документ, информацию, - дать пищу для ума. В силу именно этой причины
наметилась "всеобщая тяга к объективности" [2], как сформулировал явление
переводчик и публицист Л. Гинзбург.
привел к развитию средств связи, к совершенствованию магнитофонов, кино-,
фото- и телеаппаратуры. Все это не только способствует, но просто-таки
толкает к фиксации событий, делающей фантазию бессмысленной.
когда-то, по выражению Е. Дороша, "писание с натуры", то, возможно,
сегодняшняя всеобщая документализация есть естественное развитие реализма
как творческого метода? То есть в сравнении с минувшим реализмом "похожести"
нынешний реализм должен быть документальным? Впрочем, это теоретический
вопрос, в дебри которого я не рискну забираться, но и не наметить его тоже
не могу: а вдруг кто-то подвигнется на дальнейшие размышления?
повышенный интерес к документальному жанру. Говоря так, я, прежде всего,
имею в виду "голод" по дневникам и документальным свидетельствам об
исторических событиях малоизве-стных и некогда даже скрытых. Кроме того -
война. Какова судьба неудавшегося десанта в Керчи, кто такой легендарный
партизан Батя, каковы подробности Нюрнбергского процесса, как действовал в
тылу у врага Кузнецов, что случилось с группировкой наших войск под Старой
Руссой, каким образом удалось спасти "золотой эшелон" во время Гражданской
войны, какова истинная история "Брестского мира" - сколько тайн и
вынужденных сокрытий становится сегодня явными!
"чистые" прозаики не могут устоять перед искушением замаскировать
беллетристику "под" документ, тем самым размывая границы между жанрами. Я
думаю, не всегда легко распознать, имеем ли мы дело с рассказом или очерком,
поскольку проза может основываться на реальном факте, а очерк - не
пренебрегать вымыслом.
то, какими средствами пользуется литератор, а к какому результату приходит.
Иными словами, главным критерием становится не мера вымысла, а степень
достоверности, - критерием не только документалистики, но и прозы. Старый
спор о "допустимых размерах художественного обобщения", как говорят
специалисты, то есть спор о величине вымысла, возможного в очерке, сегодня
не кажется мне актуальным. Важно другое: верит или не верит читатель автору.
Если из-под пера литератора выходит ложь, читателю безразлично, как эта ложь
называется - очерком или рассказом. Но если мы, документалисты, не
пренебрегая вымыслом и обобщением любой величины, говорим читателю правду,
тот принимает ее без всякого деления на жанры.
реальные исторические герои - Кутузов, Барклай, Багратион и другие - и герои
вымышленные, например девочка, сидящая на печке во время знаменитого совета
в Филях. Что это такое с точки зрения жанра? Кутузов - художественное
осмысление реального образа, девочка - художественный образ в чистом виде,
всего лишь претендующий на реальность существования. А в итоге? Достоверный
сплав, которому мы, читатели, верим.
конкретный герой, фамилия которого на самом деле Берсенев, у Бунина -
актриса Сосновская - в жизни - реальная актриса Виснов-ская: писатель берет
за основу произведения факт, имевший место в действительности, при этом
степень его писательского вмешательства такова, что ему удалось не
переборщить с домыслами. Спрашивается: "Дело корнета Елагина" - рассказ или
очерк? По степени достоверности, не сомневаюсь в этом ни на секунду, это
настоящая документалистика. Во всяком случае, я верю происходящему в
художественном рассказе Бунина больше, чем "правде" иных, мнимо
документированных, современных повестей о реально существующих людях.
заложивших - не сегодня, а вчера! - основы правдивой отечественной
литературы. В этот перечень вошли бы А. Радищев с "Путешествием из
Петербурга в Москву", А. Пушкин с "Капитан-ской дочкой", Ф. Достоевский с
"Записками из Мертвого дома", Г. Успенский с "Нравами Растеряевой улицы", А.
Чехов с "Островом Сахалин", А. Гончаров с "Фрегатом "Паллада", А.
Серафимович с "Железным потоком", Д. Фурманов с "Чапаевым", Н. Островский с
"Как закалялась сталь", А. Макаренко с "Педагогической поэмой", А. Фадеев с
"Молодой гвардией", Б. Полевой с "Повестью о настоящем человеке", В. Овечкин
с "Районными буднями", А. Твардовский с поэмой "За далью - даль" и т. д.
вымысла в этих произведениях? Мы взволнованы степенью их достоверности,
уровнем их художественности!
писал Л. Толстой, - в новом периоде русской литературы нет ни одного
художественного произведения, немного выходящего из посредственности,
которое бы вполне укладывалось в форму романа, поэмы или повести" [3].
"документальной прозой" или "художественной документалистикой". В силу
некоторых исторических причин он мог иметь взлеты и падения, стало быть,
надо считать, что нынче этот жанр всего лишь возрождается, и не на пустом
месте. У него - свои законы и традиции, уже давно сложившиеся.
творческий опыт предшествующих поколений, на существующую форму, наследуют
их. Но в старой форме, - говорит он далее, - не всегда можно выразить новое
содержание. Старая форма не остается неизменной, а развивается, обогащается.
Действительные причины этих поисков всегда коренятся в новом содержании"
[4].
документальной литературы, мы уже говорили. Так или иначе, но жанр живет и
его популярность несомненна. Печалит лишь то обстоятельство, что, увлекаясь
теоретическими спорами о месте и значении художественной документалистики,
далеко не все очеркисты пришли к ощущению своей органической связи с
беллетристикой, из-за чего слабо используют великое наследие прошлого.
Добавлю к сказанному, что лично мне глубоко импонирует отношение к очерку
как к родственному прозе литературному виду. Подобно тому как в смешанных
браках рождается полноценное потомство, подобно тому как на стыке наук
совершаются выдающиеся открытия, - подобно этому, быть может, на стыке прозы
и документалистики и рождается новый литературный жанр, способный, на мой
взгляд, обеспечить его истинный расцвет, дать наивысший уровень
достоверности и соответствовать возросшим требованиям современного читателя.
Проблема вымысла, но уже не как критерия жанра, а как инструмента для
познания и осмысления действительности, сегодня встает еще острее, нежели
прежде.
событиям, документальная проза, оставшись документальной, никогда не станет
художественной. Даже ничего не домысливая, не преуменьшая и не
преувеличивая, автор может достичь художественности хотя бы за счет того,
что выражает в повествовании собственную личность.
тех же фактов-кирпичиков разные литераторы могут построить разные дома.
"Ведь даже два фотографических аппарата, - писал Е. Дорош, - в руках двух
фотографов дадут не совсем одинаковые изображения одного и того же, в одно и
то же время снятого предмета" [5]. Отчетливо представляю себе нескольких
литераторов, истинно талантливых, которые по-разному напишут портрет одного
героя, и столь же ясно вижу бездарного писателя, способного десять героев
нарисовать на одно лицо.
"Искатели" [6]. В нем шла речь о молодом инженере-конструкторе Анатолии
Пуголовкине, работающем на заводе имени Лихачева. Два "подвала",
по-газетному - "распашка", примерно строк семьсот. С момента публикации
минуло полтора года, и вот однажды кто-то присылает мне из Белоруссии
республиканскую молодежную газету с очерком "Начало". В нем шла речь о
конкретном человеке, молодом инженере-исследователе Минского автозавода
Василии Дыбале. У меня в очерке: "Через какое-то время Анатолий Пуголовкин
вызовет у потомков не меньший интерес, чем тот, который испытываем мы сами к
рядовым представителям прошлых поколений. Внукам и правнукам тоже захочется
знать, как он выглядел, о чем думал, как работал, какие пел песни и какие
строил планы..." Очерк "Начало" имел такое вступление: "Возможно, через
какое-то время Василий Дыбаль вызовет у потомков не меньший интерес, чем
тот, который испытываем мы сами к рядовым представителям прошлых поколений.
Внукам и правнукам тоже захочется знать, как он выглядел, о чем думал, как
работал, какие пел песни и какие строил планы..."
главки: "Внешний вид", "Черты его характера", "Образ его мышления", "Как он
работает", "Его духовный мир" и т. д. "Начало" также состоит из небольших
главок: "Внешний вид", "Черты его характера", "Образ его мышления"... Ну что
ж, и такое возможно. А посмотрю-ка, что "внутри" материала, - ведь герои-то
разные! Читаю и не верю своим глазам. У меня: "Было время, Анатолий
Пуголовкин думал, что от него и от таких, как он, ничего не зависит..." В
очерке "Начало": "Было время, Василий Дыбаль думал, что от него и от таких,
как он, ничего не зависит..." У меня: "А читает Анатолий, честно говоря,
мало. Разумеется, газеты, журналы - это да. А книги редко: нет времени. Но
если уж читает, то отдает предпочтение документальной прозе, а не "бытовому
роману", делая исключение только для классиков". В "Начале": "А читает
Василий, честно говоря, маловато. Разумеется, газеты, журналы - это да. А
книги редко: нет времени. Но если уж читает, то отдает предпочтение
документальной прозе..."
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Земляной Андрей
Махров Алексей
Круз Андрей
Пехов Алексей