путешествовать "за три моря". (Кстати, Афанасий Никитин отправился в Индию
не от хорошей жизни, но, спасая себя от монгольской сабли, да московского
бердыша, - его родимая Тверь затрещала под ударами москвичей, да их
татарских союзников.)
лихорадки. Поэтому большая часть флотских католиков настояла на военной
экспедиции в Средиземное море - против тамошних якобинцев. Так вышел "Второй
поход" Ушакова, увенчанный взятием Корфу и созданием "Республики Ионических
Островов".
жестокостями британского правления, увидав столь мощную эскадру вблизи своих
берегов и обнаружив известную доброту Ушакова, обратились к Павлу за
помощью. И тот стал "Гроссмейстером Мальтийского Ордена" со всеми
вытекающими последствиями.
армаде лорда Нельсона, закрыв Гибралтар. Французы, узнав о начале войны на
море меж нами и Англией, немедля заключили союз с турками и стали
накапливать в турецких портах (в паре плевков от Корфу) эскадру Брюэса.
Россия же оказалась "меж двух огней" в состоянии войны с обеими великими
державами.
починку кораблей, боеприпасов и провианта ушаковская эскадра была обречена.
Тогда русские католики, надеясь спасти братьев по вере, уговорили Павла
послать самого князя Суворова в Итальянский поход. (Получи мы надежные базы
для флота в Италии, дело приняло бы иной оборот.)
Семеновского полка, повелев нам "следовать на войну".
Император надеялся получить наши штуцеры, молва о коих гремела по всей
Европе. Единственное, чего он не учел (а он отличался даром не видеть сути),
что все высшие чины в Суворовской армии были за католиками. Сама же идея
послать родных чад на суд и расправу к католической нечисти, вызвала во всем
ливонском дворянстве хохот почти истерический.
производство в офицеры имперской армии, на другой день под овации и
рукоплескания всей Остзеи огласила Указ, по которому отлучка из Латвии без
ее письменного разрешения об(r)являлась Изменой Родине.
осталась в долгу, приняв у нас Присягу Латвии. Никогда мы не были так близки
к окончательному отделению от великого соседа! Лишь осознав это (и найдя в
сем деле корень личной вины), Павел пошел на попятную...
матушки, не видать мне столь важной степени в шестнадцать, как моих ушей. Но
то, что в 1807 году я стал членом Прусской Академии Наук, а в 1808 -
Парижской Академии, дозволяет мне верить, что хоть и не в шестнадцать (что -
нонсенс), но в реальном возрасте я все ж защитил бы обычную диссертацию.
на практикумах, обязательных в Дерпте, я баловался с парафинами, получая из
них нечто по древним рецептам "греческого огня". (Такую тему я сам выбрал
для "личной работы".)
старинным трактатам) и обработал сплав горячим раствором "парафиновых
кислот". Полученное мыло обладало невероятно горючими свойствами. Оно горело
прямо в воде, прекрасно липло к любой поверхности и прожигало насквозь даже
металл. Я дал ему имя -- "NAPalm", - или Натрий-Алюминиевые соли
Пальмитиновой кислоты. (Пальмитин - основной углеводород нефтяных
парафинов). Мое мыло сразу пошло в дело для начинки ядер нового типа, -
"брандскугелей" (ими в Рижском заливе были сожжены якобинские эскадры в 1812
году), а мне - присвоено звание доктора химических наук.
производства активного хлора и хлоратов, а также за работы с азидом ртути и
азидом свинца. Иными словами - хлорного пороха к "пушкам Раевского", да
капсюлей к "унитарному патрону". Но сие - вопрос Тайны.
Англия. Напалм же используется лишь в береговой артиллерии. (Чтоб не пожечь
свои же корабли, да - пехоту.) Поэтому по сей день технология его
производства остается нашей Государственной Тайной. Вот приплывут к нам сыны
Альбиона, тогда и - рассекретим.
первого же дня были окутаны завесой секретности, граничащей с паранойей.
Только в 1807 году после Ауэрштедта, французы на весь мир раззвонили ужасную
для них новость. За пятнадцать лет секретной работы и баснословных гонораров
матушка собрала в Дерпте весь цвет лютеранской математики (Дерптская школа
по сей день почитается лучшей в мире) и химии. Только тогда и вышло наружу,
что цвет латвийского офицерства "сгубил молодость" за пробирками и
логарифмами в Дерпте, в отличие от наших русских сверстников. Нынешнее
"немецкое засилье" в армии об(r)ясняется тем, что нашему брату не отшибли
последние мозги в павловской казарме, - вот и вся разница.
брызжущие тысячами свечей, оркестр, гремящий вальсы, да мазурки, и
разряженных веселых девиц, от которых так и разит духами, как от кокоток.
Два-три подсвечника не могут рассеять таинственный полумрак этой теплой и
уютной комнаты. Где-то далеко плачет одинокая скрипка и я танцую печальный
менуэт, или сарабанду с грустными дочками наших ученых. Мимо меня неслышными
тенями скользят другие пары, в темноте взблескивают погоны и эполеты и,
кроме плача скрипки - тишина... Только скрип наших сапог со снятыми шпорами
и еле слышное шуршанье платьев наших дам, да затаенный шепоток и еле
уловимые запахи цветов в темноте...
свету, среди этой ужасной вопящей, вонючей и грязной толпы, или в жаркой
постели, окруженный тысячами глаз изо всех щелей, слюнявых морд и всего
прочего, чем так отвратительна наша придворная жизнь. Я настолько привык к
ней, что мне порой кажется, что этот маленький, уютный и теплый зал в
сонном, печальном Дерпте - химера моего воспаленного воображения...
чьего-то платья, неуловимый аромат живых цветов и семь крохотных огоньков в
темноте над глыбой рояля... Иной раз мне кажется, что если бы я остался с
моими пробирками - жизнь моя обернулась лучше, праведнее. Чище...
войну с Бонапартом. И почти все - погибли. А выжившие стали нынешним русским
правительством и наш Дерпт - опустел.
ночам и признавались в любви близоруким девочкам, да читали им Гете, ни моей
лаборатории. Только тот - старый запах...
впитавшегося в камни моей второй "Альма Матер". И еще - тишина
провинциального, Богом забытого, университетского города. Только это и
осталось со времен моей молодости. У меня была - хорошая молодость.
официальном сообщении есть толика истины - Государь действительно помер от
удара, но не крови в голову, но - табакеркой по голове. И мы были приглашены
на его похороны и коронацию отцеубийцы - Александра I.
неординарная и борьба со "всемирным жидовским заговором" прославила его на
весь мир. Поэтому многие досужие писаки любят порассудить прежде всего о
масонском заговоре, или об экономических интересах иных заговорщиков.
Что самое ужасное и невероятное во всей этой истории - причины столь
мерзкого преступления были самыми что ни на есть уголовными. Я могу сказать
это со всей откровенностью, ибо именно мне было поручено в январе 1826 года
возглавить комиссию по расследованию сего преступления.
наш флот, согласно павловскому плану, разбил французов и занял Венецию,
которой уготовлено было стать главной базой русского флота. Но в августе
Нельсон разбил Брюэса при Абукире и обложил Корфу. Ушаков не решился оголить
остров в такой момент, меж ним и Суворовым вспыхнула ссора (Ушакова ушли на
Каспий) и эскадра в Венецию не пришла.
в Венеции, ибо его армия стала голодать и он решился выйти из окружения
через Альпы. В октябре Суворов, обессмертив славу русского оружия, вывел
остатки армии в Тироль. Французы же догнать его не смогли.
участников перехода осыпали орденами и медалями, а самого Суворова произвели
в князья и генералиссимусы. При этом умалчивалось, что во время перехода
Суворов был принужден бросить все свои пушки и обозы, а лошадей пришлось
с(r)есть. При этом из окружения вышли почти все генералы, - но только треть
старших офицеров, восьмой из младших командиров, и только - двадцатый из
нижних чинов. Всех остальных сгубили голод и холод.
провозглашает себя диктатором. Но на нем пятно египетской катастрофы и ему
нужна быстрая победа, дабы забылось давешняя конфузия. Жертву искать не
надо, - те же снега, что спасли Суворова прошлой зимой, преградили и ему
дорогу к спасению. Он вынужден встать на зимовку в горах и только просит
австрийское правительство срочно прислать ему лошадей и пушки. Но австрийцам
Гюго Виктор
Корнев Павел
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Майер Стефани
Сертаков Виталий