сочно лопнул над Днепром бризантный, тяжело зашлепали осколки по воде, по
песку, по стволам деревьев. Наполз едкий запах тола.
начну! Нащупали высотку?
Вороного, с трудом отстранил его, пальцы охватили подъемный и поворотный
механизмы, прицел, крупно приближая вспышки, выделил из тьмы ту точку, где
на высоте рождались трассы, и Ермаков вспомнил немца, что на закате курил
там, прочно расставив ноги.
воздухом до боли в ушах, - орудие резко откатилось, заскрипел песок под
брусьями.
пульсировали трассы, на привычную ощупь увеличил прицел, и почти
одновременно с его выстрелами справа выбросил в небо огонь минометный взвод,
а ближе слепяще мигнуло пламенем орудие Прошина, оттуда жарко и колюче
ударило в щеку жухлыми листьями, сухой хвоей.
развернулись кострами на высоте, погасли, и вместе с ними погасли на высоте
вспышки. Он ждал несколько секунд, а в панораму лез свет ракет, трассы
спутанно огненными пунктирами летели в разные стороны. И снова в панораме
упорно и живуче заплескалось пламя на высоте. "Крепок этот немец", - подумал
Ермаков.
щитом орудия и только тогда увидел, что все отчетливо и ярко иллюминировано
ракетами. Явственно различимые плоты сносило течением, вокруг них бегло
рвались мины, первый из плотов ткнулся в правый берег; другой, отстав,
беспомощно кружил посередине Днепра - плот, очевидно, потерял управление, и
частые всплески мин накрывали его.
орудия на другом берегу, искал глазами новые опорные точки, но там смешалось
все - трассы, трескотня автоматов, вспышки ракет. Эти вспышки, свет ракет,
удары артиллерийской стрельбы теперь возникли справа, - севернее начал
переправу батальон Максимова, но Ермаков не смотрел туда.
тенями, заячьими скачками побежали по обрыву, к вставшему стеной лесу.
непрерывно кричали что-то, вероятно, в сторону того плота, что кружил
безвольно на быстрине. Столбы воды вплотную вырастали один за другим,
донесся слабый, неразборчивый вопль, потом на этом плоту дыбом поднялись
бревна - и люди, повозки, метнувшиеся лошади отвесно скатились в воду с
одного бока. Визгливое предсмертное ржание лошадей прорезалось сквозь свист
мин.
его орудия бессильны достать минометную батарею на том берегу, и все же
скомандовал выпустить беглым огнем восемь снарядов в направлении мерцающих
над лесом зарниц, после крикнул возбужденно:
берег, завязал бой. Но странно было то, что ракеты уже не поднимались, не
дрожали зарницы над лесом - на правый берег круто упала темнота. И в этой
тьме постепенно смолкало разрозненное шитье автоматов.
заблудившийся снаряд запоздало ухнул на середине Днепра.
боя: горьковатой вонью еще теплых гильз, порохом, смешанным с сырой гнилью
осеннего леса.
самых звезд; в чаще его где-то отдаленно простучала очередь и затихла.
понукали лошадей, в поводу сводили их на берег.
зажигалку, устало прикурил. Из окопа тянуло удушливым запахом подпаленной
шерсти, он пошарил рукой, нащупал на песке кучу холодеющих гильз, сбоку
колючую металлическую ленту и дернул ее - твердое, круглое ударило по колену
Это был немецкий ручной пулемет МГ, он узнал его по дырчатому кожуху.
представляется всегда иной, он посветил зажигалкой, и первое, что увидал в
глубине окопчика, - сливочно-белую склоненную шею, заросшую белесыми, зябко
оттопыренными волосами. Узкая пилотка-пирожок была надвинута на залитый
кровью лоб убитого: должно быть, в последний миг сознания немец зажал рану
пилоткой, будто с отчаянной предсмертной мольбой уткнув голову в острые
колени. "До последнего сидел", - подумал Ермаков, внезапно испытывая
брезгливую жалость к этим оттопыренным белесым волосам, к этим острым
коленям убитого немецкого пулеметчика. Встал, бросил окурок, крикнул в
темноту, где, тихо переговариваясь, возились близ орудийных упряжек люди:
Бродяга, что ли, убитый?
человек. Кто-то, возбужденный боем, говорил с непонятным, отчаянным
весельем:
кричит: "Вплавь, вплавь давай!" Глянул, а у него лицо в крови, живот
почему-то руками держит. Отошел так по бревнышкам и спиной в воду упал!
Молодой был. Эх, молодой!..
товарищ капитан! - заговорил Скляр поспешно и тоже отчего-то весело. -
Восемь человек ранило. Орлов впереди с первой ротой. Зубы у него. А как на
берег спрыгнули - повязку как рванет: "Ни разу в бой не ходил с повязанной
мордой!" Пистолет выхватил: "Вперед, ребята! Всем медали будут, никого не
забуду!" - Скляр захлебнулся смешком. - Вам приказано: скорей! Там, на
бугре, дорога, немцы драпанули!
сжатую лесом дорогу, Ермаков подал команду:
орудия Прошина, который отчужденно, молча отодвинулся, но, вроде бы не
заметив неприязни, Ермаков полез за табаком, спросил спокойно: - Курите,
нет?
возмущения в голосе. - Вам, наверно, не жалко людей. Мы не ваша батарея.
Поэтому... почему солдат не посадить на станины? Люди по-глупому бегут за
орудием... Я слезу.
посадил на место.
не говорит?
подряд "нет". Хуже не бывает сонного пехотинца. А мы с вами сейчас почти
пехотинцы. У вас никто не дремал на станинах, не падал ночью под колеса
орудия?
вкрадчиво:
фрицевские.
металлической браслетке, круглые, сверкнувшие фосфорическим циферблатом. И
Ермаков, вспомнив сливочно-белую склоненную шею, острые, прижатые к груди
колени убитого в окопе немца, спросил почти равнодушно:
Ермаков.
оборвался, и где-то справа ответил ему отдаленный бой пулеметов; Прошин, как
бы не обращая внимания на выстрелы, спросил:
Флинт Эрик
Майер Стефани
Никитин Юрий
Емилина Ника
Афанасьев Роман
Херберт Фрэнк