всегда искал общества; охотней всего он подсаживался к какой-нибудь
женщине и, отломив кусок хлеба, перебрасывался с ней двумя-тремя словами;
улыбка и несколько дружеских фраз в тот момент, когда человек склоняется
над тарелкой, - только это делало чисто биологический процесс поглощения
пищи сносным и даже приятным; такие люди, как Неттлингер, - а Шрелла
встречал их во множестве, - казались ему изгоями, их трапезы были
трапезами палачей; правда, они знали и соблюдали за столом все правила
хорошего тона, но еда тем не менее не являлась для них приятным
времяпрепровождением, они вкушали пищу с убийственной серьезностью,
которая губила и гороховый суп и пулярку; кроме того, они не могли не
думать о цене каждого куска, который проглатывали. Шрелла снова отвел
взгляд от Неттлингера, посмотрел в сторону вокзала и прочел большой
плакат, который висел над входом:
репатриированного?
намазывал маслом, Неттлингер поднял глаза; казалось, он возвращается к
действительности из пучины скорби.
германским подданным.
потом взял кусок семги и разделил его на несколько частей. - Если бы
удалось доказать, что ты бежал не по уголовным мотивам, а по политическим,
ты смог бы получить кругленькую сумму в качестве компенсации. Хочешь, я
выясню всю юридическую сторону дела?
столом и спросил:
тарелки поджаренный хлеб, а потом руками же схватил с серебряного блюда
кусок семги и положил его на хлеб.
ресторане все дозволено; мой отец был кельнером, и он служил, между
прочим, здесь тоже; в этой святая святых гастрономии кельнеры и бровью не
повели бы, если бы ты стал есть гороховый суп руками, хотя это
неестественно и непрактично, но как раз все неестественное и непрактичное
меньше всего привлекает внимание в подобных ресторанах; высокие цены тут
из-за кельнеров; ни при каких обстоятельствах здешние кельнеры и бровью не
поведут. Впрочем, брать хлеб руками и класть на него руками рыбу не может
считаться неестественным или непрактичным.
два сложенных вместе ломтика хлеба и засунул туда рыбу. Неттлингер сердито
посмотрел на него.
надо признаться, не по тем мотивам, по каким хотел убить раньше, но цель
остается та же; слушай, что хочет возвестить тебе сын кельнера: истинно
благородный человек никогда не подчиняется тирании кельнеров, хотя среди
кельнеров есть, разумеется, люди с благородным образом мыслей.
накрывали стол для основного блюда; на маленьких столиках они воздвигали
сложные приспособления для хранения тепла, а на большом столе разложили
приборы и расставили тарелки, предварительно убрав всю посуду; Неттлингеру
подали вино, Шрелле - пиво. Неттлингер пригубил свою рюмку.
кивнул Неттлингеру и поднял свой стакан с пивом, наблюдая за тем, как
кельнер поливал кусок филе на тарелке Неттлингера густым темно-коричневым
соусом.
лет, но... в моих устах это слово, очевидно, покажется тебе смешным...
Вакера из числа неисправимых.
действительно возможно, неужели есть неисправимые немцы?
девятьсот тридцать пятом году.
честь... так, что ли?
которую был насажен только что отрезанный кусочек мяса.
убеждению.
насаженным на нее кусочком мяса, сунул его в рот, вытер губы салфеткой и,
качая головой, протянул руку к фужеру с вином.
кладбище кораблей. Неужели ты не помнишь Алоиза, он учился у нас в классе.
сельдерей, - теперь вспомнил. Алоиза мы разыскивали тогда много недель
подряд, но так и не нашли, а старика Тришлера Вакера сам допрашивал, но не
вытянул из него ни слова, ни единого слова, и из его жены тоже.
с ними. О боже, - тихо прибавил он, - что случилось? Что ты задумал?
беззвучно ступая, подошел к нему, Шрелла показал на серебряное блюдо, где
еще лежали три куска жареной курицы в растопленном масле, которое слегка
шипело.
но так, чтобы жир не просочился наружу.
жаровни; он наклонил голову, собравшись уходить, но потом выпрямился и
спросил: - Картофель вам тоже завернуть, сударь, и немножко салата?
мягким, а салат потом тоже невозможно будет есть.
лице седовласого кельнера.
Шреллу.
неужели надо мстить таким образом?
отсюда, я больше не могу выдержать, но я бы всю жизнь упрекал себя за то,
что оставил здесь курицу; можешь приписать этот акт моим финансовым
обстоятельствам; я бы не взял курицу, если бы знал, что кельнерам и боям
разрешают доедать остатки, но мне известно, что здесь это не полагается.
он взял шляпу, снова присел и сказал:
если он подойдет к телефону, передай, что его хочет видеть некий господин
Шрелла.
иначе я бы сам ему звонил. Ты запомнил мое имя?
зовут?
блюда кусочек филе.
поступок как акт мести. Я ни секунды не думал о мести, но пойми, что мне
хочется уйти отсюда; видишь ли, я не собираюсь долго пробыть в этом
гостеприимном городе, а мне еще надо уладить кое-какие дела. Однако
позволь снова напомнить тебе о списке, в котором я значусь.
как угодно.
кельнеру на чай.
целлофан и лежит в нашей фирменной коробке для пикников.
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Корнев Павел
Гуревич Георгий
Володихин Дмитрий
Конюшевский Владислав