Чтение 33–й страницы книги ~Смеющийся труп~

- Если ты сможешь подползти ко мне и развязать веревки, я выведу нас отсюда.

Она посмотрела на меня так, словно я потеряла рассудок.

- Мы не сможем убежать. Гарольд хочет нас убить. - Последняя фраза прозвучала как простая констатация факта.

- Надо бороться, Ванда. Развяжи меня, и я что-нибудь придумаю.

- Он будет меня мучить, если я тебе помогу, - сказала она.

- Он хочет принести тебя в жертву, чтобы оживить своего предка. Что хуже этого он может с тобой сделать?

Она моргнула, но взгляд ее прояснился. Казалось, страх - это наркотик, и она борется с его влиянием. А может, наркотиком был Гарольд Гейнор. Да, пожалуй, что так. Она была наркоманкой. Зависимость от Гарольда Гейнора. Каждый наркоман готов умереть ради еще одной дозы. Но я не была наркоманкой.

- Развяжи меня, Ванда, пожалуйста. Я выведу нас отсюда.

- А если не сможешь?

- Хуже-то все равно не будет, - сказала я.

Казалось, я все же заставила се задуматься. Я напряженно прислушивалась, нет ли шагов в коридоре. Если Бруно вернется, когда мы будем готовить побег, нам придется плохо.

Ванда привстала на руках. Ее ноги волочились за ней, такие же безжизненные, как длинная юбка. Она начала подтягивать себя ко мне. Я думала, что это займет много времени, но она двигалась быстро и в считанные минуты была уже рядом со мной.

Я улыбнулась.

- Ты очень сильная.

- Руки - это все, что у меня есть. Они должны быть сильными, - сказала Ванда. Она принялась теребить веревку на моем правом запястье. - Узлы слишком тугие.

- Ты справишься с ними, Ванда.

Она вновь заработала пальцами. Мне показалось, что прошла целая вечность - а на самом деле не больше пяти минут, - когда я почувствовала, что узел ослаб. Ура!

- Еще чуть-чуть, Ванда. - Это прозвучало как "шайбу, шайбу!".

Послышался звук шагов. В глазах Ванды вновь мелькнул ужас.

- Не успели, - прошептала она.

- Возвращайся назад. Давай. Закончим потом, - велела я.

Ванда потащила себя к тому месту, куда положил ее Бруно. Едва она успела принять прежнее положение, как дверь распахнулась. Ванда притворилась, что она без сознания. Неплохая идея.

В дверном проеме возник Томми. Он снял куртку, и черная кобура зловеще выделялась на фоне белой рубашки. Черные джинсы перетягивали его туловище. Он выглядел неустойчивым, как штангист, взявший слишком большой вес.

К его амуниции прибавилась еще одна вещь. Нож. Он вертел его в пальцах, как стек. Рукоятка и лезвие почти сливались в одно сверкающее пятно. Ловкость рук. Красота!

- Не думала, что ты владеешь ножом, Томми. - Мой голос звучал спокойно. Поразительно.

Он усмехнулся:

- У меня много талантов. Гейнор хочет знать, изменила ли ты свое мнение насчет оживления зомби.

Это был не в полной мере вопрос, но я все же ответила:

- Я не буду этого делать.

Он усмехнулся во весь рот.

- Я надеялся, что ты это скажешь.

- Почему? - Я боялась, что знаю ответ.

- Потому что он дал мне задание тебя убедить.

Я посмотрела на сверкающее пятно, и мне стало не по себе.

- Ножом?

- Кое-чем тоже длинным и твердым, но не таким холодным, - сказал он.

- Насилие? - уточнила я. Это слово, казалось, повисло в горячем-неподвижном воздухе.

Он кивнул, усмехаясь, как чертов Чеширский Кот. Как жаль, что я не могу сделать так, чтобы он исчез весь, кроме улыбки. Улыбки его я не боялась. Меня беспокоило в нем совсем другое.

Я беспомощно задергалась в веревках. Правое запястье двигалось чуть свободнее. Может быть, Ванда в достаточной степени ослабила узел? Может ли так случиться? Прошу тебя, Боже, пусть это будет.

Томми встал надо мной. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Есть много способов стать чудовищем. Томми выбрал себе один. Его глаза были глазами животного. Ничего человеческого в них не осталось.

Он расставил ноги над стулом, но садиться не стал. Его плоский живот был как раз напротив моего лица. Его рубашка пахла дорогим лосьоном. Я отдернула голову.

Томми засмеялся и схватил меня за волосы.

- Не лишай меня удовольствия.

Я не осмелилась попытаться освободить руку. Он непременно это заметит. Я была должна ждать, ждать, пока ему будет не до того. При мысли о том, что мне придется для этого сделать, меня едва не стошнило. Но моя основная задача - выжить. Все остальное - пустяк. Может, я и не выдержу, но попробовать стоит.

Он сел на меня, придавив своей тушей мне ноги. Его грудь была рядом с моим лицом, и я ничего не могла с этим поделать.

Он провел кончиком ножа по моей щеке.

- Ты можешь остановить меня в любое время. Только скажи "да", и я пойду передам это Гейнору. - Его голос уже становился низким. В живот мне уперлось что-то твердое и горячее.

Представив себе, что будет дальше, я едва не сказа ладно. Едва. Я задергалась в веревках, и правый узел ослаб еще чуть-чуть. Еще один сильный рывок, и есть надежда, что он развяжется. Но у меня была бы только одна рука, а у Томми - две; к тому же у него еще пистолет и нож. Не слишком удачное соотношение сил, но это лучшее, на что я могу сегодня рассчитывать.

Он поцеловал меня, засунув язык мне в рот. Я не ответила на поцелуй, потому что знала, что он все равно не поверит. Я не стала также кусать его за язык, потому что мне было нужно, чтобы он прижался ко мне. Раз у меня только одна рука будет свободной, он должен быть как можно ближе. Его нужно вырубить с первого раза. Но как? Что для этого сделать?

Он прижался губами к моей шее с левой стороны и зарылся лицом в мои волосы. Сейчас или никогда. Я дернула изо всех сил, и правая рука освободилась. Я замерла. Конечно, Томми почувствовал, что я дернулась, но он был слишком занят сосанием моей шеи, чтобы об этом задуматься. Одной рукой он держал нож, а другой поглаживал мою грудь.

Целуя меня в правую сторону шеи, Томми закрыл глаза, но нож из руки не выпустил. С этим я ничего не могла поделать. Но другого случая может и не представиться. Я должна им воспользоваться.

Я потрепала его по щеке, и он прижался к моей ладони. Потом он резко открыл глаза. Сообразил, что я ведь привязана. Я ткнула большим пальцем в его открытый глаз. И когда вынула его, палец был мокрым.

Он с воплем прижал ладонь к опустевшей глазнице. Я перехватила его руку с ножом и стала выкручивать. На крики вот-вот прибежит подкрепление. Черт побери.

Сильные руки схватили Томми за пояс и потянули назад. Нож вывалился у него из пальцев, и я подхватила его на лету. Ванда изо всех сил старалась удержать Томми. От боли он даже забыл про пистолет. Когда вырывают глаз, это куда больнее и страшнее, чем удар по яйцам.

Перерезав веревки, я освободила левую руку, от спешки чуть не поранив себе запястье. Я заставила себя быть более осторожной, когда разрезала веревки на ногах.

Томми сумел-таки вырваться из рук Ванды. Он выпрямился, шатаясь и по-прежнему прижимая руку к лицу. Кровь капала у него с подбородка.

- Я убью тебя! - Он схватился за пистолет.

Я перехватила нож за лезвие и метнула. Я целилась в грудь, но попала в руку. Он вновь заорал. Я вскочила, подняла стул и ударила им его по лицу. Ванда дернула его за ноги, и Томми упал.

Я молотила его стулом по голове, пока стул не сломался. Тогда я начала бить его ножкой от стула и била до тех пор, пока лицо Томми не превратилось в кровавое месиво.

- Он мертв. - Ванда дергала меня за штаны. - Он мертв. Давай выбираться отсюда.

Я выронила покрытую кровью деревяшку и рухнула на колени. Я не могла глотать. Я не могла дышать. Я была вся забрызгана кровью. Мне еще ни разу не приходилось забивать человека до смерти. Я потрясла головой. Потом. Я буду думать об этом потом.

Ванда положила руки мне на плечи. Я обхватила ее за талию и поднялась на ноги. Она весила намного меньше, чем я ожидала. Я не хотела смотреть на то, что было под пестрой юбкой. Ее ноги были короче, чем должны были быть; впрочем, сейчас это было даже к лучшему. Так ее будет проще нести.

В правую руку я взяла пистолет Томми.

- Если что, мне придется стрелять. Эта рука у меня должна быть свободной, так что держись крепче.

Ванда кивнула. Ее лицо было очень бледным. Я чувствовала, как колотится ее сердце.

- Мы выберемся отсюда, - сказала я.

- Конечно. - Но голос у нее дрогнул. Вряд ли она мне поверила. По-моему, я и сама себе не слишком верила.

Ванда открыла дверь, и мы побежали.

Коридор был точно таким, каким я запомнила: длинный, голый, с развилкой в дальнем конце.

- Направо или налево? - шепотом спросила я у Ванды.

- Не знаю. Этот дом - настоящий лабиринт. Направо, мне кажется.

Мы повернули направо. Все лучше, чем стоять и дожидаться Гейнора.

Я услышала шаги за спиной и начала поворачиваться, но с Вандой на руках не смогла сделать это достаточно быстро. Выстрел в тесном коридоре показался мне оглушительным. Что-то ударило меня в левую руку, которой я держала Ванду за талию. Удар развернул меня и опрокинул на пол.

Я упала на спину. Ванда придавила мне левую руку, и рука сразу же онемела.

В конце коридора стояла Цецилия. Она держала в руках маленький пистолетик. Ее длинные ноги были широко расставлены. Похоже, она умела обращаться с оружием.

Я подняла "магнум". От выстрела у меня зазвенело в ушах. Отдача отбросила мою руку назад, и я едва не выронила пистолет. Если бы мне пришлось стрелять второй раз, я никогда не успела бы этого сделать. Но второй раз мне стрелять не пришлось.

Цецилия медленно сползла на пол. На груди у нее расплывалось кровавое пятно. Она не двигалась, но это еще ничего не означало. Пистолет по-прежнему был у нее в руке. Она могла притворится, а потом, когда я к ней подойду, выстрелить. Однако мне нужно было удостовериться.

- Ты не могла бы освободить мою руку? - вежливо спросила я Ванду.

Не говоря ни слова, Ванда приподнялась на руках и приняла сидячее положение. Я, наконец, смогла взглянуть на свою руку. На вид она была целой. Уже хорошо. Темно-красная струйки крови текла от локтя к запястью. Я ощутила жжение и поморщилась. Уж лучше бы она потеряла чувствительность.

Стараясь не обращать внимания на боль, я встала и подошла к Цецилии, держа ее на прицеле. Стоит ей пошевелиться, и я выстрелю снова. Ее мини-юбка задралась, открыв черные подвязки и черные трусики. Как неприлично.

Я встала над ней. Цецилия не собиралась шевелиться - во всяком случае, самостоятельно. Ее шелковая блузка была пропитана кровью. В груди у нее зияла дыра, такая большая, что я могла бы просунуть в нее кулак. Она была мертвее мертвого.

Я ногой отбросила в сторону ее пистолетик - на всякий случай. Никогда нельзя быть в чем-то уверенным, когда дело касается вуду. Мне самой доводилось поднимать людей с куда более серьезными повреждениями. А у Цецилии просто дырка в груди и сильное кровотечение.

Мне повезло, что у нее оказался дамский пистолет. Будь калибр чуть больше, я осталась бы без руки. Я подняла ее пистолетик и заткнула себе за пояс. А куда еще я могла его деть? Правда, сначала я предусмотрительно поставила его на предохранитель.

Я еще ни разу не получала огнестрельной раны. Укусы, побои, ожоги - но не огнестрельные раны. И я слегка испугалась, потому что не могла понять, насколько она серьезна. Я вернулась к Ванде. Ее лицо было бледным, и карие глаза выделялись на нем как два темных острова.

- Она, правда, мертва?

Я кивнула.

- У тебя кровь, - сказала она и оторвала полоску от юбки. - Дай я перевяжу.

Я опустилась на колени, и она перетянула мне руку чуть выше раны, а потом вытерла кровь еще одним куском юбки. Не так уж страшно на вид. Рана была очень похожа на свежий багровый шрам.

- По-моему, меня только слегка задело, - сказала я. Поверхностная рана, кажется, так это называется? Рану жгло, и одновременно я ощущала холод. Наверное, последствия шока. Маленькая пулька задела меня, и я уже в шоке? Нет, не может быть.

- Давай, пошли, нельзя здесь задерживаться. На выстрелы вот-вот прибежит Бруно.

Все-таки хорошо, что я чувствую боль. Это значит, что нерв не задет и рука будет слушаться. Правда, мне с трудом удалось уговорить ее вновь ухватить Ванду за талию. Но это был единственный способ оставить свободной правую руку.

- Давай попробуем влево. Может, Цецилия пришла снаружи, - сказала Ванда. В ее словах была своя логика. Мы повернулись и прошли мимо мертвой Цецилии.

Ее голубые глаза были неестественно широко открыты. Почему-то на лицах мертвых редко застывает выражение ужаса, в основном - неподдельного удивления. Как будто смерть поймала их, когда они отвернулись.

Поглядев на мертвое тело, Ванда прошептала:

- Никогда не думала, что она умрет первой.

Мы завернули за угол и столкнулись нос к носу с монстром Доминги.

Монстр стоял в центре небольшого узкого холла, который, видимо, занимал большую часть этой стороны здания. Вдоль стены тянулась длинная линия наборных окон. А между ними я увидела дверь. За окнами было черное ночное небо. Дверь, ведущая на свободу. И единственное, что стоит между нами и дверью, - монстр Доминги.

Единственное препятствие. Всего ничего.

Нагромождение человеческих органов, волоча ноги, двинулось к нам. Ванда завизжала; я ее понимала. Я подняла "магнум" и прицелилась в лицо, которое было посередине. Выстрел загрохотал, отражаясь от стен раскатами грома.

Лицо взорвалось ошметками плоти и кусками костей. Запах был отвратительный; такое чувство, что в горло тебе запихнули гниющую шкуру. Рты хором завыли, как раненый зверь. Монстр продолжал приближаться, но он был ранен и, казалось, не знал, что делать дальше. Неужели мне повезло и я разнесла основной мозг? Только есть ли у него вообще основной мозг? Увы, не проверишь.

Я выстрелила еще три раза и сбила еще три головы. Весь коридор был забрызган кровью и разлетевшимися мозгами, но монстр продолжал надвигаться.

Боек сухо щелкнул, и я швырнула ставшее бесполезным оружие в монстра. Когтистая рука отбила его на лету. Я не стала доставать пистолетик Цецилии: если "магнум" не смог остановить эту тварь, то эта игрушка и подавно не сможет.

Мы начали отступать по коридору. А что нам еще оставалось? Монстр волочил свою тушу за нами, и я узнала этот чавкающий звук: именно он преследовал нас с Мэнни на лестнице. Так вот что было в той клетке!

Он состоял из разных частей, но между ними не было швов. Это вам не чудовище Франкенштейна, сшитое из лоскутков. Казалось, части тел просто слеплены друг с другом, словно куски пластилина.

Разглядывая его, я совсем забыла о трупе Цецилии и, конечно, споткнулась. Мы упали прямо на труп. Ванда опять завизжала.

Монстр приближался неумолимо. Изуродованные руки тянулись ко мне. Я отпихивала их ногами, стараясь одновременно скатиться с трупа Цецилии, но монстр зацепил когтем мои джинсы и начал подтягивать меня к себе. Теперь пришла моя очередь визжать. То, что когда-то было человеческой рукой, обвилось вокруг моей щиколотки.

Я уцепилась за труп Цецилии. Он был еще теплым. Но монстр с прежней легкостью тянул и меня, и его. Добавочный вес ничуть его не смутил. Я царапала руками голый дощатый пол и не могла найти ничего, за что можно было бы ухватиться.

Я вновь посмотрела на тварь. Гниющие рты нетерпеливо открылись, обнажив черные зубы и языки, извивающиеся, как змеи в норе. О Боже!

Ванда схватила меня за руку, пытаясь удержать, но в результате лишь сама поехала по полу.

- Отпусти! - крикнула я.

Она выпустила мою руку.

- Анита!

"Прекрати панику!" - приказала я самой себе, вложив в этот внутренний вопль всю свою силу. Это всего лишь очередной зомби. Если он не получил специального приказа, то послушается меня. Это просто еще один зомби. Я должна была в это верить - или могла начинать готовиться к смерти.

- Остановись, немедленно! - Я была на грани истерики. В этот момент мне больше всего хотелось кричать и кричать без остановки.

Монстр замер, не донеся моей ноги до одного из своих нижних ртов. Десятки глаз уставились на меня в ожидании.

Я сглотнула и постаралась - хотя для зомби это не имело значения - говорить спокойным тоном:

- Отпусти меня.

Он отпустил.

Казалось, мое сердце вот-вот выскочит через рот. Я отползла немного назад и пару минут просто лежала на полу, восстанавливая дыхание. Когда я опять приподняла голову, монстр сидел на прежнем месте. Он ждал. Ждал приказа, как хороший маленький зомби.

- Оставайся здесь и не сходи с этого места, - сказала я.

Многочисленные глаза смотрели на меня, такие покорные, какими они могут быть только у мертвых. Теперь он будет сидеть в коридоре, пока не получит приказ, противоречащий моему. Благодарю тебя, милый Бог, что зомби - это зомби, только зомби и ничего, кроме зомби.

- Что случилось? - спросила Ванда. Ее голос сорвался. Она тоже была на грани истерики.

Я подползла к ней.

- Все в порядке. Потом объясню. У нас есть немного времени, и мы не можем тратить его впустую. Мы уже почти выбрались.

Она кивнула. Из глаз ее катились крупные слезы.

Я помогла ей уцепиться за мои плечи и заковыляла к монстру. Ванда инстинктивно попыталась от него уклониться, и я едва не уронила ее.

- Все хорошо. Он нас не тронет, если мы поспешим. - Доминга могла быть где-то поблизости. Мне совсем не хотелось, чтобы она отдала зомби новый приказ, пока мы в пределах досягаемости. Прижимаясь к стене, я прошла мимо монстра. Глаза у него на спине - если только у этого парня вообще был перед и зад - следили за мной. От вони я едва не потеряла сознание. Но что такое немножко запаха между друзьями?

Ванда открыла дверь, и теплый летний ветер взметнул наши волосы. Какое счастье! Но почему Гейнор и остальные не прибежали на выстрелы? Они же должны были слышать и выстрелы, и крики. Странно.

Мы спустились по трем каменным ступенькам к гравиевой дорожке, огибающей дом. В темноте я разглядела холмики, заросшие высокой пожухлой травой, и растрескавшиеся надгробные плиты. Этот дом оказался домиком сторожа на кладбище Баррел. Интересно, куда Гейнор дел самого сторожа?

Я направилась в сторону шоссе, но вдруг остановилась. Теперь я поняла, почему никто не прибежал на выстрелы.

Небо было таким черным и так густо усыпано звездами, что если бы у меня была сеть, я могла бы поймать несколько штук. Под звездами дул горячий обжигающий ветер. Я не могла даже увидеть луну. Слишком много звездного света. И когда горячие пальцы ветра коснулись меня, я почувствовала это. Зов. Доминга Сальвадор закончила свое заклинание. Я смотрела на ряды покосившихся надгробных камней и понимала, что я должна идти к ней. Так же, как зомби был обязан повиноваться мне, я была обязана повиноваться ей. От этого не убежишь. Она поймала меня - поймала легко и просто.

Я все еще стояла на гравиевой дорожке. Ванда приподняла голову и посмотрела на меня. Ее лицо в свете звезд казалось неестественно бледным. Интересно, у меня такое же? Я попыталась шагнуть вперед. Но не смогла. Я пыталась снова и снова, пока мышцы ног не заболели от напрасных усилий. Я не могла уйти.

- В чем дело? Надо бежать отсюда, пока не вернулся Гейнор, - сказала Ванда.

- Я знаю, - кивнула я.

- Так что же ты делаешь?

В горле у меня застрял холодный и жесткий комок. Сердце стучало о ребра, как молот.

- Я не могу уйти.

- Что это значит? - В голосе Ванды опять послышались истерические нотки.

Истерика. Хорошее слово. Я дала себе клятву: если останусь в живых, то разрешу своему телу нервный срыв по полной программе. Что-то, чего нельзя было ни потрогать, ни увидеть, удерживало меня, и мне пришлось прекратить сопротивление, иначе бы у меня просто отвалились ноги. Но если мне нельзя двигаться вперед, значит, скорее всего можно назад. Я сделала шаг. Другой. Да, этот путь мне открыт.

- Куда ты идешь? - спросила Ванда.

- На кладбище, - ответила я.