не знаю, как называется этот проклятый городишко, в который я попал! -
раздался смех, и Дианора вздрогнула, услышав его.
они заметили это молчание.
брата в плечо.
из солдат ударил его в висок. Мальчик пошатнулся и чуть не упал, но не
поднял руку к голове.
глаза. Его темные волосы блестели в лучах утреннего солнца. Она подумала,
что он собирается ударить солдата, который нанес этот удар. Подумала, что
он сейчас погибнет. Дианора стояла у окна, вцепившись руками в подоконник.
На площади внизу воцарилось страшное молчание. Солнце светило очень ярко.
патрулировала район между Дворцом у Моря и центром города, где стояло три
храма. Ни один из храмов Триады не был разрушен, только статуи, стоящие
внутри и снаружи. Две из них изваял ее отец. Молодая, соблазнительно
грациозная Мориан и огромная, первобытная фигура Эанны, протянувшей вперед
руки, чтобы сотворить звезды.
пытаясь избежать встречи с солдатами. Но чаще всего солдаты их находили. К
тому времени игратянам стало скучно, и сами попытки мальчиков ускользнуть
от них уже служили развлечением.
уходили через площадь, словно, наблюдая за происходящим, она участвовала в
нем и могла разделить их боль на троих и таким образом облегчить их
участь. Солдаты почти всегда настигали их, когда они подходили к площади.
Она наблюдала и в тот день, когда их игра приняла скверный оборот.
Триады, который завершал весенние дни Поста. Игратяне, как и барбадиоры на
востоке, тщательно избегали вмешиваться в дела Триады и ее жрецов. После
обеда мальчики вышли из дома на работу.
надоедало это развлечение. Но в тот день, едва их лидер успел начать
знакомые причитания насчет того, что он заблудился, на площади появилась
компания из четырех купцов, поднявшихся в гору из гавани, и одного из
солдат посетило вдохновение, рожденное чистой злобой.
подчинялись приказам игратян, в какой бы форме они ни отдавались.
купцы оказались напротив мальчиков. Дианору охватило в тот момент дурное
предчувствие, словно холодный палец прошелся по спине.
одежде.
слушайте меня. Эти отродья сейчас назовут вам свой город и свою провинцию.
Если вы сможете повторить мне то, что они скажут, даю слово и клянусь
именем Брандина, короля Играта, я дам первому же, кто сумеет это сделать,
двадцать золотых игратов.
спрятавшись за окном, Дианора видела реакцию торговцев из Азоли. Это было
до того, как она закрыла глаза. Она знала, что сейчас произойдет и как это
будет больно. Ей так сильно захотелось, чтобы ее отец сейчас оказался жив,
что она чуть не заплакала. Но там внизу стоял ее брат, среди солдат,
которые их ненавидели. Она заставила себя проглотить слезы и открыть
глаза. И стала смотреть.
провинция когда-то называлась иначе. Скажи им, как.
гнева, или от того и другого. Четверо купцов, не замечая этого,
наклонились вперед, выжидательно глядя на него. Дианора увидела, как Наддо
бросил на ее брата взгляд, словно искал совета или просил прощения.
имя.
двадцать золотых игратов, ни за сумму, в двадцать раз большую. Дианора
различала в их глазах разочарование, обманутую жадность и страх, который
всегда возникал, при столкновении с магией.
напоминал пронзительный клекот, как у петуха. Они повернулись к ее брату.
уже повеселились. Они не могут услышать это имя. Мы все это знаем - что
вам еще надо доказывать?
волосы слишком длинными, они падали на глаза. Она стригла его больше
месяца назад и всю неделю собиралась снова это сделать. Одной рукой
Дианора так сильно вцепилась в подоконник, что вся кровь ушла из пальцев,
и они стали белыми как лед. Она готова была дать отрезать себе руку, если
бы это могло изменить происходящее. Дианора заметила другие лица в других
окнах по улице и на противоположной стороне площади. Некоторые прохожие
остановились при виде большой группы людей, почувствовав внезапно растущее
напряжение.
вынуждены были недвусмысленно утвердить свой авторитет. То, что было
игрой, когда совершалось без свидетелей, теперь превратилось в нечто
другое. Дианоре хотелось, чтобы отец вернулся от Дейзы, хотелось, чтобы
принц Валентин вернулся живой, чтобы мать вернулась из тех краев, где она
сейчас странствовала.
уже тогда зная, что такие вещи будут иметь значение, если вообще что-то
будет иметь значение в последующие дни и годы.
брата. Лезвие отражало солнечный свет. Это был рабочий клинок, меч
солдата. Люди, собравшиеся вокруг, слегка зашумели.
уничтожили. Разве необходимо продолжать причинять боль? Разве это
необходимо?
хваткой вцепившись в подоконник оцепеневшими пальцами. - Он был слишком
молод, чтобы сражаться. Ему не позволили. Простите ему это. Пожалуйста".
из солдат - тот, кто смеялся, как петух, - смущенно переступил с ноги на
ногу, словно сожалея, что дело зашло так далеко. Но вокруг уже собралась
толпа. Мальчишке дали шанс. Теперь же выбора не оставалось.
тунику показалась струйка крови, ярко блеснувшая под весенним солнцем,
словно потянулась за острием меча, потом потекла вниз, пачкая голубой
цвет.
Он был профессионалом и готовился убить, поняла Дианора.
расставил ноги, словно хотел утвердиться на почве площади. Кулаки его
опущенных рук сжались. Голова запрокинулась, лицо поднялось к небу.
или почтительно, или со стыдом. Упираясь ступнями в землю отцов, стоя
перед домом своей семьи, он посмотрел на солнце, и из самой глубины его
души вырвалось имя.
площади. И еще раз, еще громче: - Тигана! - А потом в третий, последний
раз, на самой верхней ноте голоса, с гордостью, с любовью, с вечным,
неугасимым вызовом в сердце. - ТИГАНА!
которых смотрели люди, пролетел над крышами домов, уходящими на запад, к
морю, или на восток, к храмам, и намного дальше - звук, имя, скорбь,
брошенные в ясность весеннего дня. И хотя четверо купцов не могли удержать
в памяти это имя, хотя солдаты не могли его запомнить, но женщины у окон,
и стоящие рядом дети, и мужчины, застывшие на улице и на площади, ясно его
расслышали, и впустили в себя, и они-то смогли услышать и запомнить
гордость, звучавшую в этом уносящемся крике.
написано на лицах стоящих вокруг них людей. Он сделал только то, что они
сами ему приказали, но игра вывернулась наизнанку, она пошла не туда, куда
надо, что они смутно поняли.
лезвие. Наддо тоже - за то, что он присутствовал и, таким образом, был
участником. Но толпа не рассеялась, что обычно происходило, когда кого-то
избивали. Они смотрели в молчании, неестественном для такого количества
людей. Единственным звуком были удары, так как ни один из мальчиков не