Чтение 27–й страницы книги ~Давай поженимся~

девочкой, которая вот-вот расплачется.

- Я говорила Джерри, - сказала Салли, - что он себя доконает, если
попробует содержать двух женщин.

- Тем самым ты только подстегнула его. После таких слов он станет из кожи
вон лезть, лишь бы доказать, что все может.

- По-моему, ты очень снисходительна к Джерри.

- Я ведь знаю его чуть дольше, чем два-три месяца.

- Послушай, Руфь, нам не к чему ссориться. Что мы думаем друг о друге -
не имеет значения. Решать должен Джерри.

- А он ничего не решит. Пока мы обе при нем, ничего он не решит. Это мы
должны решать.

- Да как же мы можем?

Вопрос Салли прозвучал так искренне, так беспомощно и с такой надеждой,
что Руфь ответила ей само собою напрашивавшимся выводом, как это делает
пастор, закругляя проповедь:

- Откажись от него на время. Не встречайся с ним и ради Бога перестань
ему звонить. Оставь его в покое до конца лета. А в сентябре, если он
по-прежнему захочет быть с тобой, - забирай его. И черт с ним совсем.

- Ты это серьезно?

- А почему бы и нет? Никто из нас не будет жить вечно, и я вовсе не такая
сентиментальная дура, какой вы с Джерри, видимо, меня считаете. Я даже
думаю, что сумею неплохо провести развод, если уж на это пойду.

И обе женщины рассмеялись, словно раскрыли заговор.

Однако руки Салли на солнечном свету снова дрожали. Она провела по
волосам, откидывая их назад.

- Почему я должна тебе что-то уступать? Кроме этого лета, у нас с Джерри,
возможно, ничего больше и не будет, так почему же я должна от него
отказываться?

- Я прошу тебя не ради себя. Ради моих детей. Да и твоих, если угодно,
тоже. Ричард ведь отец им.

- Ему на них наплевать.

- Нет такого мужчины, которому было бы наплевать.

- Ты знаешь одного только Джерри.

- Прошу прощения.

- Извини, я забыла. У тебя ведь был этот твой любовничек. Это кажется
настолько не правдоподобным.

- Знаешь, Салли, - сказала Руфь, - ты, конечно, женщина роскошная, но у
тебя есть один недостаток.

- Всего один? - небрежно переспросила Салли.

- Ты не умеешь слушать. Встаешь в позу и стоишь, не обращая внимания на
то, что говорят другие. А я стараюсь быть великодушной. Стараюсь отдать тебе
Джерри, если этого не миновать, но так, чтоб мы обе сохранили хоть немного
достоинства. У тебя же потом будет лучше на душе, если ты уступишь сейчас. Я
ехала сюда с намерением не злиться, не плакать, не умолять, а ты не
отступила ни на дюйм. Ты просто не слушаешь меня.

Салли передернула плечами.

- Ну, что я могу сказать? Что я откажусь от него? Я старалась. Он не
допустил. Я люблю его. Лучше бы не любила. Мне совсем не хочется причинять
боль тебе и твоим детям. Да и Ричарду и моим детям тоже.

- Не очень-то ты старалась, когда летела в Вашингтон.

- Джерри просил меня. Он взял меня с собой.

- Я про второй раз. Тот раз, когда ты сама навязалась ему.

Глаза Салли разъехались в разные стороны - она погрузилась в
воспоминания.

- Никак не думала, что это такое большое зло. Мне, конечно, перед тобой
не оправдаться. Да и не в нас дело, Руфь. Джерри - мужчина. И я буду
принадлежать ему, если он захочет. Но он должен проявить себя мужчиной:
прийти и забрать меня.

- Таково твое представление о мужчине, да? Значит, мужчина - это тот, кто
бросает своих детей.

Салли взяла чашку, поднесла к губам и тут же поставила на место, так и не
отхлебнув. Кофе был холодный.

- Я очень рано, - сказала она, - научилась скрывать определенные вещи.
Возможно, это не было заметно, но я жила в аду.

- Не сомневаюсь, - сказала Руфь. - Только этот ад ты сама же и создала.

- Без чьей-либо помощи? Ты тут разглагольствовала о недостатках, точно у
тебя их нет. Вы с Джерри слишком долго жили на этом вашем островке, в мире
искусства. И ты настолько влюблена в себя, хоть и скрываешь это за изящными
манерами воспитанной дамы, что даже не пыталась научиться заботиться о
мужчине. Мне, к примеру, пришлось немало потрудиться ради сохранения своего
брака, ты же палец о палец не ударила. Ты предоставила Джерри полную свободу
и теперь из-за своей самовлюбленности не желаешь примириться с
последствиями.

- Я примирюсь с ними, когда надо будет. Но...

- Вот уж не думаю, чтобы это когда-либо произошло. Я чертовски хорошо
понимаю, что ты удержишь Джерри, если нажмешь на все тормоза и пустишь в ход
детей. Но неужели он тебе нужен такой ценой? Я знаю, что мне в подобном
случае Ричард не был бы нужен.

- Я тебе делать внушение не собиралась и сама выслушивать не хочу. Я
прошу тебя, по-моему, достаточно вежливо: оставь в покое моего мужа на
несколько недель.

Бледное лицо Салли вспыхнуло.

- Вы с Джерри поступаете как черт на душу положит. Оба вы, на мой взгляд,
предельно незрелые.

- Я передам ему твои слова. Благодарю за кофе.

Проходя через гостиную, Руфь заметила, что квадратные подлокотники белого
дивана протерты, а гравюра Уайеса висит криво. Во дворе на лужайке,
нуждавшейся в стрижке, Цезарь опрокинул Джоффри. Мальчик закричал - наверно,
не столько от боли, решила Руфь, сколько из страха, что у него снова треснет
ключица.

- Цезарь! - рявкнула Салли, а Руфь сказала:

- Ничего страшного. Просто у Джоффри выдалась трудная неделя.

- Я слышала, - сказала Салли.

Руфь посмотрела на Салли, ища в ее лице подтверждения, что разговора на
кухне не было; та улыбнулась в ответ. Но когда Руфь уже сидела в машине, а
Джоффри хныкал позади, она увидела, как Салли в своих белых брюках
опустилась на траву - длинные волосы растеклись по спине - и классическим
жестом обняла двух своих детей; рядом с Теодорой дополнительным стражем
стоял пес. ?Враг отброшен? - так назвала бы Руфь эту картину, но тут
включилось зажигание, и смесь бензина и земного притяжения повлекла ее вниз
по дороге.

***

Дома она расплатилась с миссис О., которая, накормив Джоанну с Чарли и
отправив их на улицу, уселась в качалке подремать. Руфь налила в стакан
апельсинового сока, добавила немного вермута и позвонила на работу Джерри.
Телефон был занят. Она звонила ему четыре раза на протяжении двадцати минут,
прежде чем телефон освободился и она услышала его голос.

- С кем ты так долго говорил? - спросила она.

- С Салли. Она сама мне позвонила.

- Вот это уже подло.

- Почему? Она была расстроена. Кому же ей еще звонить?

- Но ведь я только что просила ее этого не делать.

- И она обещала?

- Не совсем. Она сказала, что считает нас обоих очень незрелыми.

- Ага, она так и знала, что ты передашь мне ее слова.

- А еще что она сказала?

- Сказала, что ты говорила ей, что я по-прежнему тебя люблю.

- А ты что на это сказал?

- Забыл. Я сказал, что, наверное, так оно и есть - в каком-то смысле. Не
знаю, почему это должно было ее расстроить - она ведь и сама так считала.
Это же ясно.

- А почему это должно быть так уж ей ясно? Ты ведь говорил ей, что любишь
ее, ты спал с ней, ты всем своим поведением давал ей понять, что я для тебя
ничего не значу.

- Ты думаешь?

- Конечно, детка. Не будь таким тупицей, или садистом, или кто ты там еще
есть. Ты же дал ей понять, что любишь ее.

- Ну, конечно, но только мои чувства к ней вовсе не исключают того, что я
могу питать чувства и к кому-то еще.

- О, безусловно.

- Ну вот, теперь ты разозлилась. Это безнадежно. Почему бы вам не
пристрелить меня и не жениться друг на дружке?

- А мы друг дружке не нужны. Мы попытались было обняться, как сестры, и
отскочили друг от друга, как две мокрые кошки.

- Она сказала, ты просила ее какое-то время держаться от меня подальше.

- До конца лета. Мы же об этом с тобой условились.

- Вот как?

- А разве нет?

- Но я не думал, что ты отправишься туда и все ей выложишь.

- Ничего я ей не выкладывала. Я была с ней предельно любезна - до
тошноты.

- Она сказала, ты была очень холодная и наглая.

- Не правда. Нет. Если кто и был наглый, так это она. Да и вообще, на мой
взгляд, она та еще штучка.

- Она считает, что ее предали, - попытался оправдать ее Джерри. -
Говорит, что влюблена в меня, а я просто играю ею.

- Что ж. В общем-то ты ведь и сам признался мне, что для тебя это лишь
эксперимент. Тебе интересно посмотреть, что будет. Если я взорвусь, это