Чтение 13–й страницы книги ~Кыш и я в Крыму~

Рано-рано утром Кыш залаял и разбудил меня окончательно. Он просил
выпустить его на улицу прогнать кого-то чужого. Я велел Кышу помолчать и
дать поспать маме с Анфисой Николаевной и вышел вместе с ним из дома.

- Ал"шка!

- Иди сюда! Быстрей!

Я по голосам узнал Севку и Симку. Веры с ними не было.

- Послушай, сможешь дн"м подежурить вместо Верки? А она сбегает
пообедать, - спросил Сева.

- Смогу, - ответил я, даже не поинтересовавшись, где дежурит Вера.

- А мать тебя отпустит? - спросил Симка.

- А почему же не отпустит? - сказал я уверенно.

- Верка лежит в засаде и охраняет Павлика, - объяснил Сева. - Ты примерно
в час дня сменишь е". Верке инструктировать тебя будет некогда. Так что
учти: если заметишь, как кто-нибудь сделает попытку вырвать у Павлика перо
из хвоста, так сразу фотографируй и убегай. У не" там есть "Зоркий" и
вспышка. Понял?

- Понял. А бинокль вы мне дадите? - сказал я.

- Насмотришься в другой раз.

- А вы сами куда ид"те? - спросил я.

- Не задавай лишних вопросов. Дотошный ты человек, - ответил Сева.

Они ушли. Я проверил заграждение около огурцов. Вс" было на месте. И
нитки, и оставшиеся два шара.

- Вот так, Кыш, - сказал я, решив убрать шары и нитки. - Зря мы огород
городили. Это преступление так и будет нераскрытым.

После завтрака мама сказала Анфисе Николаевне:

- Прямо не верится, что ночь прошла спокойно. По-моему, если написать в
"Юный натуралист", как Кыш подружился с кошкой... честное слово, не поверят!

- Но ведь дружит в зоопарке собачка со львом, - сказал я. - И он е" не
ест вот уже сколько лет.

- Зоопарк - другое дело. Там, возможно, звери дружат от тоски, -
объяснила мама.

Анфиса Николаевна, позавтракав, сказала маме:

- Вы, наверно, пойд"те гулять? А я возьмусь за обед.

- Но ведь у нас есть обед! - удивилась мама. - И борщ и котлеты с туш"ной
капустой. Даже кисель есть!

- Я должна приготовить другой обед, - сказала Анфиса Николаевна.

Мама обиженно промолчала и стала собираться. Тогда Анфиса Николаевна
обняла е" за плечи и успокоила:

- Ирина, вы чудо, а не повариха. Не обижайтесь. Я ничего не могу
объяснить, но мне нужно приготовить другой обед. Без туш"ного мяса... без
киселя... Обед невкусный, но единственно необходимый. И потом, я вас очень
прошу: не возвращайтесь до четыр"х часов. Ладно?

- Понимаю... понимаю, - сказала мама. Но я был уверен, что она ничего не
понимает так же, как и я, и по дороге на почту спросил:

- Может, она после войны такая... странная?

- Нет. И как тебе не стыдно так думать? Я и сама ничего не понимаю.

- А почему ты сказала, что понимаешь?

- Из чувства такта. Вот почему.

- Что значит "чувство такта"? - спросил я. - Это когда говорят неправду?

- Господи! Почему я не уехала одна в какую-нибудь глушь! Я же имею на это
право раз в году! - вместо ответа на мой вопрос с отчаянием воскликнула
мама, и я решил е" не расспрашивать больше во время отпуска ни о ч"м.

У подъезда почты я увидел пойнтера Норда. На н"м был новый кожаный
ошейник с медными пластинками, и сам Норд выглядел помолодевшим и вес"лым.
Кыш подош"л, обнюхал этот ошейник и посмотрел на меня:

"Я хочу такой же! Мой старый и некрасивый!" - означал его взгляд.

- Не завидуй. Зависть - плохое чувство. Так нас учат в школе, - сказал я
Кышу. - Стыдно. Сиди здесь и никуда не уходи. И вообще надо уметь носить
вещи! Ошейники прямо горят на тебе!

На почте меня сразу окликнул Федя:

- Привет! Вот почитай, что я втолковываю своей жене. - Он протянул мне
листок с текстом телеграммы, - Пошлю "молнией".

- "Фантастических обстоятельствах приобр"л пойнтера тр"хлетку кличке Норд
масти какао крошками снега утки озере наши люблю никогда целую либо семьи
‚шкин", - прочитал я медленно вслух и, не поняв конца телеграммы, спросил: -
Что значит: "Люблю никогда целую либо семьи"?

- В телеграмме, - объяснил Федя, - особенно в "молнии", слова надо
пропускать, экономить денежку. Вот и получится: "Люблю, как никогда. Целую
крепче, чем когда-либо, глава семьи ‚шкин". Ясно?

- Здорово! - засмеялся я.

К нам подошла мама, получившая денежный перевод с работы, и сказала Феде:

- Здравствуйте! Спасибо! Мы никогда не забудем того, что вы сделали для
Кыша и для всех нас. Ведь это я виновата. Я его проспала. Спасибо!

Федя до того засмущался, что как-то весь согнулся, пробормотал:

- Я что... Долго ли умеючи... - и пош"л к окошку телеграфа.

- Что мы будем делать до четыр"х часов? - спросила у меня мама. -
Купаться нельзя. Слышишь, море шумит? И холодно. Вс" одно к одному! Вс" как
назло!

- Ну чего уж такого плохого случилось? - сказал я. - Ещ" у тебя весь
отпуск впереди. И выспалась ты сегодня.

- Первый раз за несколько дней... Поедем на теплоходе в Никитский сад!
Прекрасная идея! Там и пообедаем в шашлычной. Едем!

Я обрадовался, потому что мама ещ" в Москве много раз рассказывала по
фотокарточкам о Никитском саде, где растут тысячи разных деревьев и кустов
со всего земного шара, и мне так захотелось увидеть сосну Монтесумы, бамбук,
банан, а самое главное - дерево, которое росло ещ" до того, как образовался
каменный уголь - гингкго. Название врезалось в мою память, и я иногда
повторял его, словно посасывая под н"бом зел"ную карамельку: гингкго...
гингкго... гингкго... Я даже спорил со Снежкой, что ей никогда не выговорить
это слово правильно двадцать раз подряд...

Я обрадовался ещ" и поездке на белом теплоходе, но тут же вспомнил, что
должен сменить Веру, охранявшую павлина Павлика, и сказал маме:

- Давай поедем в следующий раз. Я боюсь, меня будет подташнивать на море.

- Это верно. И вообще в шторм пароходы не ходят. Я совсем забыла. А в
автобусе париться неохота, - согласилась мама.

- И потом, надо бы поехать вместе с папой. Без него неудобно, - сказал я,
и мы пошли смотреть Воронцовский дворец.

Во дворце мне больше всего понравились белые львы из каррарского мрамора.
Их было шесть. Два спали, два стояли, а два держали лапы на шарах, как будто
собирались играть в футбол. И под носом одного спящего льва, назойливо
жужжа, как электробритва папы, летал шмель. Кыш несколько раз подпрыгивал и
тявкал на шмеля.

Шмель взлетел повыше. Кыш злился сильней и сильней. Я, хохоча, наблюдал
за его дуэлью со шмел"м, и дело кончилось тем, что шмель ужалил Кыша в нос.
Я не заметил, как это произошло, а только увидел, как он взвыл, бросился к
клумбе и стал рыть носом землю. И подвыванье его доносилось глухо, как
из-под земли.

Мама, слушавшая объяснение экскурсовода, тут же прибежала и с испугом
спросила:

- Что с ним? Почему вас нельзя оставить одних?

- Его укусил шмель.

- А ты где был?

- Здесь.

- Но ты же мог отогнать шмеля!

- Зачем его отгонять? - сказал я. - Шмель летал и никого не трогал. Кыш
первый к нему пристал. Вот и получил.

- Товарищи! Это безобразие! - сказал экскурсовод. - Попросите собаку
покинуть клумбу!

Экскурсанты засмеялись. Я за ошейник оттащил Кыша от клумбы. Выть он
перестал, но, фыркая, отряхивал лапой землю с носа.

Мама пошла во дворец первой, потому что вместе мы не могли пойти из-за
Кыша. Я сидел на скамейке в тен"чке, смотрел на каменные стены ограды,
увитые плющом и диким виноградом, и думал, что действительно каждый день с
Кышем что-нибудь случается. То из-за кошки Волны он чуть-чуть не стал
заикой, то заноза, то тонул, то перегрелся на солнце, а теперь его ужалили в
нос! Если так и дальше пойд"т дело, то у него начнут пошаливать нервишки, и
мы привез"м в Москву инвалида. А может быть, он совсем отвык от дикой
собачьей жизни и изнежился в домашних условиях?

Что, если Кышу тоже возвратить облик настоящей собаки, которой вс"
нипоч"м: и занозы, и ночные нападения кошек, и солнце, и море, и всякие
шмели? Хорошо бы! Но как? Додуматься до этого я не мог.

Кыш забрался под скамейку, фыркал там и т"рся носом о мою сандалию...

- Перед входом во дворец надень чувяки, - сказала мне мама, вернувшись. -
В залах ничего не трогай руками, не ходи с высунутым языком и не садись на