Чтение 12–й страницы книги ~Запретный плод~

Вечность на блюдечке. Сейчас мало кто верит в бессмертие души. Не слишком модно сейчас думать про Небо и Ад и про то, хороший ли ты человек. Так что Церковь завоевывает последователей по всему городу. Если ты не веришь, что погубишь свою душу, от чего еще ты отказываешься? Дневной свет? Еда? Не так-то много.

А вот меня дело насчет души волновало. Моя бессмертная душа не продается, даже за вечность. Понимаете, я-то знала, что вампир может умереть. Я это на опыте проверяла. Кажется, никто не любопытствовал, куда идет душа вампира, когда он умирает. Можно ли быть хорошим вампиром и после смерти попасть на Небо? Как-то мне в это не верилось.

- А у Берта тоже клиент?

Она еще раз заглянула в блокнот.

- Нет, он свободен.

И Мэри подняла голову и улыбнулась, будто обрадовалась, что смогла мне помочь. Наверное, в самом деле обрадовалась.

Чистая правда, что Берт взял себе самый маленький из кабинетов. Стены мягкой пастельной голубизны, ковер цвета на два темнее. Берт считает, что это расслабляет клиентов. По-моему, это как стоять посреди голубого ледяного куба.

Берт в свой маленький голубой кабинет не вписывается. Во-первых, ничего маленького в Берте нет. Шесть футов четыре дюйма, широкие плечи, фигура студента-спортсмена, чуть оплывшая посередине. Светлые волосы коротко подстрижены выше ушей. Загар гребца подчеркивает бледный цвет глаз и белизну волос. Глаза у него почти бесцветно-серые, как немытые оконные стекла. Чтобы они заблестели, нужно очень постараться, но сейчас они блестели. Берт просто сиял в мою сторону. Дурной знак.

- Анита, какой приятный сюрприз! Садись. - Он махнул в мою сторону большим конвертом. - Нам сегодня прислали чек.

- Чек? - переспросила я. - За расследование убийств вампиров.

Я совсем забыла, что где-то вначале за это были обещаны деньги. И смешно было, и противно, что Николаос гораздо проще могла бы добиться всего этого деньгами. Судя по роже Берта, кучей денег.

- Сколько?

- Десять тысяч долларов.

Берт медленно произнес каждое слово, растягивая фразу.

- Мало.

Он рассмеялся:

- Анита, нельзя быть жадной в твоем возрасте. Оставь эту работу мне.

- За жизнь Кэтрин или мою этого мало.

Его усмешка слегка увяла. Глаза его стали недоверчивы, будто я вот-вот ему скажу, что пасхальных зайчиков не бывает. Я почти слышала его мысли, не придется ли возвращать чек.

- Что ты хочешь этим сказать, Анита?

Я ему рассказала с небольшими купюрами. Без "Цирка Проклятых", без голубых огней, без первой метки вампира.

Когда я дошла до того, как Обри вбил меня в стену, он сказал:

- Ты меня разыгрываешь.

- Показать синяки?

Я закончила рассказ, глядя в его серьезную квадратную рожу. Большие руки с тупыми пальцами лежали, переплетенные, на столе. Чек лежал рядом на аккуратной стопке конвертов. Он смотрел внимательно, сочувственно. А сочувствие ему никогда особенно не удавалось изобразить. Я почти слышала, как щелкают у него внутри колесики калькулятора. - Да не волнуйся ты, Берт, можешь обналичивать чек.

- Послушай, Анита, я же не...

- Не трать слов.

- Честно, Анита, я никогда не стал бы тебя нарочно подставлять.

Я рассмеялась:

- Врешь.

- Анита! - Он глядел взволнованными глазками, прижав одну руку к груди. Мистер Искренность.

- Я на это не куплюсь, побереги для клиентов. Я тебя слишком хорошо знаю.

Он улыбнулся, и это была его природная улыбка. Истинный Берт Вон, прошу любить и жаловать. Глаза его блестели, но не теплотой, а скорее удовольствием. В этой улыбке какое-то оценивающее, оскорбительное знание. Будто он что-то про тебя знал мерзкое, что ты когда-то сделал, и охотно будет хранить молчание - за сходную цену.

Что-то слегка пугающее есть в человеке, который знает про себя, что он нехороший человек, и плюет на это с высокой колокольни. Это против всего, что ценит Америка. Нас всегда, прежде всего, учат быть хорошими, нравиться людям, быть приятными обществу. Лицо, которое все это отбрасывает в сторону, есть белая ворона и человек потенциально опасный.

- Чем тебе может помочь "Аниматор инкорпорейтед"?

- Я уже попросила Ронни кое-что сделать. Чем меньше участников, тем меньше людей в опасности.

- Ты всегда была гуманисткой.

- В отличие от некоторых.

- Я понятия не имел, чего они хотят.

- Да, но ты имел понятие о том, как я люблю.

Он улыбнулся улыбкой, в которой можно было прочесть: "Я знаю твои тайны, знаю самые черные сны". Таков наш Берт, дружелюбный шантажист.

Я улыбнулась ему так же дружески:

- Если ты еще раз пошлешь мне клиента-вампира, не поговорив сперва со мной, я уйду.

- И куда?

- Со мной уйдут мои клиенты, Берт. Кто дает интервью по радио? Кто в центре внимания прессы"? Ты сам постарался, чтобы это была я, Берт. Ты считал, что меня легче всего им продать. Самая безобидная на вид, самая привлекательная. Как щенок. Когда люди звонят в "Аниматор инкорпорейтед", кого они спрашивают, Берт?

Улыбка его пропала, глаза стали зимним льдом.

- Без меня у тебя бы ничего не вышло.

- Вопрос в том, смог бы ты сделать это без меня?

- Смог бы.

- Я тоже.

Несколько долгих мгновений мы играли в гляделки. Никто не хотел отводить глаза первым или первым моргнуть. Берт стал расплываться в улыбке, все так же глядя мне в глаза. И мои губы тоже начала раздвигать улыбка. Мы расхохотались одновременно - и этим кончилось.

- Ладно, Анита, больше вампиров не будет.

Я встала:

- Спасибо, Берт.

- А ты бы и в самом деле ушла?

Его лицо было все - смеющаяся искренность, точная и радостная маска.

- Я не люблю пустых угроз, Берт. И ты это знаешь.

- Да, - ответил он. - Знаю. Но честно, я не знал, что эта работа будет для тебя опасной. - А иначе ты бы отказался?

Он секунду подумал и снова рассмеялся.

- Нет, но запросил бы больше.

- Продолжай делать деньги, Берт. У тебя хорошо получается.

- Аминь.

Я ушла, чтобы он мог порадоваться чеку наедине с собой. Может быть, хихикнуть над ним. Это были кровавые деньги - извините за каламбур. Но я почему-то знала, что Берту это все равно. Это мне было не все равно.

Открылась дверь другого кабинета, и оттуда вышла высокая блондинка лет от сорока до пятидесяти. Золотистые брюки, сшитые на заказ, охватывали тонкую талию. Безрукавка цвета яичной скорлупы открывала загорелые руки, золотой "ролекс" и венчальное кольцо с бриллиантами. Камень в обручальном кольце весил целый фунт. Спорить могу, что она и глазом не моргнула, когда Джеймисон назвал цену.

Вышедший за ней мальчик тоже был изящный и светловолосый. На вид ему было лет пятнадцать, я знала, что меньше восемнадцати быть не может. По закону в Церковь Вечной Жизни можно вступать не раньше этого возраста. Он еще не мог в открытую пить спиртное, но имел уже право по собственному выбору умереть и жить вечно. Нарочно не придумаешь такую бессмыслицу.

Улыбающийся услужливый Джеймисон замыкал процессию. И по дороге что-то еще говорил мальчику.

Я вытащила из сумки визитную карточку и протянула женщине. Она посмотрела на нее, потом на меня. Оглядела меня с головы до ног и не пришла в восторг - наверное, из-за футболки.

- Да? - спросила она.

Порода. Нужна настоящая порода, чтобы так смешать человека с дерьмом, произнеся одно слово. Конечно, меня это не тронуло. Великая золотоволосая богиня не заставила меня ощутить себя мелкой и мерзкой.

- Телефон на этой карточке принадлежит специалисту по вампирским культам. Хорошему.

- Я не хочу, чтобы моему сыну промывали мозги.

Я заставила себя улыбнуться. Этим специалистом был Раймонд Филдс, и он не промывал мозги. Он говорил правду, как бы неприятна она ни была.

- Мистер Филдс представит вам потенциально теневую сторону вампиризма, - сказала я. - Я думаю, мистер Кларк дал нам всю необходимую информацию.

Я подняла руку к ее лицу.

- Эти шрамы я получила не на контактном футболе. Прошу вас, возьмите карточку. Звонить ему или нет - ваш выбор.

Под великолепной косметикой она чуть побледнела. Глаза ее чуть расширились, глядя на мою руку.

- Это сделали вампиры? - спросила она голосом тихим и с придыханием - почти человеческим.

- Да, - ответила я.

Джеймисон взял ее под локоток.

- Я вижу, миссис Фрэнке, вы познакомились с нашим местным вампироборцем.

Она посмотрела на него, потом снова на меня. Тщательно собранное лицо стало чуть расползаться. Она облизнула губы и обратилась ко мне:

- В самом деле?

Она быстро оправилась, и в голосе ее вновь звучало превосходство.

Я пожала плечами. Что я могла сказать? Я сунула карточку в ее наманикюренную руку, и Джеймисон тут же тактично ее забрал и сунул в карман. Она отдала. Что я тут могла сделать? Ничего. Я попыталась, и не вышло. Точка. Все. Но я смотрела на ее сына. Он выглядел невероятно молодо.

Я вспомнила свои восемнадцать лет. Я считала себя совсем взрослой. Думала, что все знаю. Когда мне стукнул двадцать один, я уже знала, что лишь нахваталась по верхам. Я и сейчас ни чего не знаю, но хотя бы очень стараюсь. Иногда только и остается, что стараться. Может быть, это вообще все, что можно сделать. Господи, до чего же я сегодня цинична.

Джеймисон сопровождал их к двери, и я уловила несколько фраз:

- Она пыталась их убить. Они просто защищались.

Ага, я такая. Наемный убийца для нежити. Бич кладбищ. Так оно и есть.

Я оставила Джеймисона дальше травить полуправды и пошла в кабинет. Мне нужны были некоторые дела. Жизнь продолжается - для меня, по крайней мере. Но я не могла прогнать стоящее перед глазами лицо мальчика, эти большие глаза. Загорелое, младенчески гладкое лицо. Может быть, ему хотя бы следует начать бриться до того, как себя убить?

Я затрясла головой, будто это могло прогнать видение.

Когда Джеймисон вернулся в кабинет, я сидела с папками в руках. Он закрыл за собой дверь. Как я и думала.

Кожа у него была цвета темного меда, глаза бледно-зеленые, лицо обрамляли тугие длинные кудряшки. Волосы почти цвета осенних листьев. Джеймисон был единственным рыжим зеленоглазым негром, которого я в жизни видела. Он был гибкий и худой той худобой, что достигается не тренировкой, а дается удачными генами. Представление Джеймисона о физических упражнениях сводилось к поднятию бокалов на хорошей вечеринке.

- Больше никогда так не делай, - сказал он.

- Как "так"? - Я встала, прижимая папки к груди.

Он покачал головой и почти улыбнулся, но это была злобная улыбка, оскал мелких белых зубов.

- Не строй из себя дуру.

- Извини.

- Извини, извини! Ты же не считаешь себя виноватой?

- Насчет попытки дать этой женщине карточку Филдса? Нет. Я бы сделала это снова.

- Я не люблю, когда меня порочат при моих клиентах.

Я пожала плечами.

- Я серьезно. Никогда больше так не делай.

Я хотела спросить его "А то что?", но не спросила.

- У тебя нет необходимой квалификации, чтобы консультировать людей о том, стать ли им нежитью.

- Берт считает что есть.

- Берт возьмет деньги за убийство Папы Римского, если будет считать, что ему это сойдет с рук.

Джейсон усмехнулся, потом нахмурился, но не смог удержаться от улыбки.

- Ты умеешь припечатать словом.

- Спасибо.

- Так не подрывай мой авторитет перед клиентами, о'кей?

- Обещаю никогда не вмешиваться, когда речь будет идти об оживлении мертвых.

- Этого мало.

- Это все что я могу тебе обещать. У тебя нет квалификации консультанта.

- А ты маленькая мисс Безупречность. Ты убиваешь за деньги. Ты же просто наемный убийца!

Я сделала глубокий вдох и плавный выдох. Сегодня я с ним драться не буду.

- Я уничтожаю преступников с полного ведома и согласия закона.

- Да, только тебе это нравится. Ты ловишь кайф, вгоняя осиновые колья. Ты недели прожить не можешь, чтобы не искупаться в чьей-нибудь крови.

Я просто на него смотрела. Потом спросила:

- И ты, в самом деле, в это веришь?

Он, избегая моего взгляда, ответил:

- Не знаю.

- Бедные милые вампирчики, их просто неправильно поняли. Так? Тот, кто оставил на мне это клеймо, растерзал двадцать три человека, пока мне в суде дали ордер на ликвидацию! - Я дернула футболку вниз, обнажая шрам на ключице. - А этот убил десятерых. Он выбирал в основном маленьких мальчиков, говорил, что у них самое нежное мясо. И он не мертв, Джеймисон! Он ушел. А вчера нашел меня и угрожал убить.

- Ты их не понимаешь.

- Нет! - Я ткнула пальцем ему в грудь. - Это ты их не понимаешь!

Он полыхнул на меня взглядом, раздувая ноздри, тяжело и коротко дыша. Я не должна была его касаться; это было против правил. Никогда не касайся противника в споре, если не хочешь, чтобы дошло до драки.

- Извини, Джеймисон.

Не знаю, понял ли он, за что я извиняюсь. Он ничего не сказал.

Когда я прошла мимо него, он спросил:

- Что в этих папках?

Я замялась, но он знал содержимое папок не хуже моего. И мог узнать, чего не хватает. - Дела по убийствам вампиров.

И мы повернулись одновременно и уставились друг на друга, когда он спросил:

- Ты взяла деньги? - А ты про это знал?

- Берт пытался их уговорить нанять меня вместо тебя. Они на это не пошли.

- После всей рекламы, которую ты им делаешь?

- Я сказал Берту, что ты не станешь. Что ты не будешь работать на вампиров.

Его чуть раскосые глаза изучали мое лицо, пытаясь вытащить из него правду. Я не обращая внимание на этот взгляд, придала лицу самое невинное выражение.

- Деньги красноречивы, Джеймисон, даже для меня.

- Тебе глубоко плевать на деньги.

- Страшно недальновидно с моей стороны, правда?

- Я всегда это знал. Ты это делаешь не за деньги - Это было утверждение, а не вопрос. - А за что?

Я не хотела посвящать Джеймисона. Он считал, что вампиры - это люди, только с клыками. И они очень тщательно держали его на окраине, где все мило и прилично. Он никогда не пачкал рук и потому мог позволить себе претворятся или даже лгать самому себе - надежный способ погибнуть.

- Ладно, Джеймисон, о вампирах мы с тобой не договоримся. Но то, что может вот так убивать вампиров, людьми может пирожки с мясом начинять. И я хочу поймать этого маньяка раньше, чем он, она или оно к этому перейдет.

Как ложь это было совсем неплохо. Даже правдоподобно. Он заморгал. Поверит он мне или нет - зависело от того, насколько он хочет поверить. Насколько он хочет, чтобы мир его остался безопасен и ясен. И он кивнул, один раз, очень медленно.

- Ты надеешься поймать то, что не могут поймать вампиры в ранге мастера?

- Похоже, это они так думают.

Я открыла дверь, и он проводил меня наружу. Может быть, он хотел спросить еще что-то, может, и нет, но нас перебил голос:

- Анита, ты готова?