Альфред БЕСТЕР

ТИГР! ТИГР!

ПРОЛОГ

То был Золотой Век, время накала страстей и приключений, бурной жизни и
трудной смерти... но никто этого не замечал. То была пора разбоя и
воровства, культуры и порока, столетие крайностей и извращений... но никто
его не любил.

Все пригодные миры Солнечной системы уже были заселены. Три планеты,
восемь спутников, одиннадцать миллиардов людей - сплелись в единый клубок
самого захватывающего века в истории. И все же умы томились по иным
временам, как всегда, как везде. Солнечная система бурлила жизнью...
сражаясь, издыхая, пожирая все на своем пути, схватывая новые науки прежде,
чем познавались старые, вырываясь к звездам, в глубокий космос, и все же...

- Где новые границы? - причитали романтики. А новая граница человеческого
ума открылась на заре XXIV века в трагическом происшествии в лаборатории на
Каллисто. Один исследователь по имени Джанте случайно устроил пожар и
возопил о помощи, естественно, подумав в первую очередь об огнетушителе. И
вдруг оказался рядом с ним, хотя баллончик находился в семидесяти футах от
лаборатории.

Телепортация... перемещение в пространстве усилием воли... давняя
теоретическая концепция. Сотни ничем не подкрепленных утверждений о том, что
подобное случалось раньше. И вот впервые это произошло на глазах у
профессиональных наблюдателей.

Ученые набросились на Эффект Джанте яростно и безжалостно. Церемониться с
таким потрясающим событием?! Да и сам Джанте горел желанием обессмертить
свое имя. Он написал завещание и распрощался с друзьями. Джанте знал, что
идет на смерть, так как его коллеги хотели убить его. Двенадцать психологов,
парапсихологов и нейрометристов собрались в качестве наблюдателей.
Экспериментаторы поместили Джанте в прочнейший стеклянный сосуд. Открыли
клапан, пуская воду в сосуд, затем сорвали запорный кран. Теперь было
невозможно разбить стенки и выбраться наружу, как, впрочем, и остановить
поток воды.

Теория предполагала: если угроза смерти заставила Джанте телепортировать
в первый раз, ему надо устроить неминуемую гибель во второй. Сосуд быстро
наполнялся. Ученые записывали свои наблюдения. Джанте начал захлебываться.

Затем он оказался снаружи, судорожно втягивая воздух и спазматически
кашляя.

Его расспрашивали и исследовали, просвечивали рентгеновскими лучами,
производили сложнейшие анализы. В обстановке секретности стали набирать
добровольцев-самоубийц, находившихся на примитивной стадии. Другой шпоры,
кроме смерти, не знали.

Добровольцев тщательно обучали. Сам Джанте читал им лекции о том, что и
как он сделал. Потом их убивали: сжигали, топили, вешали. Изобретали новые
формы медленной смерти.

Восемьдесят процентов испытуемых погибло. Многое можно было бы рассказать
об их муках и агонии, но это не для нашей истории. Достаточно сказать, что
восемьдесят процентов испытуемых погибло, а двадцать все-таки джантировало
(имя сразу превратилось в глагол). Знаний об этом явлении становилось все
больше и больше. В первом десятилетии XXIV века были установлены принципы
джантации и открыта первая школа - лично Чарлзом Фортом Джанте, в то время
пятидесятисемилетним, бессмертным и стыдящимся признаться, что он больше
никогда не осмелится джантировать. Но те примитивные дни ушли. Исчезла
необходимость угрожать человеку смертью. Люди постигли, как распознавать,
подчинять и использовать еще один резерв их неисчерпаемого мозга.

Джантировать способен всякий, если он в состоянии видеть, помнить,
концентрировать свою волю. Надо только отчетливо представить себе место,
куда собираешься себя телепортировать, и сконцентрировать латентную энергию
мозга в единый импульс. Кроме всего, нужно иметь веру - веру, которую Чарлз
Форт Джанте безвозвратно утратил. Малейшее сомнение блокирует способность
телепортации.

Свойственные человеку недостатки неизбежно ограничивали джантацию.
Некоторые могли блестяще представлять себе место назначения, но не обладали
энергией, чтобы попасть туда. Другие в избытке имели энергию, но не видели,
если можно так выразиться, куда джантировать. И последнее ограничение
накладывало расстояние, ибо никто никогда не джантировал более чем на тысячу
миль.

Вскоре стала обычной следующая анкета:

ИМЯ МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА ДЖАНТ-КЛАСС М

(1000 миль) Д (500 миль) С (100 миль) Л (50 миль) Х (10 миль) В (5 миль)

Несмотря на все усилия, ни один человек не джантировал в космос, хотя
множество специалистов и идиотов пыталось это сделать. Гельмут Грант месяц
запоминал координаты джант-площадки на Луне, представляя себе каждую милю
двухсотсорокатысячемильной траектории от Тайме Сквер до Кеплер-Сити. Грант
джантировал и бесследно исчез. Бесследно исчезли Эприко Дандридж,
религиозный фанатик из Лос-Анджелеса, ищущий Рай, Яков Мария Френдлих,
парапсихолог, вздумавший джантировать в метаизмерение, и сотни других -
лунатиков, самоубийц любителей рекламы и сумасшедших. Однако через два
поколения вся солнечная система свободно джантировала. На трех планетах и
восьми спутниках ломались социальные, правовые и экономические структуры.
Произошла революция на транспорте, в домостроительстве. Для предотвращения
незаконного джантирования использовались лабиринты и маскирующие устройства.
Один за другим пошли банкротства, падения, крахи и, наконец, людьми овладела
паника, - разваливалась доджантная промышленность.

Свирепствовали эпидемии. Бродяги разносили заразу по беззащитным районам.
Малярия, элефантиаз и лихорадка пришли на север. В Англии после
трехсотлетнего отсутствия появилось бешенство. Из какой-то забытой дыры на
Борнео выползла и распространилась проказа.

Волна преступности захлестнула планеты и спутники, когда "дно"
всколыхнули новые возможности, открытые джантацией. Началось возвращение к
худшему викторианскому ханжеству. Общество боролось с сексуальными и
моральными угрозами джантации с помощью законов и табу. Безжалостная война
разразилась между Внутренними Планетами - Венерой, Землей и Марсом - и
Внешними Спутниками... война, порожденная экономическим и политическим
бременем телепортации.

То был век чудовищ, выродков и гротеска. Весь мир разлетелся, как
карточный домик, и дрожал на грани взрыва, который изменит человека и
сделает его хозяином вселенной.

На фоне этого бурлящего столетия и началась история мести Гулливера
Фойла.

ЧАСТЬ I

Глава 1

Сто семьдесят дней он умирал и все еще не был мертв. Он дрался за жизнь с
яростью загнанного в ловушку зверя. В минуты просветления его примитивный
мозг вырывался из бреда и принимал боль гниющего тела. Тогда он поднимал
немое лицо к Вечности и бормотал:

- Что там, эй? Помоги, Целитель. Помоги, и все.

Богохульство давалось ему легко. Ругань была его языком всю жизнь. Он
родился в сточной канаве двадцать четвертого века. Воспитывался "дном" и
говорил только на жаргоне. Цеплялся за жизнь и молился, сквернословя. Иногда
его заблудший мозг прыгал на тридцать лет назад и вспоминал свою детскую
песенку:

Гулли Фойл меня зовут, Если это имеет значение.

В глубоком космосе я живу, И смерть - мое назначение.

Гулливер Фойл, помощник механика 3-го класса, тридцатилетний, тупой и
грубый, сто семьдесят дней дрейфовал в космосе. Гулливер Фойл - смазчик,
уборщик, грузчик, слишком легкомысленный, чтобы почувствовать горе, слишком
сонный, чтобы изведать радость, слишком пустой для дружбы, слишком ленивый
для любви. Летаргические контуры его характера видны из архива Торгового
Флота:

"Фойл Гулливер Образование ....... никакого Навыки ............ никаких
Достоинства ....... никаких Рекомендации ...... никаких Краткая
характеристика: физически сильный. Интеллектуальный потенциал подавлен
отсутствием целей. Типичный Средний Человек. Не рекомендуется для
дальнейшего продвижения".

Фойл застыл в мертвой точке. Тридцать лет он плыл по жизни, как некое
бронированное чудовище, неповоротливое и безразличное,.. Гулли Фойл,
типичный Средний Человек. Но теперь он дрейфовал в космосе, и ключ к его
пробуждению торчал уже в замке. Вот-вот он должен был повернуться и открыть
дверь в катастрофу.

***

Разбитый космический корабль "Номад" замер на полпути между Марсом и
Юпитером. Собственно, от него остался лишь искореженный скелет, замерзший и
молчаливый. Поломанное и погнутое оборудование, обломки машин и аппаратуры
зависли внутри непроходимыми джунглями, постепенно сближаясь друг с другом
под действием силы взаимного притяжения.

Гулливер Фойл, единственный, кто остался в живых, занимал
инструментальный шкаф на главной палубе - четыре фута в ширину, четыре фута
в глубину и девять футов в высоту. Никаких других герметических помещений
тут не сохранилось. Шкаф имел размеры большого гроба. Шестью столетиями
раньше самой изощренной восточной пыткой считалось поместить человека в
такую клетку на несколько недель. И все же Фойл существовал в этой