Чтение 25–й страницы книги ~Турецкий гамбит~

J. Теперь понятно, что это за J такой - "жандарм".
- Но слово "жандарм" пишется через G - gendarme, - не унимался
седоусый майор.
- Это по-французски gendarme, a по-румынски пишется jandarm, -
снисходительно разъяснило высокое начальство. - Казанзаки - вот кто дергал
румынского полковника за ниточки. Далее. Кто кинулся сопровождать Зурова,
следовавшего с донесением, от которого зависела судьба сражения, а
возможно, и всей войны? Казанзаки. Далее. Чьим кинжалом убит Зуров? Вашего
начальника. Далее. А что, собственно, далее? Не сумев извлечь застрявший в
лопаточной кости клинок, убийца понял, что ему не удастся снять с себя
подозрение, и застрелился. Между прочим, в барабане его револьвера не
хватает как раз двух пуль.
- Но вражеский шпион не стал бы себя убивать, а попытался бы
скрыться, - все так же несмело вставил майор.
- Куда, позвольте узнать? Линию огня ему было не пересечь, а в наших
тылах на него с сегодняшнего дня объявили бы розыск. У болгар ему бы не
спрятаться, до турок не добраться. Лучше пуля, чем виселица - тут он
рассудил верно. Кроме того, Казанзаки не шпион, а именно изменник.
Новгородцев, - обернулся генерал к адъютанту, - где письмо?
Тот достал из папки сложенный вчетверо белоснежный листок.
- Обнаружено в кармане у самоубийцы, - пояснил Мизинов. - Читайте
вслух, Новгородцев.
Адъютант с сомнением покосился на Варю.
- Читайте, читайте, - поторопил его генерал. - У нас тут не институт
благородных девиц, а госпожа Суворова - член следственной группы.
Новгородцев откашлялся и, залившись краской, стал читать.
"Милый Ватик-Харитончик серцо мое... " Тут такая орфография, господа,
- вставил от себя адъютант. - Читаю, как написано. Жуткие каракули. Хм.
"... серцо мое. Жизне бэз тебя будет такая что руки на себя положить ито
луче чем такое жизне. Цаловал-милавал ты мине а я тибе а судба подлец
сматрел-завидавал и нож за спину
прятал Бэз тибе я пыл, гроз земной. Очен прошу вернис скорей. А если кто
другой вместо Бесо в твой паршивый Кышынов найдош-приеду и клянус мамой
кышки вон. Твой на тыща лет Шалунишка".
- В смысле "твоя"? - спросил майор.
- Нет, не "твоя", а именно "твой", - криво усмехнулся Мизинов. - В
том-то вся и штука. Перед тем, как попасть в Кишиневское жандармское
управление, Казанзаки служил в Тифлисе. Мы немедленно послали запрос, и
ответ уже получен. Прочтите телеграмму, Новгородцев.
Новый документ Новгородцев читал с явно большим удовольствием, чем
любовное послание.
- "Его высокопревосходительству генерал-адъютанту Л. А. Мизинову в
ответ на запрос от августа 31 дня, полученный в 1 час 52 минуты пополудни.
Сверхсрочно. Сверхсекретно.
Докладываю, что за время службы в Тифлисском жандармском управлении с
января 1872 г. по сентябрь 1876 г. подполковник Иван Казанзаки проявил
себя дельным, энергичным работником и официальных взысканий не имел.
Напротив, получил по выслуге орден Св. Станислава 3 степени и две
благодарности от Е. И. Высочества кавказского наместника. Однако, согласно
поступившей летом 1876 г. агентурной информации, имел странные пристрастия
и якобы даже состоял в противоестественной связи с известным тифлисским
педерастом князем Виссарионом Шаликовым, по прозвищу Шалун Бесо. Я бы не
придал значения подобным сплетням, не подтвержденным доказательствами,
однако с учетом того, что, невзирая на зрелый возраст подполковник
Казанзаки холост и в связях с женщинами не замечался, решил провести
секретное внутреннее расследование. Удалось установить, что с Шалуном
подполковник Казанзаки, действительно, знаком, однако факт интимных
отношений не подтвержден. Все же я почел за благо ходатайствовать о
переводе подполковника Казанзаки в другое управление без каких-либо
последствий для его послужного списка
Начальник Тифлисского жандармского управления полковник Панчулидзев"
- Вот так, - горько резюмировал Мизинов. - Сплавил другим
сомнительного сотрудника, да еще и причину от начальства утаил. А
результат расхлебывает вся армия. Из-за измены Казанзаки мы два месяца
торчим под этой чертовой Плевной и неизвестно, сколько провозимся с ней
еще! Высочайшее тезоименитство испорчено! Государь сегодня говорил про
отступление, представляете!? - Он судорожно сглотнул. - Три неудачных
штурма, господа! Три! Вы помните, Эраст Петрович, что первый приказ о
занятии Плевны в шифровальный отдел относил Казанзаки? Уж не знаю, каким
образом ему удалось поменять "Плевну" на "Никополь", но без этого иуды тут
явно не обошлось!
Встрепенувшись, Варя подумала, что в Петрушиной судьбе, кажется,
наметился просвет. А генерал, пожевав губами, продолжил:
- Полковника Панчулидзева в назидание прочим молчальникам я,
разумеется, отдам под суд и буду добиваться полного разжалования, однако
его телеграмма позволяет нам дедуктивно восстановить всю цепочку. Здесь
все достаточно просто. Про тайный порок Ивана Казанзаки наверняка узнала
турецкая агентура, которой кишит весь Кавказ, и подполковник был
завербован посредством шантажа. История вечная, как мир.
"Ванчик-Харитончик"! Тьфу, пакость! Добро б еще из-за денег!
Варя открыла было рот, чтобы заступиться за приверженцев однополой
любви, которые, в конце Концов, не виноваты, что природа сотворила их не
такими, как все, но тут поднялся Фандорин.
- Позвольте взглянуть на Письмо, - попросил он, повертел листок в
руках, зачем-то провел пальцем по сгибу и спросил: - А где к-конверт?
- Эраст Петрович, вы меня удивляете, - развел руками генерал. - Какой
может быть конверт? Не по почте асе подобные послания шлют.
- П-просто лежало во внутреннем кармане? Ну-ну - И Фандорин сел.
Лаврентий Аркадьевич пожал плечами.
- Вы лучше вот чем займитесь, Эраст Петрович. Не исключаю, что кроме
полковника Лукана предатель успел завербовать кого-то еще. Ваша задача -
выискать, не осталось ли в штабе или вокруг штаба драконьих зубов. Майор,
- обратился он к старшему из офицеров, тот вскочил и вытянулся. - Вас
назначаю временно заведовать особой частью. Задача та же. Титулярному
советнику оказывать всемерное содействие.
- Слушаюсь!
В дверь постучали.
- Разрешите, ваше высокопревосходительство? - просунулась в щель
голова в синих очках.
Варя знала, что это секретарь Мизинова, тихий чиновничек с
труднозапоминающейся фамилией, которого почему-то не любят и опасаются.
- Что такое? - насторожился шеф жандармов.
- Чрезвычайное происшествие на гауптвахте. Явился комендант. Говорит,
у него арестант повесился.
- Вы что, Пшебышевский, с ума сошли! У меня важное совещание, а вы
лезете со всякой дребеденью!
Варя схватилась за сердце, и в следующую секунду секретарь произнес
те самые слова, которые она так боялась услышать:
- Так ведь это шифровальщик Яблоков повесился, тот самый. Оставил
записку, имеющую прямое касательство... Вот я и осмелился... Однако если
не ко времени, прошу извинить и удаляюсь. - Чиновник обиженно шмыгнул
носом и сделал вид, что хочет исчезнуть за дверью.
- Сюда письмо! - рыкнул генерал. - И коменданта сюда!
У Вари все плыло перед глазами. Она силилась встать, но не могла,
скованная диковинным оцепенением. Увидела склонившегося Фандорина, хотела
ему что-то сказать, но лишь жалко зашлепала губами.
- Теперь ясно, как Казанзаки подправил приказ! - воскликнул Мизинов,
пробежав глазами записку. - Слушайте. "Снова тысячи убитых, и все из-за
моей оплошности. Да, я смертельно виноват и больше запираться не
стану. Я совершил непоправимую ошибку - оставил на столе шифровку о
занятии Плевны, а сам отлучился по личному делу. В мое отсутствие кто-то
заменил в депеше одно слово, а я отнес шифровку, даже не проверив! Ха-ха,
истинный спаситель Турции вовсе не Осман-паша, а я, Петр Яблоков. Не
трудитесь разбирать мое дело, господа судьи, я вынес себе приговор сам".
Ах, как все элементарно! Пока мальчишка бегал по своим делам, Казанзаки
быстренько подправил депешу. Минутное дело! Генерал скомкал записку и
швырнул на пол, под ноги вытянувшемуся в струнку коменданту гауптвахты.
- Эр... Эраст Пет... рович, что же... это? - с трудом пролепетала
Варя. - Петя!
- Капитан, что с Яблоковым? Мертв? - спросил Фандорин, обернувшись к
коменданту.
- Какой там мертв, петли толком затянуть не умеют, - гаркнул тот. -
Вынули Яблокова, откачивают!
Варя оттолкнула Фандорина и бросилась к двери. Ударилась о косяк,
выбежала на крыльцо и ослепла от яркого солнца. Пришлось остановиться.
Рядом опять возник Фандорин.
- Варвара Андреевна, успокойтесь, все обошлось. Сейчас сходим туда
вместе, только отдышитесь, на вас лица нет.
Он осторожно взял ее за локоть, но это вполне деликатное
прикосновение почему-то вызвало у Вари приступ непереносимого отвращения.
Ока согнулась пополам, и ее обильно вырвало прямо Эрасту Петровичу на
сапоги. После этого Варя села на ступеньку и попыталась понять, отчего
земля стоит диагонально, но никто с нее не скатывается.
На лоб ей легло что-то приятное, ледяное, и Варя даже замычала от
удовольствия.
- Хорошие дела, - раздался гулкий голос Фандорина. - Да ведь это тиф.

Глава десятая,