Чтение 31–й страницы книги ~Смеющийся труп~

Доктор кивнул.

- В таком случае скажите ее начальнику, чтобы завтра предоставил ей выходной. Физически она пострадала меньше других, но ей пришлось пережить сильнейшее потрясение. Ей чрезвычайно повезло, что она не получила тяжелых ранений.

- У нее нет начальника, - сказал Зебровски, - но мы сообщим ее боссу. - Он усмехнулся.

Я, нахмурившись, уставилась на Зебровски.

- Хорошо, тогда я могу отпустить вас домой. Следите, чтобы раны не воспалились. И этот укус на плече... - Врач покачал головой. - Да, вы, полицейские, не зря едите свой хлеб. - Поделившись с нами этой мудростью, он отбыл.

Зебровски рассмеялся.

- Что было бы с доком, узнай он, что мы подвергали риску гражданских.

- Ей пришлось пережить сильнейшее потрясение, - сказал Дольф.

- Очень сильнейшее, - подхватил Зебровски.

Они заржали.

Я села, слегка покачиваясь, и спустила ноги на пол.

- Когда вы закончите веселиться, я хочу поехать домой.

Оба рассмеялись еще пуще. Они хохотали до слез. Во всем этом не было ничего смешного, но я их понимала. Для снятия напряжения годится смех или слезы. Уж лучше смех. Я не присоединялась к ним только потому, что не без оснований подозревала, что это будет чересчур больно.

- Я отвезу тебя домой, - выдохнул Зебровски между приступами смеха.

Я не могла удержаться от улыбки. Хохочущие Дольф и Зебровски - это зрелище заставит улыбнуться любого.

- Нет-нет, - возразил Дольф. - Если вы вдвоем сядете в автомобиль, живым из него выйдет только один.

- И это буду я, - сказала я.

Зебровски кивнул:

- Что верно, то верно.

Приятно узнать, что есть вещи, о которых мы с ним единого мнения.

Я уже наполовину заснула на заднем сиденье полицейского автомобиля, когда мы остановились перед моим домом. Прохладный родник обезболивающего смыл пульсирующую боль в моем горле. Мне казалось, что все кости у меня размягчаются. Что мне вкатил этот доктор? Я чувствовала себя великолепно, но мир проплывал передо мной, как в кинофильме, который не может оказать на меня никакого влияния. Далекий и безопасный, как сон.

Ключи от своей машины я дала Дольфу. Он обещал позаботиться о том, чтобы ее утром пригнали к моему дому. Еще он сказал, что позвонит Берту и скажет ему, что сегодня я на работу не выйду. Интересно, как Берт воспримет эту новость? Интересно, какое мне до этого дело? Никакого.

Один из полицейских повернулся ко мне:

- Вам лучше, мисс Блейк?

- Миссис, - поправила я машинально и только потом поняла, что сначала он обратился ко мне правильно.

Он усмехнулся и открыл для меня дверцу. Изнутри в полицейской машине не было ручек на дверцах. Ему пришлось придержать дверцу, но он сделал это без не удовольствия и снова спросил:

- Вам лучше, миссис Блейк?

- Да, офицер... - Я вынуждена была мигнуть, что бы прочесть его имя на бляхе. - ...Осборн. Спасибо, что подвезли меня домой. И вашему напарнику тоже.

Его напарник стоял с другой стороны машины, облокотившись на крышу.

- Всю жизнь мечтал познакомиться с экзекутором охотников за привидениями. - Он усмехнулся.

Я еще раз моргнула, пытаясь собрать себя по кусочкам, чтобы одновременно говорить и думать.

- Я была Экзекутором еще до того, как пришла в этот отряд.

Он развел руками, все еще улыбаясь:

- Не обижайтесь.

Я слишком устала и была слишком напичкана лекарствами, чтобы обижаться. Я просто покачала головой:

- Спасибо еще раз.

Я, шатаясь, начала подниматься по лестнице. Я цеплялась за перила, как утопающий за соломинку. Сегодня ночью я буду спать. Может, я проснусь посреди коридора, но я буду спать.

Только со второй попытки мне удалось вставить ключ в замок. Я ввалилась в квартиру и закрыла дверь, прислонившись к ней лбом. Я защелкнула замок и оказалась в безопасности. Я дома. Я жива. Зомби-убийца уничтожен. Мне захотелось хихикнуть, но это от лекарства. Обычно я никогда не хихикаю в одиночестве.

Так я и стояла, прижимаясь любом к двери, и смотрела на свои кроссовки. Они казались так далеко, как будто с тех пор, когда я в последний раз смотрели на свои ноги, расстояние между нами увеличилось. Док дал мне какое-то редкостное дерьмо. Завтра я его принимать не стану. На мой вкус оно слишком отрывает от действительности.

Возле моих кроссовок появился черный ботинок. Что еще за ботинки в моей квартире? Я начала поворачиваться. Я потянулась за пистолетом. Слишком поздно, слишком медленно, слишком, черт возьми, неуклюже.

Сильные коричневые руки обхватили меня поперек чудовища, прижав мои руки к бокам. Меня притиснули к двери. Я пыталась сопротивляться, но теперь это уже было бессмысленно. Достал меня все-таки. Я вывернула шею, пытаясь стряхнуть с себя наркотическое оцепенение. Мне надо как следует испугаться. Уровень адреналина в крови несколько поднялся, но некоторые лекарства напрочь лишают тебя возможности управлять своим телом, пока их действие не прекратится. Я была готова убить этого дока. Если, конечно, сама выживу.

К двери меня прижимал Бруно.

Справа подошел Томми. В руках у него был шприц.

- НЕТ!

Бруно ладонью зажал мне рот. Я попыталась его укусить, и он отвесил мне затрещину. Это немного привело меня в чувство, но мир все равно оставался словно обернутым ватой и слишком далеким. Рука Бруно пахла лосьоном после бритья. Удушающая сладость.

- Ну, это как-то слишком легко, - сказал Томми.

- Ты давай делай, - сказал Бруно.

Я смотрела, как игла приближается к моей руке. Я бы сказала им, что меня уже и так накачали, если бы не ладонь Бруно, зажимающая мне рот. Я бы спросила их, что у них в ширине и не вступит ли эта гадость в конфликт с той, которую мне уже вкатили. Но мне так и не представилась такая возможность.

Игла вонзилась в мою кожу. Я дернулись всем телом в попытке освободиться, но Бруно держал меня крепко. Я не могла двигаться. Не могла убежать. Проклятие! Проклятие! Адреналин наконец прогнал оцепенение, только это было уже слишком поздно. Томми вынул шприц и сказал:

- Извините, но у нас нет спирта, чтобы протереть место укола. - Он ухмыльнулся.

Я его ненавидела. Я ненавидела их обоих. И если меня не пристрелят, я их обоих убью. За то, что они меня напугали. За то, что заставили почувствовать себя беспомощной. За то, что поймали меня, когда я плохо соображала, была одурманенная и глупая. Если я переживу эту ошибку, я ее больше не повторю. Милый Боже, дай мне ее пережить.

Бруно не давал мне двигаться и говорить, пока я не почувствовала, что инъекция начала действовать. Мне захотелось спать. Меня схватил плохой парень, а я ужасно хотела спать. Я пыталась с этим бороться, но у меня ничего не вышло. Веки у меня слипались. Я изо всех сил старалась не закрывать глаза. Я прекратила попытки вырваться от Бруно и все силы сосредоточила на том, чтобы не смыкать веки.

Я смотрела на дверь и пыталась не вырубиться. Дверь покрылась рябью, будто я смотрела на нее сквозь воду. Мои веки опустились, потом встрепенулись и опустились снова. Я уже не могла открыть глаза. Какая-то маленькая часть меня вопила, погружаясь во тьму, но в остальном мне было сонно, спокойно и, как ни странно, приятно.

Я пребывала на той границе сна и пробуждения, когда уже вроде бы не спишь, но и просыпаться еще неохота. Тело было словно налито свинцом. В голове гудело. Горло саднило.

Мысль о горле заставила меня открыть глаза. Я увидела белый потолок. Коричневые разводы покрывали его, как будто он был залит кофе. Я определенно не дома. Но где же я?

Я вспомнила, как меня схватил Бруно. Игла шприца. Тут я села. Перед глазами у меня поплыли цветные круги. Я упала назад на постель и прикрыла глаза руками. Это немного помогло. Что они мне вкололи?

У меня возникло ощущение, что я не одна. Где-то и этом водовороте цветных пятен прячется человек. Или нет? Я снова открыла глаза - на этот раз медленнее. На потолок я уже насмотрелась. Теперь я увидела, что лежу на большой кровати. Две подушки, простыни и одеяло. Я осторожно повернула голову и увидела прямо перед собой лицо Гарольда Гейнора. Он сидел возле кровати. Не о таком пробуждении я мечтала.

За спиной у него, прислонившись к разбитому комоду, стоял Бруно. Ремни плечевой кобуры отчетливо выделялись на фоне синей рубашки с короткими рукавами. У кровати стоял стол из того же набора и такой же разбитый, как комод. Между высоких окон стоял туалетный столик. Мебель пахла свежим деревом. Запах сосны висел в душном, неподвижном воздухе.

Как только я поняла, что здесь нет кондиционера, я тут же начала потеть.

- Как вы себя чувствуете, мисс Блейк? - спросил Гейнор. Голос у него был по-прежнему, как у пришепетывающего Санта-Клауса. Или как у чрезвычайно довольной змеи.

- Я чувствую себя лучше, - сказала я.

- Я так и думал, ведь вы просили больше двадцати четырех часов. Вы знаете?

Врет? Зачем ему врать насчет того, сколько часов я спала? Что ему это даст? Ничего. Тогда, наверное, он не врет.

- Что, черт возьми, вы мне вкололи?

Бруно отодвинулся от комода. Вид у него был почти смущенный.

- Мы не поняли, что тебе уже дали успокоительное.

- Болеутоляющее, - поправила я.

Он пожал плечами.

- Один черт, если смешать с торазином.

- Ты мне вколол транквилизатор для животных?

- Ну-ну, мисс Блейк, его используют также в психиатрических лечебницах. Не только для животных, - сказал Гейнор.

- Ну надо же, - сказала я, - мне сразу стало легче.

Он широко улыбнулся.

- Если вы настолько пришли в себя, что способны делать остроумные замечания, значит, вы уже и встать можете.

Остроумные замечания? Может, он и прав. Честно говоря, я удивлялась тому, что меня не связали. Конечно, я была рада этому, но все же удивлена.

Я села, только теперь уже гораздо медленнее, чем в первый раз. Комната всего лишь малость накренилась, но тут же вернулась в нормальное положение. Я глубоко вздохнула и, почувствовав боль, схватилась за горло. Касаться кожи тоже было больно.

- Откуда у вас эти чудовищные синяки? - спросил Гейнор.

Соврать или правду сказать? Соврать, но отчасти.

- Я помогала полиции ловить плохого парня. Он немного отбился от рук.

- И что теперь с этим плохим парнем? - спросил Бруно.

- Теперь его уже нет, - ответила я.

В лице Бруно что-то промелькнуло. Слишком быстро, чтобы успеть понять, что именно. Может быть, уважение? Не-е.

- Вы знаете, зачем вас сюда привезли, верно?

- Чтобы я оживила для вас зомби, - сказала я.

- Да, чтобы вы оживили для меня очень старого зомби.

- Я дважды отвергла ваше предложение. Почему вы решили, что я изменю свое мнение?

Он улыбнулся, ну просто веселый старый эльф.

- Ну, мисс Блейк, я сделаю так, чтобы Бруно и Томми убедили вас в ошибочности вашего поведения. Я по-прежнему намерен заплатить вам миллион долларов, если вы оживите этого зомби. Цена не изменилась.

- Томми мне предлагал полтора, - заметила я.

- Это в том случае, если бы вы пришли добровольно. Мы не можем заплатить полную цену, когда вы вынуждаете нас идти на такой риск.

- Как, например, срок за похищение, - сказала я.

- Вот именно. Ваше упрямство стоило вам пятисот тысяч долларов. Разве вам не жаль этих денег?

Теперь я окончательно решила перейти с ним на "ты". Хватит с меня его любезного тона.

- Я не стану убивать человека ради того, чтобы ты быстрее мог найти свои сокровища.

- Маленькая Ванда все разболтала.

- Я просто строю предположения, Гейнор. Я прочла досье на тебя, и там говорится о том, как ты ненавидишь семью отца. - Это была откровенная ложь. Только Ванда могла знать такие подробности.

- Боюсь, уже слишком поздно. Я знаю, что Ванда с вами говорила. Она созналась.

Созналась? Я смотрела на него, пытаясь разгадать, что кроется за его добродушным лицом.

- Что значит "созналась"?

- Это значит, что я отдал ее Томми для допроса. Он не такой виртуоз, как Цецилия, но у него больше опыта. Я не хотел убивать мою маленькую Ванду.

- Где она теперь?

- Вас беспокоит судьба шлюхи? - Глаза у него сверкали, как у хищной птицы. Он пытался меня понять, оценивал мои реакции.

- Она для меня ничего не значит, - сказала я. Я надеялась, что лицо мое было таким же бесстрастным, как и голос. Пока что они не собирались ее убивать. Но если они решат, что таким образом можно на меня надавить, они могут это сделать.

- Вы уверены?

- Слушай, я с ней не спала. Она всего лишь потаскушка для больших любителей извращений.

Он улыбнулся.

- Как нам убедить вас оживить этого зомби?

- Я не стану убивать ради тебя человека, Гейнор. Я не настолько сильно тебя люблю, - сказала я.

Он вздохнул. Его румяная физиономия казалась личиком грустного пупса.

- Вы намерены усложнить мне задачу, я правильно понимаю, мисс Блейк?

- Я не знаю, как вам ее облегчить, - сказала я. Я откинулась на спинку кровати. Мне было вполне удобно, только перед глазами все по-прежнему немного расплывалось. Но скоро станет совсем хорошо. А уж с потерей сознания это состояние просто не шло ни в какое сравнение.

- На самом деле мы не хотели причинить вам вред, - сказал Гейнор. - Реакция торазина на то, другое лекарство, была случайной. Мы не нарочно вас вывели из строя.

Я могла бы возразить, но не стала.

- Так что мы теперь будем делать?

- У нас оба ваших пистолета, - сказал Гейнор. - А без оружия вы просто маленькая женщина во власти больших, сильных мужчин.

При этих словах я улыбнулась.

- Я привыкла быть самой маленькой девчонкой во дворе, Гарри.

Кажется, я его задела.

- Гарольд или Гейнор, но только не Гарри.

Я пожала плечами.

- Прекрасно.

- И тем не менее вас не пугает, что вы полностью в наших руках?

- С этим последним утверждением я могла бы поспорить.

Он поглядела на Бруно.

- Какая самоуверенность, и откуда только она ее берет?

Бруно не ответил. Он просто смотрел на меня своими пустыми, как у куклы, глазами. Глаза телохранителя: зоркие, подозрительные и одновременно с тем ни чего не выражающие.

- Покажи ей, как мы умеем убеждать, Бруно.

Бруно улыбнулся, медленно растянув губы. Глаза его остались мертвыми, как у акулы. Он расслабил плечи и, не сводя с меня взгляда, сделал несколько выпадов в сторону стены.

- Я так понимаю, что мне суждено выступить в роли боксерской груши? - спросила я.

- Как изящно вы это выразили, - восхитился Гейнор.

Бруно нетерпеливо подпрыгивал возле стены. Ну хорошо же. Я соскользнула с кровати на противоположную половину комнаты. У меня не было никакого желания бороться с Гейнором. И руки и ноги у Бруно были в два раза длиннее моих. Весил он, наверное, больше меня почти на сто фунтов, и весь этот вес приходится на мускулы. Мне будет очень больно. Но пока меня не связали, я еще потрепыхаюсь. Если бы мне удалось причинить Бруно какое-нибудь серьезное повреждение, я была бы удовлетворена.

Я вышла из-за кровати, свободно опустив руки. Я заняла стойку, как на тренировке по дзюдо. Вряд ли Бруно из всех видов единоборств выбрал именно дзюдо. Могу поспорить, что карате или таэквондо.

Бруно стоял в неуклюжей на вид позе, боком ко мне. Казалось, что его длинные ноги сломаны в коленях. Но как только я двинулась вперед, он по-крабьи скользнул назад, быстро и ловко.

- Джиу-джитсу? - полуутвердительно заметила я.

Он поднял бровь.

- Немногие могут это узнать.

- Я видела джиу-джитсу, - сказала я.

- Сама занимаешься?

- Нет.

Он улыбнулся.

- Тогда тебе будет больно.

- Даже если бы я знала джиу-джитсу, мне все равно было бы больно, - сказала я.

- Это будет честная схватка.

- Когда два человека одинаково искусны, все решают размеры. Большой хороший борец всегда одолеет маленького. - Я пожала плечами. - Не то чтобы мне это нравилось, но такова жизнь.