Чтение 22–й страницы книги ~Кыш и я в Крыму~

от радости и бросился к скале. Пожилой человек и т"тенька тоже заметили нас,
но продолжали делать сво" дело как ни в ч"м не бывало. Василий Васильевич
дал знак, чтобы я подош"л поближе. Сам он стоял уже прямо под Федей, задрав
вверх голову.

- Доброе утро, ‚шкин, - сказал спокойно Василий Васильевич.

- С добрым... утром, - помолчав, ответил Федя. Василий Васильевич начал
его допрашивать:

- Ты крепко укрепил вер"вки?

- Не первый раз в горах. Не сорвусь.

- И везде наскальной живописью занимаешься?

- А вы чего пришли? - начиная злиться и поняв, что за ним следили,
спросил Федя.

- Во-первых, лови вер"вку! - Василий Васильевич раскрутил над головой
моток вер"вки и по-ковбойски бросил конец прямо в руки Феде. - Ты, конечно,
можешь подняться и уйти. Но для тебя это не лучший вариант. Поверь. Говорю
это потому, что. успел тебя полюбить как доброго, честного и сильного парня.
И не кипятись. Мораль я тебе читать не собираюсь. Сам пойм"шь, каким жалким
способом ты хочешь самоутвердиться, оставить, так сказать, в веках свое имя.
Тебе приятно будет, если, увидев твои художества, люди сплюнут от возмущения
и скажут: "Надо же было испоганить красавицу скалу!" Ответь только на один
вопрос: ты хотел бы, чтобы тебя в эту минуту увидели друзья по работе, отец,
мать, жена Нина, знакомые и незнакомые люди? Честно.

- Как сказать?.. Зачем же? А чего вы сами от меня хотите? Я вот сейчас
слезу и поговорим по-другому! Поняли?

- Вот видишь, милый ты мой сосед по палате, ты не хочешь, чтобы тебя
увидели! Ты чуешь в глубине души, что занят делом нечистым, что ты не
созда"шь прекрасное, а уродуешь его. Поэтому и прячешься воровато от наших
глаз. Настоящую же красоту творят открыто и готовы за не" пострадать. Так
вот: мы с Ал"шкой, как твои друзья, принесли тебе ацетон и ветошь. Тащи
сумку. - Василий Васильевич привязал е" к вер"вке. - Тащи, не стесняйся и
смой по-быстрому вс", что намалевал.

Федя сначала не хотел тянуть сумку с ацетоном вверх - наверно, боролся с
собой. Но постепенно одолевал в себе нехорошего человека: сумка поползла,
поползла... медленно, потом быстрей, и Василий Васильевич подмигнул мне,
когда она взлетела в Федины руки.

Т"тенька и Гудецкий из Нижнего Тагила продолжали, ничего не замечая
вокруг, рисовать буквы.

Я подош"л к ребятам. Сева шепнул мне:

- Что же, теперь ждать, когда они малевать кончат?

"Действительно", - подумал я и кашлянул. Гундосова повернула голову в
нашу сторону и

строго спросила с высоты:

- Кто вы, дети?

- Здравствуйте, держитесь крепче - для начала сказал я, а Симка ответил:

- Мы пионерский патруль по охране и защите природы!

- Это хорошо. Охраняйте. Молодцы! - похвалила нас т"тенька и снова
повернулась лицом к стене.

- Между прочим, товарищ Гундосова, вы нарушаете постановление Крымского
областного Совета, - осторожно сказал Сева.

- Только держитесь крепче, - сказал я, а т"тенька, обернувшись, изумл"нно
протянула:

- Я-а-а? Наруша-а-а-ю?

- Да, вы, - сказал Сева.

Симка подош"л с аппаратом поближе, и голубая вспышка на миг озарила
изумл"нное и уже немного испуганное лицо т"теньки.

- Михаил Иваныч! Михаил Иваныч! - крикнула она.

- Что вам здесь надо? - громко и строго спросил нас Гудецкий из Нижнего
Тагила. - Почему вы болтаетесь в горах в такой ранний час?

- Мы из-за вас болтаемся! - начиная злиться, сказал Сева.

- Вы подумайте! Грубят! - возмутилась Гундосова. - Жаль, что нельзя
вызвать милицию! Жаль!

В этот момент к нам подош"л Василий Васильевич и сказал:

- Можете рассматривать меня, граждане, как представителя милиции.
Инспектор Угрозыска Васильев. Вот удостоверение.

- Михаил Иваныч! Лидия Пална! - крикнул Федя. - Не спорьте. Мы попались!
Стирайте вс", пока не поздно!

- То есть что значит "стирайте"? - спросил Гудецкий.

- А то, что вы портите своими фамилиями природу! - сказал я.

- Вы, наверно, и на живых деревьях ножом вырезаете? - добавил Сева, а
Симка ещ" раз щ"лкнул вспышкой.

- Вам, гражданка Гундосова, и вам, гражданин Гудецкий, я от души советую
стереть ацетоном свои фамилии. И будем считать, что инцидент исчерпан, -
сказал Василий Васильевич.

Гундосова, ничего не ответив, поставила кисточкой точку, прошла по уступу
и с решительным видом приблизилась к нам.

- Я ничего стирать не собираюсь, - сказала она, - и вы не имеете права
фотографировать и шантажировать отдыхающих.

- А вы что, простите, приехали специально для того, чтобы увековечить на
скалах сво" имя и уехать обратно? - спросил Василий Васильевич.

- Так поступают тысячи людей! Это стало традицией! - сказала Гундосова.

- К сожалению, дурной, - заметил Василий Васильевич.

- Я ничего не изуродовала! - сказала Гундосова.

- Взяли бы да кипарис посадили около шоссе, если вам хочется память о
себе оставить в Крыму, - посоветовал Сева.

- Эх, вы! - добавил Симка.

- Всего хорошего, и не смейте мне угрожать. Я никого не боюсь! - сказала
Гундосова.

Она ушла вниз по тропе и даже ни разу не оглянулась. И вот тогда пожилой
человек - Гудецкий, про которого в разговоре с т"тенькой мы совсем забыли,
сказал нам дрожащим голосом:

- Товарищи! Я же не могу слезть!.. Помогите! На подъ"м сюда я
израсходовал все свои силы...

- Но вс"-таки вам хватило их для получения третьего разряда по
скалолазанию? - спросил Василий Васильевич улыбнувшись.

- Поверьте, я осознал свой поступок, на который решился после шестидесяти
восьми лет безупречной жизни! Я хотел стереть свою фамилию с лица скалы,
но... увы!.. масляная краска!

Вид у Гудецкого был смешной и жалкий, и Сева сказал нам:

- Он осознал. Я лично ему верю.

- Но вы же могли подумать перед тем, как идти сюда для увековечивания
своего имени. Не правда ли? - спросил Василий Васильевич.

- Поверьте, мне было внушено, что оставление своих фамилий в Крыму -
старая и добрая традиция! И потом... потом... не за горами мой закат... Я
одинок... и подумал, что, может быть, лет через пятьдесят кто-нибудь прид"т
сюда и прочт"т: "Гудецкий М. И. из Нижнего Тагила". Вс"-таки память...

Сева забрался к Гудецкому и помог спуститься ему вниз. Потом попросил
Федю отлить немного ацетона в консервную баночку и сказал нам, что смоет
фамилию Гудецкого сам.

А Гудецкий действительно был очень расстроен и поклялся перед всеми нами,
что непременно посадит два кипариса при въезде в Алупку. После этого он,
очень смущ"нный, уш"л.

- Пойд"м, на солнышке посидим, - сказал мне Василий Васильевич, и вот
тут-то я и пожалел, что не взял с собой бутерброды. Кыш тоже хотел есть,
жалобно поскуливал, и я чувствовал себя перед ним виноватым.

- Между прочим, Федя, - сказал Василий Васильевич, - я в первый же день
обратил внимание на то, что ты потряс"н красотой Крыма. Ты ходил, любовался
морем, кипарисами, скалами и вс" повторял: "Эх, сказать бы об этом!.."
Теперь я жалею, что не посоветовал тебе тогда взять карандаш, лист бумаги и
написать стихи.

- Таланту вс" равно нет, - откликнулся Федя с высоты.

- А я уверен, что человек, потряс"нный красотой, найд"т слова, чтобы
сказать об этом! Ты, однако, наш"л другой выход для своих чувств. Исцарапал
живот Геракла и вырезал на скамейке: "Крым - чудо природы. Охраняйте его".

- Ладно! Дальше не продолжайте, - смущ"нно попросил Федя. - И так дошло.

- Дошло, что преступно портить статуи, вазы и скамейки, а скалу, ты
решил, измал"вывать не возбраняется. Между прочим, я не следил за тобой
специально, но понять, для чего тебе крючья с вер"вками, кисти и краски,
было не трудно. Кстати, зря ты завтра улетаешь из Крыма.

- Не завтра, а послезавтра. Откуда вы это знаете?

- Умозаключение. Кроме того, я знаю, что ты работаешь директором стадиона
в сво"м городе. Но стадиона ещ" нет. Он только строится, и тебе приходится
трясти подрядчиков, доставать стройматериалы и агитировать общественность.
(У Феди от изумления чуть не выпала из рук бутылка ацетона.) На этой работе
ты с непривычки и расшатал свои нервишки. Вот тебя и послали отдохнуть.
Верно?

- С женой, что ли, списались? - спросил Федя.

- Извини, не могу открыть тебе каналы информации. А улетать не советую.
Глупостей ты наделал немало, исправить их и как следует отдохнуть ещ" не
поздно.

- Улечу. Не могу псу в глаза смотреть. Предал я его. Полюбил - и предал,
- сказал Федя. Он яростно принялся смывать ацетоном буквы.

Ветер доносил до нас запах ацетона, и тогда Кыш, фыркая, отбегал в
сторону. Вдруг он насторожился и сам встал в стойку, как охотничий п"с, чего
никогда раньше не делал, постоял, потянул носом и куда-то пон"сся. Я
забеспокоился, но он немного погодя показался из-за деревьев, а за ним,
держа в зубах что-то светло-ж"лтое, с пупырышками и болтающейся головой,
торопился... Норд! Он тяжело дышал после подъ"ма в гору, а Федя сидел лицом