вцепилась в руль?) и это мелькание, ощущение скольжения, полета, которое
охватывало ее, стоило ей закрыть глаза. Лицо Салли, неестественно окрашенное
в слепящих лучах солнца, как на картинах Боннара - пурпурные губы,
пепельно-серые волосы, - словно бледное феерическое видение вторглось в
безоблачную синеву, которой Руфь всецело отдалась. ?Руфь, я слышала про твою
аварию и просто хотела сказать, что я рада, что ты не пострадала. Правда?.
Салли повернулась и пошла прочь - со спины она казалась такой худой: сзади
на ляжках кожа набегала морщинками. Когда они только переехали в Гринвуд и
были моложе, тело у Салли было гладкое, как у манекенщицы, не тело, а
машина. Ее желтое бикини все удалялось и, наконец, слилось с пляжной
публикой, издали похожей на прендергастовские мазки . На другой день Салли, как выяснилось, посадила
своих троих детей на самолет и улетела во Флориду, где у ее брата и его
второй жены был дом в краю апельсиновых садов, возле Лейк-Уэльса. Руфь
узнала об этом от Джерри, который, как выяснилось, и подвигнул Салли на
отъезд.
невыносимо.
связывает нас по рукам и ногам. Человек не может жить дальше и не может
умереть. Я не могу жениться на Салли, я не могу жить без нее. Ты не знаешь,
что значит быть связанным по рукам и ногам, потому что невозможное тебя не
интересует. Ты просто этого не видишь.
право, да, какое, собственно, право имел ты посылать ее во Флориду на деньги
Ричарда?
меня в гроб. - С отъездом Салли он как-то неприятно распоясался; Руфь
почувствовала, что он ожесточает себя для решительного шага.
полетишь за ней следом?
был во Флориде.
Ричарда, от меня, от тебя, от всего. Она совсем без сил. Ничего более
жестокого ты придумать не могла, как просить ее переждать это лето. Мы
убиваем ее - ты, и я, и этот, как-там-его. Она живет на лекарствах, она
дошла до отчаяния.
себя до отчаяния, только бы этим чего-то добиться. Просто она хочет удрать с
тобой.
- таким он нарисовал бы себя: Руфь помнила эту его манеру еще с той поры,
когда, сидя за соседними мольбертами, они сосредоточенно переносили на
бумагу одну и ту же модель.
делать, то надо сначала обсудить все с адвокатами, а потом - суд о разделе
прав, и огорченные родители, и рыдающие дети, и весь фейерверк. А каково
будет нашим детям, если я вдруг исчезну с миссис Матиас, Бобби, Питером и
крошкой Теодорой? Ужасные дети - все трое как две капли воды похожи на
Ричарда. Чудовища, а не дети.
- от мужа, а не от тебя.
- никаких, верно? Мы с бедняжкой Салли висим часами на телефоне, обсуждаем,
каково будет бедной старушке Руфи, когда она останется одна со всеми своими
детьми, а ты, оказывается, живешь себе припеваючи и никакущих у тебя
проблем, так? Как это у тебя получается, детка? Разбиваешь машину, чтобы
немного встряхнуться, а то уж очень выдался унылый день, и - ни единой
царапины. Твой мир рушится, а ты лежишь себе на этом чертовом пляже все
лето, счастливая, как моллюск. Этот твой древний, единый и неделимый Бог,
должно быть, - настоящий огурчик.
***
с мальчиками в кетч на заднем дворе или вез всех троих к Хорнунгам на
вечернее купание в бассейне, а теперь он сидел дома и смотрел в пустоту, пил
джин с тоником и слушал пластинки Рэя Чарльза или говорил с Руфью, пытаясь -
уже довольно вяло - так повернуть разговор и направление мыслей, чтобы найти
выход из создавшейся ситуации и облегчить душу. Во время еды глаза его то и
дело теряли фокус - перед ним возникала Салли. Дни шли, прошла неделя, потом
десять дней, а ни Джерри, ни Ричард не знали, когда она вернется. Яркая
птица с заморским оперением, она улетела в тропики; оттуда, далекая, но
незабываемая, она пела им, и сигнал ?занято? в служебном телефоне Джерри был
ее песней. Руфь бесилась, отчаивалась, а в промежутках жалела Джерри - они
совсем ?разодрали? его на части. Пятнышки на его радужной оболочке казались
острыми закорючками, и на улице он держал голову под каким-то странным
углом, будто прислушивался к некоему сигналу, или, словно Исаак, ждал удара
с небес.
хочешь, и перестань думать о нас.
Это как уравнение с одними переменными величинами. Я не могу его решить. Не
могу. Она плачет по телефону. Не хочет плакать. Она такая смешная и так
мужественно держится. Говорит - там сто десять градусов , и ее невестка
ходит совсем голая.
гостеприимство хозяев быстро иссякает.
- не говори глупостей и не разыгрывай из себя балованного ребенка. Ричард
заботится о ней, и потом, у нее есть долг перед детьми. - Что правда.
дорогу, а денег дал - едва на самолет хватило.
Джерри растрачивает деньги, отложенные на образование детей, эта
дорогостоящая женщина не только залезла в их постель, но теперь еще и в их
банковский счет.
время хочется к ней поехать, и никак не получается - то одно, то другое: то
у Джоанны фортепьянный концерт, то Коллинзы позваны на ужин или надо идти к
этому чертову зубному врачу. Господи, это ужасно. Ужасно говорить с ней.
Поговорила бы ты, раз тебя это так трогает.
этой женщине.
переживала твою аварию.
о доме, зато сны ее стали необычно жестоки. Насилия, ампутации, сумасшедшая
скорость вперемежку со сценами и лицами из далеких уголков ее жизни. Однажды
ей приснилось, что она едет в Вермонте по дороге на дачу, которую они там
снимали. Судя по всему, это была та часть дороги, что шла под заброшенной
лесопилкой, где были особенно глубокие колеи, потому что солнце не пробивало
нависавшей листвы и не могло высушить грязь. Она ехала с кем-то наперегонки.
Впереди в шатком открытом черном кабриолете сидели рядом, очень прямо, ее
отец, Дэвид Коллинз и маленькая старушка из детских книжек; отец правил, и
Руфи стало страшно, потому что он отличался рассеянностью, как это часто
бывает со священниками, да к тому же последнее время у него ослаб слух, и он
уже не слышал, когда машины приближались к нему сбоку или сзади. Сама Руфь и
Джоффри ехали следом в какой-то странной низкой повозке, без какой-либо
видимой тягловой силы. Они как бы плавно летели, и, однако же, колеса
повозки касались изрытой колеями дороги. Волнение сына передавалось ей - его
слезы жгли ей горло. Внезапно кабриолет остановился - остановился, как в
застывшем фильме. Дэвид и папа ухватились за боковины, но старушке, сидевшей
между ними, не за что было ухватиться, и она вылетела из кабриолета. Все
столпились вокруг нее. Она лежала на краю дороги в нестриженой траве -
маленькая, съежившаяся, одни кости. От падения тело ее под черным платьем
словно укоротилось, перебитые ноги, точно лапы у паука, отвратительно
торчали в разные стороны. Желтое лицо, наполовину скрытое разметавшимися
волосами, было откинуто назад, рот раскрылся, и зубы - сплошная вставная
челюсть - соскользнули вниз, точно опускная решетка. Она разбилась и
умирала. Она пыталась что-то сказать. Руфь нагнулась, чтобы лучше услышать,
- и перенеслась во сне в подводное царство, царство голубовато-зеленой воды,
которая кажется ярко-голубой из-за белого кораллового песка на дне, - такая
вода в Карибском море у берегов острова Сент-Джон, куда она ездила с Джерри
много лет тому назад, когда ждала Джоффри. Возможно, ей приснилась Флорида.
Контровский Владимир
Ларссон Стиг
Сертаков Виталий
Зыков Виталий
Посняков Андрей
Шилова Юлия