непрерывный звон, заглушавший все остальные звуки. И лишь Мурзик чувствовал
себя вполне сносно. Именно он и услышал первым звон стали за дверью и залился
звонким лаем. Плевать он теперь хотел на комаров!!!
привычке приказать псу заткнуться, да не решился открыть рот. Не понимая, что
происходит снаружи, Сеня рванулся по телам разбойников к просмоленной дубовой
двери. Не успел Рабинович до нее добраться, как дверь распахнулась, впуская
внутрь темницы отблески пламени: подсвечиваемый сзади Горынычем, в
освободившемся проходе стоял сэр Грифлет!
Бедные разбойники, поверившие вдруг в спасение, теперь решили, что пришла их
неминуемая смерть в облике этого исчадия ада. Забыв о комарах, они с дикими
воплями рванулись в глубь темницы.
в кучу людей, и всеми тремя головами слизнул с пола около тонны мокриц. - Вы
идите, друзья, с этим вежливым господином, а я слегка перекушу и потом догоню
вас снаружи.
Рабинович и бросился к выходу. - Вы оказались преданным другом, сэр Грифлет!
Родина вас не забудет...
сметая все на своем пути. Они едва не затоптали Кауту, караулившего с мечом в
руках подступы к северной башне, пока Грифлет расправлялся с охраной у дверей
темницы. Хорошо, что Сеня первым из камеры вышел и успел сакса предупредить.
Горыныч, слопавший вмиг всю камерную живность, поймал его зубами третьей головы
за ментовские штаны, что выглядывали из-под рыцарских доспехов.
- Я тут кое-какие счисления произвел и понял, что если в этом времени хоть один
из вас умрет, то назад вернуться никто не сможет. Ваша вселенная тогда
непременно коллапсирует... Там впереди лучники уже в себя от моего налета
приходят, и нечего дурную голову под столы совать. Тем более что она у тебя
одна!
попыток немедленно рассчитаться за подлый арест Горынычу пришлось еще одну
голову подключить. За свои благие намерения Ахтармерз, между прочим, в один из
шести глаз получил, но Ивана-дурака не выпустил!
нескольких особо шустрых мокриц, успевших забраться на шерсть во время сидения
в камере, страсти перед северной башней улеглись.
помощи отборного мата и кулаков уговорят третьего успокоиться. Рыцарь успел
почистить свой меч и дать в ухо Аллану Бейлу, попытавшемуся под шумок стащить
его кошелек, прежде чем озверевшего после общения с негостеприимными насекомыми
Жомова удалось убедить вести себя благоразумно.
дела, - склонив голову, проговорил Грифлет, как только стало возможным вставить
хоть слово. Видя такой поворот событий, я от удивления вытаращил глаза, а уж
про остальных олухов и говорить не приходится! - Я никогда бы себе этого не
позволил, но сэр Галахад, поддавшись уговорам подлого Мордреда и бесчестного
Бедивера, никак не хотел дать вам возможность отстаивать свою правоту в
рыцарском поединке. Я, ваш вассал, без вашего повеления позволил себе вмешаться
в дело вашей чести! Но, поверьте, по-другому поступить я не мог. Теперь казните
меня!
меня случайно дубинкой по голове. От слов Грифлета я настолько растерялся, что
забыл про мокриц. И одна особо проворная тварь успела забраться под хвост.
Пришлось прилюдно, извините, выкусывать ее оттуда.
застегнуть раззявленную варежку Сеня. - Вам не в чем упрекнуть себя. Однако
если вы и дальше будете стоять столбом и заниматься самобичеванием, я вам точно
по рогам настучу... Есть отсюда какой-нибудь запасной выход?
Жомов еще раз заехал в глаз Горынычу, а Ахтармерз с перепугу настолько
уменьшился, что попросту повис на штанах Ивана. Только Каута и Аллан никак на
Сенин крик не отреагировали. Привыкли, наверное, что на них постоянно орут.
повеселел. Он кивнул головой и, махнув рукой, пригласил всю честную компанию
следовать к западной крепостной стене.
шайки похватали оружие, брошенное стражниками при появлении Горыныча, и
пытались прорваться через крепостные ворота. Но Камелот на то и Камелот, чтобы
ни войти в него самовольно нельзя было, ни выбраться на свободу тоже. Не знаю,
что уж сделали с разбойниками пришедшие в себя объединенные
мордредо-галахадо-бедиверовские части, но видеть большинство из них мне больше
не довелось.
ходу. Первым шел Грифлет, за ним - Рабинович, Попов, Аллан, Каута и Жомов, со
штанов которого так и не хотел отцепляться Горыныч.
одну уставшую голову, державшуюся за ментовский зад, другой. Освободившаяся
пасть тут же выпускала маленький язычок пламени, вроде как у зажигалки.
оторвал Горыныча от штанов. Тот от облегчения выпустил пламя сразу из всех
своих огнеметных орудий. Жомов чихнул.
Карманы у меня сзади не спалил?
между прочим, изжога от повышенной кислотности желудка. Посмотрел бы я, что с
тобой бы было, если бы ты столько мокриц сразу съел, а затем резко
деформировался.
из детдома не узнает! - фыркнул Жомов. - А если у тебя изжога, соды выпей. И не
фига мне тут огнем пыхать...
всех подозвал к себе. От любопытства Горыныч вновь стал увеличиваться, и Жомову
пришлось остановиться. Я обогнал всю толпу и, прежде чем Рабинович успел
схватить меня за ошейник, выглянул за угол. Что, у меня ни нюха, ни слуха нет,
что ли?!
(причем Жомов выставил перед собой Горыныча. Вместо огнемета) и бросились за
мной. Естественно, что за углом они увидели только низкую дубовую дверь и
никакой охраны. Могли бы меня сразу спросить, а не совещание посередь дороги
устраивать!
даже драными котами не пахла. Зато из-под двери тянуло сыростью с запахом тины
и рыбы. Видимо, потайной ход пролегал подо рвом, и потолок у него тек изрядно.
Хотя какая разница? И так уже все лапы промочил.
стороны двери. Не знаю, что уж подумал об этих манипуляциях Попов, но он
почему-то начал похлопывать рыцаря по плечу с видом крайнего сочувствия.
оказалась небольшая ниша, в которой на проржавленном металлическом клине висел
здоровый бронзовый ключ. Рыцарь отворил им дверь и, сняв со стены смердящий
горелым свиным жиром факел, первым шагнул под своды тоннеля.
дверь, ведущая на свободу. Тем же самым ключом рыцарь открыл и ее, выведя
беглецов на опушку леса на южной окраине Каммлана.
плечу, что тот растянулся на свеженькой зеленой травке.
ним обращаться помягче? - печальным голосом поинтересовался Грифлет. -
Все-таки, насколько мой непросвещенный ум позволяет оценить ситуацию, от него
сейчас зависит наше спасение.
Во-первых, все равно никто ничего умного не скажет. Разве что Горыныч. И то,
если о своей изжоге забудет. А во-вторых, у меня, в конце концов, тоже
естественные потребности имеются!
котором я никакого участия принимать не хотел! Дело в том, что моему Сене
приспичило забрать с постоялого двора оставленное там имущество. А Грифлет его
поддержал, сказав, что никто не имеет права, пользуясь арестом человека,
экспроприировать его сбережения. При этом почему-то покосился на Аллана.
видите ли, сегодня уже достаточно натерпелся, чтобы подвергать новым истязаниям
свое измученное тело. Андрюша заявил что остается здесь.
собой никто не хотел (сбежит еще под шумок!). Сеня не доверял нашему вновь
приобретенному проводнику и на время собственной отлучки не хотел оставлять его
без охраны. Вот он любезно и разрешил Попову остаться, дав ему в помощники
Кауту. Для пущей надежности Аллана связали и положили под раскидистый дуб.
Однако Горыныч, пресытившийся и благодушный (если не считать изжоги), никак не
хотел раздуваться. Как был размером с беременную таксу, таким и оставался. Как
бы Рабинович с Грифлетом его ни просили!
Эриксон Стивен
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк