Чтение 12–й страницы книги ~Рабин, он и в Африке Гут~

к моему хозяину.

- Это в каком уголовном кодексе ты законы о совместном
столований прочитал? - удивленно поинтересовался он. - Или это
цитата из энциклопедии юного бойскаута?

- Заткнулся бы лучше, - в тон ему ответил Рабинович. -
Вместо того чтобы прикалываться, благодарить меня должен. Я вам
сейчас не только оплаченную турпоездку с полным пансионом
организовал, но еще и получение бонуса за выдающиеся достижения
оговорил. Впрочем, если тебе хочется поприкалываться, свинья
неблагодарная, можешь идти к морю пешком и веселиться всю дорогу
в одну харю!

- Совсем Рабинович от жары сбрендил, - Анд-рюша, глядя на
Жомова, покрутил пальцем у виска. - Мания величия началась.
Теперь этот новоявленный последователь Сета еще и шутки понимать
разучился. А что же дальше будет? Если, например, его к сонму
богов причислить?

В ответ Жомов лишь пожал плечами. Дескать, по фигу мне ваши
проблемы, дайте только напиться всласть после суточного
воздержания! Бывает у Вани такое. Он иногда абсолютно на внешние
раздражители реагировать перестает. И так наполовину деревянный,
а в таких случаях и вовсе пеньком с глазами и глоткой становится.
Может быть, он и от них бы отказывался, когда в ступор впадает,
но без глаз рюмку не найти, а уж опорожнить ее он и без рук,
одной глоткой может. Вот однажды опера из нашего отдела и решили
эти Ванины качества использовать. В смысле, не пожирание глазами
рюмок и всасывание их содержимого внутрь, а полное отсутствие
интереса к внешним раздражителям.

Есть у нас в отделе уборщица, тетя Клава. Боевая баба, что и
говорить. Да и комплекции подходящей - 130-160-180, при
гренадерском росте. Уж не знаю, могла ли она коня на скаку
останавливать, но уж в горящую избу точно входила. Сам видел! У
нас однажды вечером во время какого-то очередного еженедельного
праздника какой-то излишне бесшабашный сотрудник кинул окурок
сигареты в урну, а попал в коробку с архивными делами, что рядом
стояла. Так это еще бы ничего, но он, идиот, увидев свою
оплошность, решил пожар водой из пластиковой бутылки затушить, да
не ту схватил. Вода рядом стояла, а в той бутылке, которую он
взял, конфискованный спирт был, который до этого и употребляли
менты.

Нужно ли говорить, как тут же полыхнуло? Шкаф пламенем
объялся так, будто из папиросной бумаги был. Понятно, потушить
без спецсредств такой пожар было невозможно, и наши менты
бросились собирать по этажам огнетушители. Естественно, ни один
из них не работал. Ну, а когда поняли, что без пожарных не
обойтись, выяснилось, что одного участника попойки потеряли.
Стали искать и довольно быстро обнаружили, что за дверью, объятой
пламенем, его ботинки из-под стола торчат. Вот тут тетя Клава
себя и проявила! Пока менты решали, кому именно и как броситься
погибать, но товарища выручать, она отшвырнула всех спорщиков от
двери, бросилась в кабинет и вытащила здоровенного опера из огня,
словно маленького ребенка. Он ей еще потом дезодорант мужской
подарил, "Терминатор" называется.

Да речь не об этом. Про пожар я рассказал, чтобы вы поняли,
насколько грозной женщиной была тетя Клава. Все менты ее боялись,
не исключая и начальника отдела. Стоило тете Клаве только с
тряпкой в руках появиться в дверях кабинета, как опера тут же
разбегались в разные стороны, не дожидаясь се грозного рыка: "Это
какая сволочь тут натоптала? Щас рылом в грязь натыкаю, ни один
уголовник потом не узнает!" Это утверждение даже однажды
проверить хотели, когда одного из оперативников нужно было в
банду внедрить. Но тот, услышав, кому его для гримировки отдавать
собрались, забился в истерике и заорал благим матом:

- Да уж лучше я к фраерам на перья пойду, чем к тете Клаве в
руки живым дамся после того, как она в грязный кабинет войдет!

Пришлось парню другие средства изменения внешности искать, а
уборщице нашей так и не удалось доказать правоту своих
утверждений. Однако ее тирания росла и ширилась. Дошло до того,
что, даже если в урочный час уборки в кабинете шел перекрестный
допрос подозреваемых, ее и это не могло остановить. Тетя Клава
всех выгоняла из подотчетного помещения. А те, кто пытался
оказать сопротивление трудолюбивой уборщице, получали шваброй
промеж глаз и на недельку отправлялись в ближайшую больницу.

В общем, перечить ей не решался никто, но горделивые
милиционеры терпеть произвол буйной уборщицы больше не могли. Вот
однажды вечером, после некоторого количества возлияний на душу
населения и перед уборкой, они и решили немного над тетей Клавой
пошутить - труп ей подкинуть. Патологоанатом отказался открывать
холодильник в морге, поэтому находчивые менты решили тут же
приспособить под труп Ваню Жомова. Благо он в тот день, по
совершенно непонятным причинам, выбил в тире сорок девять из
пятидесяти и был мрачнее тучи. Впал в тот самый ступор, о котором
я вам говорил, и ни на что вокруг не реагировал. Иначе ни за что
шутить над тетей Клавой не согласился бы.

В общем, Ваня затее противиться не стал, и мой Рабинович тут
же притащил неизвестно откуда резиновую нашлепку, имитирующую
страшную рану. Эту штучку прилепили Жомову на голову и положили
безразличного ко всему омоновца между шкафом и стеной, где у
четырех оперов, занимавших кабинет, были вешалки для верхней
одежды и столик с электрическим чайником. Устроив его в
приличествующей случаю позе, менты дождались, пока в коридоре не
загремят грузные шаги тети Клавы, и бросились из кабинета
врассыпную.

Уборщица, проводив их подозрительным взглядом, прошествовала
в кабинет и громко хлопнула дверью, давая всем понять, что
беспокоить ее за работой опасно. Однако менты, попрятавшиеся по
разным углам, перебороли страх и подобрались прямо к дверям,
чтобы самим услышать, что произойдет дальше. Я тоже здорового
любопытства не лишен, поэтому слушал вместе со всеми. Поначалу
ничего, кроме обычного бормотания тети Клавы и монотонного
шарканья тряпки по линолеуму, слышно не было. Затем раздался
какой-то сдавленный хрип, грохот и звериный рык уборщицы. Опера
тут же распахнули дверь, абсолютно уверенные в том, что застанут
тетю Клаву лежащей на полу в состоянии глубокого обморока. Однако
не тут-то было. Перед нашими глазами открылась жуткая, страшная
картина: разъяренная уборщица за ноги волокла к выходу Жомова,
все еще отчаянно сжимавшего в руках ножки стола.

- Это что такое? - грозно поинтересовалась она, кивнув
головой в сторону омоновца.

- Э-э, вещественное доказательство! - нашелся Рабинович.

- Вот и храните его в сейфе, - рявкнула тетя Клава так, что
песчаный лев поперхнулся бы от зависти. - Еще раз на полу
посторонние предметы увижу, будете у меня на потолке сидеть.
Ясно?! - и вышвырнула Ваню из кабинета так, словно это был не
самый грозный борец с преступностью, а старый, антисанитарный
плюшевый мишка, несколько лет успешно скрывавшийся от химчистки.

Вот такая у нас тетя Клава... Впрочем, я немного отвлекся.
Вы уж извините, просто вид Жомова в ступоре постоянно напоминает
мне этот случай. Правда, сейчас у Вани состояние было не столь
критическое, как после промаха в тире, но все равно сутки в
духовке без капли влаги во рту даром для него не прошли. Все-таки
он у нас большой и до сих пор растущий, несмотря на все законы
физиологии. Поэтому без постоянной подпитки организма ему хуже
всех в нашей компании приходится.

Ваня наконец-то оторвался от бурдюка с вином и обвел
присутствующих подобревшими глазами. К тому времени в шатре уже
накрыли на стол, если так можно сказать о еде, поставленной прямо
на скатерть, постеленную поверх ковров. Жомов, наконец, решил,
что пришла пора закусить, и, увидев меня, попытался заманить
внутрь окороком какой-то птицы. Не вышло! Я не настолько идиот,
чтобы за жалкий кусочек мяса блохам на клыки бросаться. И Сене
меня на ужин внутрь заманить не удалось. Пришлось Нахору выносить
мне еду на улицу на серебряном подносе. Что меня вполне устроило
- хоть раз из нормальной посуды поем, а то все время мою еду на
пол, гады, бросают!

Мои менты, изголодавшиеся за день воздержания, набросились
на ужин, словно стая голодных питбулей. От Жомова с Поповым
такого я еще ожидать вполне мог, но вот предположить, что Сеня от
них не отстанет, оказалось выше моих сил. Впрочем, каюсь! Я ел
тоже не как слепой кутенок и с копченой грудинкой расправился в
один присест. Затем вылакал большую миску воды и улегся у входа,
отдыхая от трудов праведных.

Блохи, ужин которым никто не подал, попытались было дикими
скачками преодолеть разделительную песчаную полосу, но, услышав
мое грозное ворчание, тут же ретировались и, истекая голодной
слюной, строили коварные планы мести за поруганную мечту о
сладкой жизни. Ну и пусть себе мечтают! Хоть я и следил за этой
пиратской армией вполглаза, но еще не родилась та блоха, которая
мимо меня незамеченной проскользнуть сможет. Потренируйтесь
сначала на верблюдах, насекаторы проклятые, они тупые!

А тем временем насыщение моих ментов подходило к концу.