Чтение 145–й страницы книги ~Призвание варяга~

Девушка вздрогнула и как-будто стала вытягиваться меж моими руками в
тонкую струнку, пытаясь ускользнуть от меня, и -- не смея мне ответить
отказом. Я был для нее -- Хозяин.

Мне вдруг стало стыдно. Я знал, что могу поманить ее пальцем, отвести в
мою келью, а там -- надругаться по-всякому, - пусть даже греческим образом,
а она -- не посмеет противиться. Я был Хозяин здешних краев, а она -- нищая
эмигрантка.

Я медленно повернул малышку к себе, чуть приподнял ее и губами
почувствовал, как она плачет. Тихонько. Беззвучно.

Потом жена говорила, что у меня в ту минуту руки тряслись от похоти...
и она уже попрощалась со своей Честью.

А у меня в голове -- как наяву: я лежу парализованный в моих Озолях и
молю Господа, чтоб он вернул мне Мужскую Силу. И еще, - тот самый вечер,
когда я пришел с друзьями в Рижский театр, а там нас ждали два юных
актеришки...

Актерская Судьба очень проста: без известности нету ангажементов, а без
ангажементов -- нету известности. Поэтому первый ангажемент "юному
дарованию" всегда покупают.

Я оплатил обоим актерам (они были братья) полный ангажемент на весь год
в главных ролях в "Двенадцатой ночи". За это -- один из них должен был
играть роль Виолы для меня по ночам на весь срок ангажемента, а другой --
Цезарио (в том самом смысле, как найденыша пользовал сам Орсино -- уроженец
Иллирии, - читай Греции). Один из них обязан был принимать нас в женском
белье, парике и всем прочем, другой -- греческого пажа...

Я получил свое. Мои друзья -- Петер с Андрисом тоже "побаловались с
актеришками" за мой счет... Да только жизнь моя понеслась после того -- под
откос...

Я не знаю, - почему это мне вдруг привиделось. Да только я осушил
поцелуями слезы моей маленькой Маргит и спросил:

- "Тебе сколько лет?"

Она почти всхлипнула:

- "Мне? Шестнадцать..."

Ноги мои подкосились. Переспать с юной девицей -- одно, но с почти
девочкой -- совершенно другое. Извинение тут может быть -- только если мы
сверстники...

Я поставил малышку на место, с чувством поцеловал ее в рот и сказал:

- "Извини. Совсем озверел я без женщин. Это -- не повторится. Пойдем, я
посвечу пред тобой..."

По сей день жена, рассказывая доченькам о сем случае, странно вздыхает
и говорит:

- "Вот так ваш батюшка пощадил вашу мать... Знали бы вы, как я
напугалась! Знали бы вы, как я на минуту обиделась, когда он -- передумал! А
потом он взял меня за руку и я знала, что сие -- Ваш будущий Батюшка. У него
руки тряслись и горели и я знала, что... Вы сами знаете -- что!"

Жизнь потом пошла своей чередой. У нас было много работы и Маргит стала
не только что -- секретаршей, но и -- поварихой, и моим интендантом и почти
что -- женой. (Разве что -- без постели!)

У слуг всегда вырабатывается что-то навроде чутья и вскоре приказания
Маргит исполнялись людьми, как мои. Как-то само собой получилось, что я
познакомился с ее родителями и узнал ее настоящее имя. Но для нас двоих она
так и осталась "Маргит" и многие теперь всерьез изумляются, что "Маргит фон
Бенкендорф" на самом-то деле -- "Георгина Шарлотта".

У людей возникает дурацкий смех и они устраивают даже соревнования --
как просклонять "Георгину", или "Шарлотту" так, чтоб в сокращении вышло бы
-- "Маргит".

Пару раз в Университете у нас была матушка. Ей, видимо, доложили про
мою "юную секретаршу" и она на первой же встрече с будущей невесткою
"тет-а-тет" без обиняков спросила, - не предпочитаю ли я "греческий способ",
как "наследие грехов молодости", и не приучился ли я среди якобинцев --
"новомодному развлечению на французский манер"?

- "Мне сие важно знать, он -- Наследник и я хочу быть уверена, что
прихоти его не пресекут Нашу Династию!"

По рассказам моей сестры Дашки, коя присутствовала на сем "девичнике",
матушка спросила сие так, как будто и вправду имела в виду -- внуков от
собеседницы. При том, что в доме фон Шеллингов очевидно, что мать будущих
законных детей не "пользуют" ни "французским", ни тем более -- "греческим
способом". Такой вот -- иезуитский момент.

Маргит на сие растерялась и пролепетала, что не знает, ибо...

Дашка рассказывает, что лишь при этих словах матушка напряглась, совсем
по-иному смерила собеседницу уже иным, но -- не менее оценивающим взглядом,
а потом -- спросила по-иудейски:

- "Соблюдаешь ли ты Субботу, Дитя мое?"

Маргит плохо знала (и знает) "древний язык" и сразу запуталась. Она
переврала все слова и верный порядок, но хотя б -- было ясно, что она
получила хоть какое-то образование.

Тогда-то матушка моя и поразила сестру тем, что тяжело поднялась из
глубокого кресла, поцеловала мою Маргит в лоб и сухо сказала:

- "Пойдем со мною на кухню. Я покажу тебе, как готовить мою "Куру по
Пятницам". Саша ее очень любит. Береги его..."

Когда пришел вечер Пятницы, Маргит принесла мне в Кабинет ароматную
курочку и мы ее съели, ломая руками и выщипывая друг для друга -- кусочек
полакомей.

Я целовал жирный от курочки подбородочек суженой, а она, как истинная
"лиска" -- фон Шеллинг, хихикала и морщила нос, как по легенде морщил его
Рейнике Лис, обратившийся в человека, когда его поймали в курятнике. (По
преданию, - наша "сенная" происходит от куриного перышка, застрявшего в носу
предка, когда он в виде лиса воровал чужих курочек.)

Странная штука Наследственность, - но женушка так же морщит его, как
матушка, сестра, и - сам я, коль у нас засвербит...

Потом я ездил в Ригу -- просить благословенья у "Карлиса". (Так он по
сей день и остался для меня просто "Карлисом"...)

Батюшка обстоятельно расспросил меня обо всем, - "кто она?", "чьего
Дому?", какое за ней Приданое и лишь потом -- обнял, благословил и одобрил
мой Выбор. А дружкам сказал так:

- "Рыбак -- рыбака видит издалека. Сын мой -- наполовину барон,
наполовину -- ученый еврей. И невестка -- наполовину чистая баронесса, а на
половину -- еврейка из образованных. Льву не жить с псом, а козлу -- с
кошкой. Сыскал сын, наконец, себе -- равную партию, ну и Бог ему в помощь!"

Довольно странно признать, что я плохо помню -- как мы работали. Все
были -- как "на иголках" и в воздухе носилось какое-то возбуждение.

Через много лет многие подсчитают, что за семь месяцев моего
руководства в Университете было больше открытий, чем за тридцать лет до
того, и -- тридцать лет после этого!

Это было -- прекрасное время. Мы были -- единой семьей и работали,
забывая себя...

Я руководил группой "по порохам", мой заместитель -- швед Гадолин
лабораторией оптики и "кристаллографии", второй зам -- немец Тотлебен --
"опытной мастерской". Мы сделали: "хлорный порох", "унитарный патрон", "Blau
Optik", "длинный штуцер" -- в просторечьи "винтовку", первую подводную
"мину"...

А еще -- нынешние основы "Кристаллографии", первую в истории призму с
"нулевой плотностью" (из каменной соли), "ахроматическую линзу" (покрытую
солями кобальта), "тугоплавкую сталь" (с добавками молибдена-вольфрама) для
камеры сгорания нашей "винтовки", "сухой пистон-капсюль" - суть нынешнего
"патрона" и прочая, прочая, прочая...

Вспоминая все эти дни, я почему-то не "вижу" подробностей. Лишь только
-- Маргит... Как она смеется, улыбается чему-то, переписывая мой новый
отчет, хмурится, когда -- все плохо и я ору на "ребят", стуча кулаком по
столу и суля им "расход", ежели того-то и этого не будет к такому-то
сроку...

Так все и было. И именинные торты к чаю и празднование чуть ли не всем
Университетом чьего-то дня рождения. И плавный переход праздника в очередное
обсуждение общей проблемы.

(Мне все больше не нравится нынешняя наука -- она чересчур "разрослась"
на мой взгляд. Верней, не Наука, но -- подход к ней. Потерялось живое
человеческое общение, а без него -- это не Творчество, но -- грязное
Ремесло...)

А той зимой мы садились за общий стол и "оптики" Гадолина всегда давал
дельный совет "металлургам" Тотлебена, а те помогали нам -- "взрывникам".

А еще было -- отчаяние, - от того что -- "не успеваем". Хотелось биться
головой о стену, когда чувствуешь, что Истина где-то рядом, а... Ну, - не
выходит у нас!

И было еще -- Предательство...

Я всегда знал, что "Дерпт с червоточиной". Не все, но некоторые
изобретения попадали во Францию. (Именно потому в свое время выкраденная
мной "бертолетова соль" производилась в России, а не у нас.)

Многие пытались "вычислить" негодяев, но...

Как ни странно, - "нашла" предателя Маргит.

Однажды, - в пятницу вечером мы пили пиво с ней в университетской
столовой и наслаждались скушанной курочкой.

Кроме нас там сидело еще много пар, - сотрудникам дозволялось провести
на территорию Университета супругу, или -- невесту по пятницам и устроить им
"частный ужин" "за счет заведения". Конечно, - столовая - не ресторан в
Кельне с Гамбургом, но "для поднятия духа" и этого было достаточно.