Жомов. - Учить его надо.
задержание, и его привлечем к участию. А то охренел народ на улицах!.. Стоять,
козлы!!!
Рабинович первым в драку полезет. Извините, но я завыл самым жутким образом,
когда меня волоком потащили к странной троице. Сами хотите пропасть, так хоть
поводок из рук выпустите!
посетовал, что одним кулаком бить неудобно будет. А Ланселот и Артур, увидев в
руках моих ментов дубинки, выхватили мечи. Даже Мерлин поднял свой корявый
посох.
разрубят дубинки Рабиновича и Жомова. Если, конечно, у них мечи настоящие.
Однако этого не произошло. Произошло кое-что похуже!
яркая вспышка. Все вокруг поменялось и стало, словно изображение на негативе. Я
пытался оборвать старый ошейник и вырваться, но было поздно. В следующую
секунду после вспышки у меня помутнело в глазах, а потом изображение и вовсе
пропало. Только этого не хватало! Контузию я не переживу! И я отключился,
словно светофор в час пик...
какую-то странную шершавую и твердую поверхность под щекой. Затем услышал
какой-то непонятный шум, происхождение которого объяснить не мог.
вызвало такую боль, что он решил повременить со своим желанием узреть этот
мерзкий мир. Достаточно и того, что свет солнца грел правую щеку.
ворочались так тяжело, что их скрип почти можно было услышать. - Интересно, где
это я? Точно не дома. У меня ворс на ковре не такой нежный".
нащупать хоть что-то. Например, ножку стола. Рука ни до чего не достала. Это
было настолько невероятным, что Сене показалось, будто он устроил себе лежбище
в фойе Кремлевского Дворца съездов. Рабинович пошарил вокруг себя второй рукой.
Результат получился тот же!
возможные последствия в виде жуткой головной боли, открыл глаза.
негативные ощущения. От того, что предстало перед его светлыми очами, Сеня
окаменел, будто жертва медузы Горгоны, и совершенно не желал выходить из
ступора. Он бы непременно ущипнул себя, если бы мог пошевелить хоть пальцем. А
окаменеть было от чего: Рабинович сидел посреди лесной поляны. Причем не
какой-нибудь, а летней! Не веря собственным глазам, Рабинович потряс головой и
наконец смог ощупать себя руками.
ботинки. Даже кошелек с выигранным у Жомова полтинником оказался на месте.
Значит, он - это действительно он. Но что тогда вокруг?
растительность тянулась настолько, насколько ее мог охватить глаз. На ветках
разноголосицей щебетали птицы. Пели так, словно ничего необычного не случилось.
Даже солнце припекало изо всех сил. Будто имело на это хоть какое-то право!
зарплату не успел получить.
Обрадовавшись знакомому предмету, словно ребенок новогодней елке, Рабинович
решил их поднять с отвратительно-изумрудной травы. Не вышло. В ботинках был
мусор. А если точнее, то Жомов Иван Данилович! Не веря тому, что и в приступе
белой горячки он будет находится в обществе этого типа, Рабинович ущипнул себя
за кончик носа.
никуда не делся. Как и Мурзик, который лежал у гиганта на животе. В довершение
ко всему поблизости обнаружился и толстяк Попов, подставивший под яркий
солнечный свет свою необъятную корму.
более что за вход не оплачено, - разъярился Рабинович и принялся толкать и
пинать обоих своих приятелей. - А ну, выметайтесь отсюда!
стряхнув с груди окаменевшего кобеля. Ничего не понимающим взглядом гигант
уставился на Рабиновича и прохрипел, облизнув пересохшие губы:
переночевали. Конец света наступил! - И застыл с открытым ртом. - Мать твою...
Рабинович, ты что это вокруг наделал?
подскочил с земли Попов. Он заорал, как недорезанная свинья (каковой и был на
самом деле, если хорошенько подумать). Затем Андрюша отчудил вообще
невероятное. Он начал прыгать так, будто стоял на раскаленной сковороде. Причем
смотрел все время только себе под ноги.
завизжал Попов. - Ну, выпил я вчера полбутылки водки, пока вы от стола
отходили. Ну, морду мне набейте. Только верните меня домой. У меня рыбки в
аквариуме не кормлены.
случай, - обреченно констатировал Рабинович, от растерянности даже не обратив
внимания на признание Попова. Зато Жомов его заметил.
была. И тут на тебе. Едва на донышке. Ящик теперь поставишь!
замечаете?
удивленно посмотрел на Рабиновича Жомов.
есть? Ты что думаешь, Мурзик?
ниже своего достоинства. Он демонстративно подошел к ближайшему дереву и сделал
на него свое собачье дело.
уселся рядом с Рабиновичем, словно перепуганный теленок возле дойной коровы.
Жомов посмотрел на обоих, явно ожидая объяснений, но понял всю тщетность своих
притязаний и снял камуфлированный бушлат.
встрепенувшись, спросил Жомов.
слова истерично захохотал Попов.
хорошей оплеухой. Попов икнул и замолчал. На некоторое время на поляне
наступила тишина. Если не считать отвратительного верещания всяких пернатых.
Рабинович.
Караганду попасть могли?
выражения лица, ответил Рабинович. - Я лично за билеты платил. С вас по сто
пятьдесят рублей.
местонахождения была для него решена. Теперь не нужно удивляться тому, что они
в форме валяются посреди леса: от Рабиновича и не того ожидать можно! Попов
уверенно полез в карман за деньгами и остановил руку на полдороге. Хотя
Рабинович буквально подталкивал ее взглядом.
говорю. Трава!
если "трава"?
значит? Откуда в Караганде зимой трава? Откуда, я вас спрашиваю? Ты врешь,
Сеня! Никаких ты денег не платил. Дождешься от тебя!
шуточками заниматься. Давай колись, куда ты нас загнал?!
посмотрел на своих спутников. - Вечно вам во всем евреи виноваты. Я не больше
вас понимаю, что случилось. Спросите лучше у Мурзика. Он тут уже освоился.
освоился на поляне. Он уже обежал ее по периметру, местами расставляя свои
персональные метки. Столбил территорию на всякий пожарный. Теперь пес выискивал
что-то в траве, словно бомж пустые бутылки.
Трусоватый Попов, наконец, увидев, что в данный момент ему даже выговор от
начальника экспертной группы не угрожает, взял себя в руки и обрел способность
здраво мыслить.
выпить с похмелья, то можно было считать, что он чувствует себя совершенно
комфортно, поскольку основным жизненным принципом этого парня была любимая
поговорка омоновцев: "Не бери в голову, бери в плечи. Шире будешь!" Хотя куда
уж шире?
Василенко Иван
Корнев Павел
Посняков Андрей
Верещагин Олег
Контровский Владимир
Якубенко Николай