясу.
- Сложный оказался заказ, - ответил он медленно. - Вот лежит, еще тепленький... Только что закончили. Надо бы сравнить...
- Это я сам, - сказал я быстро. - Молодец, у тебя глаз, как у Зверобоя. Все в точности!.. Вот держи, это окончательный расчет. Ладно, вот еще добавлю за старание. Хорошим мастерам надо платить, чтобы не было утечки мозгов.
Он принял монеты степенно, поблагодарил сдержанно, с достоинством. Я повесил молот на привычное место на поясе, кивнул и вышел. Подправлять в самом деле не требуется, глаз у кузнеца оказался цепким: если не присматриваться, то я и сам не сразу замечу разницу. Этот повешу справа у седла, но от души надеюсь, что все мои страхи и подозрения напрасны, это я просто страхополох, как штатовские коммандос, что тени своей страшатся, потому и выживают, и что не придется вот так сразу срывать с крючка и метать как можно быстрее.
Улочка еще сонная, только-только рассвет, солнце вылезает из-за края земли, а крепостная стена отбрасывает тень на весь город, золотятся только шпили храмов и верхние этажи самых высоких домов на вершине холма.
На городских воротах стража взглянула с недоумением, но товаров не выношу, а меч за плечами и молот на поясе - в этих краях что-то вроде украшений на одежде.
Те подозрительные типы расположились, как и рассказал Альдер, под укрытием невысокой, но обрывистой скалы, с дороги не видно, костер горит вовсю, багровая россыпь углей размером с булыжник, столетние дубы жгли, что ли, на таких углях можно испечь слона. Вокруг огня расположились четверо. Трое сидят в беспечных позах туристов, только что без гитары, четвертый лежит, прикрыл морду тряпкой, расслабляется, укуреныш. В рогульках длинный толстый прут, крупные ломти мяса уже начинают чернеть, дикари: огонь с дымом, кто такую гадость жрет, я не дал бы такое мясо даже Бобику. Все четверо не выглядят опасными, но я вглядывался несколько минут, пока не убедился, что отребье и есть отребье. Даже странно, что их тоже привлекли к охоте на такую опасную дичь. Или не сказали, что мы те олени, которые могут не только убегать, но и гоняться за охотниками.
Молот так и норовил сунуть рукоять мне в пальцы, словно и он может, как и тот, под который косит, но это значит, что придется убивать всех, а я все-таки существо из того мира, где хоть и насмешничают над общечеловеками, но все же не бьют направо и налево, как здесь, где народ плодится как мухи. Правда, и мрет как мухи.
Они попытались вскочить, когда я внезапно возник у костра, однако одного ногой в лицо, второго толкнул в костер, а третьего, который вскочил, саданул кулаком в морду. Четвертый, рыжий и с короткой шкиперской бородкой, успел подняться, выхватил нож, однако в моей руке уже блеснул длинный меч, и шкипер застыл в нерешительности.
Двое орали и катались по земле, оба ухитрились упасть прямо в середину костра, одежда вспыхнула, словно промасленная бумага. Третий, что сапогом в лицо, поднялся на четвереньки, я саданул снова, держа острие меча направленным на рыжего с ножом. Тот отступил на шаг.
- Лучше не двигайся, - предупредил я. - Сейчас я кроток, но я не всегда голубь мира.
Один из горящих с криком выхватил нож и бросился на меня. Коротко блеснул меч, я пропустил падающее тело мимо и снова повернулся к шкиперу.
- Я все еще ангел доброты, - сказал я. - И вы все еще можете жить...
Тот, который с разбитым лицом ползал у костра, вдруг захватил горсть земли и швырнул мне в лицо. Я на миг закрыл глаза, тут же открыл, на меня метнулось его крупное тело и с хрустом накололось на острие меча, как жирная нежная бабочка на булавку. Коротким движением я освободил меч, мои глаза все еще держат в перекрестье прицела рыжего бородача.
- Я начинаю сердиться, - предупредил я. - Вот прямо щас начинаю.
Он торопливо отбросил нож.
- Сдаюсь!.. Мы не знали, что нас послали следить за самим чертом.
- Помоги напарнику, - велел я. - И убирайтесь отсюда. Быстро.
Он вскрикнул:
- Да, господин! Как скажете, господин!
Не сводя с меня глаз, скользнул к последнему оставшемуся, кроме него, в живых, помог загасить огонь на штанах.
- В следующий раз, - предупредил я, - буду рубить сразу.
Оба испуганно закивали, а я повернулся и пошел обратно, поводя острием меча перед собой.
Глава 13
Когда я вернулся во двор, Альдер и Ревель уже запрягали коней в повозку. Клотар на своем жеребце кружил возле крыльца, горячил без надобности. Мой Зайчик отбивался копытами от пса, тот напрыгивал, угрожал ухватить за горло, взрыкивал грозно, конь всхрапывал и свирепо раздувал ноздри, но их сторонились только местные, даже Клотар уже свыкся, что звери так развлекаются.
Альдер встретил меня вопросительным взглядом.
- Все в порядке, - ответил я. - Малость прогулялся.
Он кивнул, в глазах мелькнуло одобрение.
- Хорошие там цветочки?
- Да, - сказал я. - И земля там мягкая.
- Лучше бы птахам оставить, - сказал он. - Божьи все-таки...
- Я так и сделал, - ответил я кротко.
Брат Кадфаэль прислушивался с недоумением. Взглянул на небо, где в синеве кружили два орла, потом уже три, быстро снижались, пока все не упали камнями по ту сторону городской стены.
- Брат паладин, - сказал он заботливо, - тебя не было с нами на утренней трапезе... Ты не захворал?
- Я буду учиться есть в седле, - ответил я. - Как ныне дикий друг степей калмык. И еще гунн! Это у меня обет на сегодня такой. Понял? Ты что, не знал, что у рыцарей иногда вожжа под хвост западает?
Альдер посматривал усмешливо, уже знает, сколько во мне рыцарскости, а сколько практической сметки, но бедный Кадфаэль растерялся, потом нехотя кивнул, принимая, что да, у рыцарей и не такая бывает дурь.
- Где леди Женевьева? - спросил я нетерпеливо.
С высоты седла раздался неприятный голос Клотара:
- Госпожа велела передать, что ей надо еще четверть часа, чтобы переодеться.
- Скажи, - велел я, - что если не спустится сейчас же, я вытащу ее, как ленивую служанку.
Через пару минут леди Женевьева появилась на крыльце, окатила меня взглядом, преисполненным полнейшего и просто предельного презрения, поднялась в повозку, после чего занавеска на окошке закрыла доступ вовнутрь надежнее, чем крепостные ворота Парижа ордам Аттилы в город.
Долина сразу после выезда за городские врата пошла неприятными буграми, что сами по себе вроде бы безвредны, многие даже распаханы под поля, меня же беспокоило, что не могу окинуть пространство с птичьего полета или хотя жирафьего роста. За холмом может затаиться шайка разбойников, уж не говорю о людях Грубера, потому я время от времени выезжал вперед, осматривал дорогу, по которой проедем.
Видел кладоискателей, гномов, исчезников, странных животных, которых обычно относят к нечисти, но кто на самом деле нечистью по большей части не является. Однако мышление людское прагматично: весь животный мир делится на полезный и вредный, овцы - полезно, волки - вредно, и никакие ссылки на санитаров леса не помогут. Ну а те звери, которые не вредные и не полезные, с которых ни мяса, ни шерсти, ни ценных рогов или копыт, - это просто нечисть, которую тоже надо истребить, чтобы не жрала, к примеру, нашу траву, пусть ее лучше коровы жрут.
Возвращаясь, я проезжал в сторонке от повозки, разве что перекидывался парой слов с Альдером. В последний раз он заметил многозначительно:
- Ваша милость, на горизонте дважды показывались всадники.
Смотрел он серьезно, а в голосе слышалась подсказка.
- Люди Грубера?
- Похоже.
- Приметы какие-то есть?
- С такого расстояния разве заметишь?
Я задумался, прикидывая, как этот барон-разбойник, через его владения, по сути, едем, попробует отнять добычу. Можно даже лихим налетом, если у него достаточно людей, а можно попытаться ночью, если не достигнем города и заночуем в лесу или в поле.
Погрузившись в расчеты, я не услышал, как рядом застучали колеса, занавеска чуть приоткрылась, леди Женевьева выглянула веселая, сияющая, только что язык не показала.
- А вам, сэр Ричард, - спросила она с веселой ехидцей, - какие женщины нравятся - умные или красивые?
Я выпятил грудь и ответил истинно по-рыцарски:
- Ни те, ни другие. Мне нравитесь вы, леди Женевьева!
Она насмешливо заулыбалась, польщенная, но все испортил Ревель, заржал, как конь, а на ее вопросительный взгляд сказал поспешно:
- Да это я так, леди... Вспомнил кое-что.
- Гергельскую кампанию, - подсказал я.
- Да-да, гергельскую...
Но когда мы отъехали, я видел, что прелестная леди задумалась, бровки поползли вверх, а потом лицо вдруг залилось краской, и всю дорогу поглядывала на меня так, что я чувствовал, как она мечтает насадить меня на раскаленный вертел и самолично держать над огнем в своих прелестных ручках.
- Знает, - сказал Альдер вполголоса. - Как-то он ей подал знак.
- Или она тоже рассмотрела, кто за нами следует...
- А иногда оказывается впереди, - напомнил Альдер.
Некоторое время втроем держались позади коляски, но ветер ухитряется доносить пыль из-под колес на любое расстояние, наконец мы с Альдером пустили коней вперед. Я некоторое время оглядывался на повозку, потом пошли мелкие рощи, неглубокие балки, заросшие кустарником и мелким лесом, где так легко спрятаться разбойникам, мы бдили во все глаза, первым почуял неладное Альдер, оглянулся и выругался во весь голос.
Повозка, развернувшись, неслась прочь. Неслась с такой скоростью, с какой никогда еще не ехала с нами. Эти кони, оказывается, могут развить скорость, о которой мы даже не подозревали! Я заорал и, повернув Зайчика, ринулся следом. За спиной застучали копыта коней Альдера и Ревеля, быстро отдалились и затихли.
Возница, оглядываясь в ужасе, изо всех сил настегивал коней. Я настигал быстро, на лице возницы панический страх, он никогда не видел, чтобы кто-то мчался так быстро и в самом деле догонял их повозку.
Я обогнал, ухватил коня за узду и заставил остановиться. Из окошка выглянула леди Женевьева. Лицо ее было бледным и перекошенным от ярости и разочарования, глаза блестели, как у разъяренной кошки.
- Как вы смеете?
Я бросил резко:
- Заткнись.
Ее глаза расширились в неподдельном изумлении:
- Вы это... мне?
- Тебе, - ответил я грубо. - Возможно, все-таки придется выпороть.
- Да как... да как вы... смеете?
Она задыхалась от негодования. Дверца с треском распахнулась, Женевьева выскочила и бросилась на меня. Я высвободил ногу из стремени и показал взглядом, что дам ей пинка прямо в ее прекрасное карменистое личико. Испанские страсти так испанские. Она остановилась, глаза неверяще обшаривали мое злое лицо.
- Вы... вы не рыцарь!
- Совершенно верно, - подтвердил я. Бросил резко: - Я паладин! А это значит, что бабы для меня значат очень мало... вас как блох на бродячей собаке, а вот долг - это долг. Так что не сомневайтесь, мне с высоты моего паладинства не видать разницы между графиней и ее служанкой. Восхочу - обеих. В смысле выпорю. А теперь...
Послышался конский топот. Клотар и Альдер неслись во всю прыть, оба пригнулись к конским гривам, кони стелются над землей, как огромные хищные птицы. За ними несся чуть отставший Ревель. Поодаль маячил Кадфаэль на своем уродце, ну и гончий же у нашего монаха мул. Едва начали замедлять бег, я повернулся к вознице. Ни жив ни мертв, он застыл на облучке, неподвижный, как будто вырезали из старого трухлявого дерева, осыпанного пылью.
- Слезай! - велел я жестко.
Покорно, не делая ни одного лишнего движения, он сполз и замер у колеса, безропотно склонив голову. Клотар и Альдер подскакали, успокаивали разгорячившихся коней.
Женевьева вскрикнула:
- Не смейте!.. Не смейте казнить моих людей!
- Заткнись, - оборвал я. - Я говорил, что в море капитан - судья и палач? Так вот, я обещал твоему отцу привезти, но мы не уточняли, в каком виде? Подумай над этим. И сейчас я, властью, дарованной мне международным... гм.. международными обычаями, вершу суд, где я - судья, адвокат, прокурор, суд присяжных и... этот, экзекутор. Ревель, слезай с коня, он что-то уступает этим, что в упряжке.
Ревель ахнул.
- А на чем я?
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [ 11 ] 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
|
|