Чтение 11–й страницы книги ~Смертельный танец~

Она вышла, провожаемая нашими взглядами.
-

Ты можешь теперь одеться, - сказала я.
Он поглядел на брошенные джинсы, повернув только глаза.
-

Зачем?
Я старалась смотреть в эти взбешенные глаза, а не на тело. Это было труднее, чем я готова была бы сознаться вслух.
-

Потому что трудно с тобой ругаться, когда ты голый.
Он поднял брови, волосы падали ему на глаза, и он смотрел на меня из-под занавеса золотых волос. Это напоминало мне Габриэля и очень нервировало.
-

Я знаю, что ты хочешь меня, Анита. Я это чую носом.
Да, от этого мне стало еще лучше. Я покраснела второй раз за пять минут.
-

Да, ты прекрасен. И что? Какое это имеет отношение к чему бы то ни было?
Он встал, опираясь на руки и колени. Я отвернулась так резко, что голова закружилась.
-

Пожалуйста, надень джинсы.
Я услышала, что он встал с кровати.
-

Ты ведь даже не можешь на меня смотреть?
Что-то было в его голосе, отчего мне захотелось посмотреть на выражение его лица, но я не могла повернуться. Просто не могла. Если сегодня у нас будет окончательная ссора, я не хотела, чтобы у меня в мозгу запечатлелось его тело. Это было бы слишком жестоко.
Я почувствовала, что он стоит сзади.
-

Что ты от меня хочешь, Ричард?
-

Гляди на меня.
Я замотала головой.
Он тронул меня за плечо, я отдернулась.
-

Ты даже не можешь выдержать мое прикосновение?
Впервые в его голосе послышалась боль, резкая и глубокая.
Я повернулась. Мне надо было видеть его лицо.
Глаза блестели непролитыми слезами, такие большие глаза, что слезы не вытекали из них. Волосы он отбросил назад, но они уже возвращались на лицо. Мой взгляд опустился ниже, на мускулистую грудь, и я хотела погладить ее руками, ниже, к поясу, еще ниже. Только усилием воли мне удаётесь оторвать взгляд от его тела, поднять к его лицу. Я уже не краснела, а бледнела. Трудно было дышать. Сердце колотилось так, что трудно было слышать что-нибудь другое.
-

Я люблю, когда ты ко мне прикасаешься, - сказала я.
Он глядел на меня глазами, полными боли. Кажется, я предпочла бы злость.
-

Я восхищался тем, что ты говоришь Жан-Клоду "нет". Ты хочешь его, я знаю, и продолжаешь отказывать.
Он качнул головой, и слеза сорвалась из угла глаза, медленно покатилась по щеке. Я смахнула ее пальцем. Он поймал мою руку, сжал чуть слишком сильно, но не больно, только неожиданно. Это была правая рука, а выхватывать оружие левой - чертовски не удобно. Я не то чтобы думала, будто это понадобится, но он вел себя очень уж странно. Ричард заговорил, глядя на меня сверху вниз.
-

Но Жан-Клод - монстр, а ты с монстрами не спишь. Ты их убиваешь. - Слезы покатились из обоих глаз, и я не стала их подхватывать. - Со мной ты тоже не спишь, потому что я тоже монстр. Но убить нас ты можешь, правда, Анита? Только трахаться с нами не можешь.
Я отдернулась, и он отпустил меня. Он мог поднять в жиме грузовик, так что взял и отпустил. Мне это не очень понравилось.
-

Мерзкие вещи ты говоришь.
-

Зато правду.
-

Я хочу тебя, Ричард, и ты это знаешь.
-

Жан-Клода ты тоже хочешь, так что это не очень лестно. Ты говоришь, чтобы я убил Маркуса, будто это легко. Ты считаешь, что это будет легко, поскольку он монстр или поскольку я монстр?
-

Ричард... - Спор завернул туда, куда я не предполагала. Я не знала, что сказать, но что-то надо было. Он стоял передо мной, и на лице его высыхали слезы. Нагой и прекрасный, он все равно имел очень несчастный вид. - Я знаю, что тебе трудно будет убить Маркуса. И никогда не говорила, что это не так.
-

Тогда как же ты можешь меня к этому подталкивать?
-

Я считаю это необходимым.
-

Ты могла бы это сделать? Просто его убить?
Я задумалась на миг, потом кивнула:
-

Да, я могла бы.
-

И потом не переживала бы.
Я поглядела прямо в эти полные боли глаза и сказала:
-

Нет, не переживала бы.
-

Если ты говоришь всерьез, то ты еще больший монстр, чем я.
-

Да, думаю, ты прав.
Он потряс головой:
-

И тебе все равно, что ты отнимешь у человека жизнь? - Он рассмеялся, и смех прозвучал горько. - Или ты не считаешь Маркуса человеком?
-

Тот, кого я убила вчера, был человеком.
Ричард уставился на меня с новым ужасом в глазах.
-

И после этого ты спокойно спала?
-

Вполне прилично, если учесть, что ты послал в мою постель Стивена.
Странное выражение мелькнуло на его лице. Он на долю секунды о чем-то задумался.
-

Господи, Ричард, ты же достаточно хорошо меня знаешь!
Он опустил глаза.
-

Знаю. Просто я так тебя хочу, а ты все говоришь "нет". Я уже во всем сомневаюсь.
-

Черт возьми, я не собираюсь утешать твое самолюбие посреди ссоры! Ты послал ко мне Стивена, потому что злился. Сказал, что я буду его защищать. Тебе не пришло в голову, что я никогда не спала - имею в виду просто спать - в одной кровати с мужчиной?
-

А твой жених в колледже?
-

С ним у нас был секс, но ночевать он не оставался. И я хотела, чтобы, когда я в первый раз проснусь рядом с мужчиной, это был ты.
-

Прости, Анита, я не знал. Я...
-

Ты просто не думал. Отлично. А теперь скажи: зачем это представление в голом виде? В чем дело, Ричард?
-

Ты видела драку этой ночью. Видела, что я сделал, что могу делать.
-

Частично.
Он покачал головой:
-

Ты хочешь знать, почему я не убиваю? Почему всегда останавливаюсь в последний момент?
Взгляд у него стал дикий, отчаянный.
-

Скажи, - тихо попросила я.
-

Потому что меня это радует, Анита. Радует ощущение рук - когтей, - рвущих чужую плоть. - Он обхватил себя руками. - Вкус свежей горячей крови возбуждает. - Он сильнее потряс головой, будто пытаясь стереть это чувство. - Я хотел разорвать Себастьяна на части. Я это чувствовал как зуд в руках, в плечах. Мое тело так же хотело убить его, как я хочу тебя.
Он обнимал себя за плечи, но тело его говорило само за себя. Мысль об убийстве Себастьяна его возбудила - в буквальном смысле слова.
Я проглотила застрявший в горле ком.
-

И ты боишься, что, если сдашься и убьешь, тебе это понравится?
Он глядел на меня, и в глазах его был страх: страх, что он монстр, что я права, не прикасаясь к нему, не разрешая ему прикасаться к себе. С монстрами не трахаются - их убивают.
-

А ты радуешься, когда убиваешь?
Мне пришлось подумать секунду или две. Потом я покачала головой:
-

Нет, меня это не радует.
-

А какое же тогда чувство?
-

Никакого. Я ничего не чувствую.
-

Но какое-то чувство должно быть?
Я пожала плечами:
-

Облегчение, что убита не я. Триумф - что я была быстрее, точнее. - Я снова пожала плечами. - Ричард, мне нетрудно убивать. Просто нетрудно и все.
-

А когда-то было трудно?
-

Да, было.
-

А когда стало нетрудно?
-

Не знаю. Не первая смерть и не вторая, но когда доходит до того, что всех уже не помнишь... тебя либо это перестает беспокоить, либо ищешь себе другую профессию.
-

А я хочу, чтобы мне это было трудно, Анита. Убийство должно значить больше, чем кровь, возбуждение или даже выживание. Если это не так, то это плохо, а мы - просто звери.
На эту мысль его тело тоже отреагировало и не сочло ее возбуждающей. Он казался очень незащищенным и испуганным. Я хотела попросить его одеться, но не стала. Он вполне намеренно решил остаться голым, будто чтобы раз и навсегда доказать, что я не хочу его - или что хочу.
Я не очень люблю испытания, но в его глазах был такой страх, что собачиться было бы трудно. Он отошел и встал перед кроватью, потер плечи руками, будто от холода. Был май в Сент-Луисе, и холодно ему не было. По крайней мере, в смысле температуры воздуха.
-

Вы не звери, Ричард.
-

Откуда тебе знать, кто я?
Я знала, что этот вопрос он скорее обратил к себе, а не ко мне.
Я подошла к нему, вынула "файрстар" из-за пояса и положила на ночной столик рядом с лампой. Ричард смотрел на меня настороженными глазами, будто почти ожидал, что сейчас я сделаю ему больно. Я собиралась по всей возможности этого избежать.
Я коснулась его плеча, легко, там, где он его потирал. Он застыл.
-

Ты - один из самых высокоморальных людей, которых я в жизни видела. Ты можешь убить Маркуса и не стать при этом бешеным зверем. Я это знаю, потому что знаю тебя.
-

Габриэль и Райна убивают, и вот они такие, как они есть.
-

Поверь мне, Ричард, ты не такой.
-

А что, если я убью Себастьяна и Маркуса и мне это понравится? - Лицо Ричарда исказилось от ужаса при этой мысли.
-

Может быть, тебе это будет приятно. - Я крепче стиснула его руку. - Но если и так, это не позор. Ты такой, как есть, - ты этого не выбирал. Оно само тебя выбрало.
-

Как же ты говоришь, что это не позор - радоваться, когда кого-то убил? Я знаю, как это бывает: мне приходилось охотиться на оленей. Я люблю погоню, момент убийства, люблю есть теплое мясо.
Как и раньше, эта мысль возбудила его. Я старалась не отводить глаз от его лица, но это отвлекало.
-

Каждый заводится от своего, Ричард. Я слыхала и похуже, да и видала похуже.
Он поглядел на меня, будто хочет поверить и боится поверить.
-

Хуже этого?
Он отпустил собственную руку и поднес ладонь к моему лицу. Сила потекла по моей руке к плечу, я не смогла сдержать судорожного вздоха. И только силой воли заставила себя не убрать руку с его руки.
У него удлинились пальцы, стали неимоверно тонкими. Ногти превратились в массивные когти. Это была не волчья лапа, а его собственная, только с когтями. Ничто другое не изменилось, только, эта рука.
Мне стало трудно дышать - не по тем причинам, что раньше. Глядя на когтистую лапу, я впервые поняла, что Ричард прав. Смотреть, как у него кости растягиваются и щелкают, - это меня пугало, вызывало отвращение.
Руку я не убрала, но дрожала. Когда я заговорила, голос тоже дрожал.
-

Однажды я видела, как такое делает Райна. Я думала, это не всякий может.
-

В нашей стае - только Райна, Маркус и я. Мы можем частично перекидываться по собственному желанию.
-

Это так ты ночью проткнул Себастьяна?
Он кивнул, не отводя от меня глаз. Я старалась ничего не показать, но то, что Ричард уже увидел, было достаточно. Он отвернулся от меня, и мне не надо было смотреть ему в глаза, чтобы понять, как он уязвлен.
Я схватила его за руку, обхватив пальцами эти удлиненные тонкие кости. Под кожей были мускулы, которых никогда не было в руке Ричарда. Мне стоило крайнего напряжения сил не разжать руку. Держаться. Вообще касаться ее. От этого усилия я дрожала и не могла смотреть в глаза Ричарду. Я не доверяла себе - он может там увидеть, что я чувствую на самом деле.
Он другой рукой взял меня за подбородок.
-

Я ощущаю твой страх, и мне это нравится. Понимаешь? Нравится.
Мне пришлось прокашляться.
-

Я это вижу своими глазами.
У него хватило такта покраснеть. Он медленно нагнулся поцеловать меня. Я не пыталась ему помещать, но и помогать тоже не стала. Обычно я вставала на цыпочки ему навстречу. А сейчас я стояла слишком перепуганная, чтобы двинуться, Ричард нагибался ко мне, длинная рука с тонкими пальцами, которую я держала, сомкнулась у меня на предплечье, легонько поглаживая.
Я напряглась, и меня окатило его силой. Я держалась за руку Ричарда, пока кости и мышцы возвращались на место. Меня трясло от напора его силы.
Ричард коснулся меня губами, и я ответила на поцелуй, почти шатаясь. Я выпустила его руки, лаская пальцами обнаженную грудь, играя с затвердевшими сосками. Руки Ричарда вились вокруг моей талии, пальцы скользнули вверх, по ребрам, вдоль позвоночника.
-

У тебя под футболкой ничего нет, - шепнул он мне.
-

Я знаю.
Его руки скользнули под ткань, гладя мне спину, сдвигая наши тела вместе. Обнаженное тело Ричарда коснулось моего, и даже сквозь джинсы я вздрогнула от этого прикосновения. Я так хотела ощутить его обнаженную кожу, что это было как голод. Я выскользнула из футболки, и Ричард удивленно ахнул.
Он глядел на мои голые груди, и не только он был возбужден. Он провел по ним руками, и когда я не остановила его, он упал передо мной на колени. Поднял на меня глаза, карие, и в них был темный свет.
Я поцеловала его в губы, будто хотела съесть, начав со рта. Ощущение его прикосновения к голой коже было почти невыносимым.
Он прервал поцелуй и стал искать ртом мою грудь. Я застонала.
В дверь постучали. Мы застыли. Женский голос, которого я не узнала, произнес:
-

Я не для того тащилась в такую даль, Ричард, чтобы слушать, как ты там тискаешься. Хочу напомнить, что у нас у всех отличный слух.
-

Не говоря уже об обонянии. - Голос Джейсона.
-

Черт! - тихо сказал Ричард, зарывшись головой мне в грудь.
Я наклонилась, спрятала лицо в его волосах.
-

Я, наверное, должна вылезти в окно.
Он обнял меня за талию и встал, последний раз проведя по груди руками.
-

Не могу даже сказать тебе, как я долго этого ждал.
Он потянулся за трусами и джинсами, лежащими там, где он их бросил. Я тронула его за руку, привлекая внимание.
-

Я хочу тебя, Ричард. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты мне поверил.
Он поглядел на меня с очень странным и серьезным лицом.
-

Ты еще не видела моего превращения - полного. Сначала ты должна это видеть, а потом уже идти дальше.
Эта мысль меня не возбудила, и хорошо, что я женщина, - отсутствие возбуждения не было заметно.
-

Ты прав, хотя, если бы ты правильно разыграют карты, мы бы сначала занялись сексом.
-

Это было бы нечестно по отношению к тебе.
-

То есть если бы даже мы были одни, ты бы остановился и перекинулся?
Он кивнул.
-

Потому что нечестно было бы спать со мной, пока я не видела весь получаемый набор?
-

Совершенно верно.
-

Ричард, ты неисправимый бойскаут.
Он усмехнулся, натянул трусы, потом джинсы и стал их застегивать. Я смотрела, как он одевается, с соответствующим видом. С видом предвкушения.
Сама я подняла с пола футболку и надела ее. Ричард зашел сзади, сунул под нее руки, взял каждую грудь в ладонь. Я прижалась к нему спиной. Он остановился первым, обняв меня за талию и приподняв над полом, потом повернул меня лицом к себе и быстро поцеловал.
-

Когда ты что-нибудь решаешь, ты решаешь окончательно?
-

Всегда, - ответила я.
Он глубоко вздохнул, набрав воздух носом и выпустив ртом.
-

Я постараюсь побыстрее закончить собрание, но...
-

Здесь скоро будет Эдуард, так что это не важно.