спросила она его.
которое выдавали в нем высокий лоб, блестящие выпуклые глаза и отрешенное
выражение лица.
акараже, поджаристыми шариками ватапы [автор, по-видимому, имеет в виду
блюдо из маниоковой муки с кусочками рыбы], креветками и перцем, он
набросился на еду, как волк. Тристан давно научился подавлять чувство
голода, но вид пищи сводил его с ума, и он ничего не оставил на блюде,
буквально вылизав его. Девушка подвинула к нему свою тарелку. Он проглотил
и эту порцию.
сильно источала ненависть, и Тристан ощутил в ее поведении легкие
заговорщицкие оттенки - так неуловимо отдает запахом масла денде пища,
приготовленная на севере. Может, в странном доме девушки и ее дяди уже
было что-то такое, чего служанка не одобряла. Как и многие люди из низов,
она была готова к различным проделкам и переменам, ибо для них мир не
представляет собой драгоценную реликвию, которую следует хранить вечно под
стеклом.
наготу, и Тристану снова ударил в глаза слепящий свет, как и тогда, на
пляже, когда он вышел из моря.
делает людей странными. Богатые делают что хотят и не знают цену вещам.
недовольство и раздражение. - Мой дядя богат, отец тоже - он живет в
Бразилиа, - но лично у меня нет ничего. Они держат меня, как избалованную
рабыню, чтобы после монастырской школы выдать за какого-нибудь паренька,
который со временем вырастет в такого же, как они, - лощеного, вежливого и
равнодушного господина.
запутался в пуповине по пути на свет Божий и в предсмертных судорогах
разорвал ее матку. По крайней мере, мне так сказали. Мне было четыре года,
когда это случилось.
так Эудошия называла подругу, сам он еще не произносил ее имя вслух. - У
тебя нет матери, а у меня нет отца.
она не уверена, от кого я родился. Мне девятнадцать, значит, это произошло
почти двадцать лет назад. Она много пьет и ни о чем не печалится.
грудью, выбирала вшей из кудрявой шевелюры, искала глистов в какашках.
его внимание.
на ночные огни Рио, открывающиеся со склонов гор.
меня.
ответ.
время. Время моей жизни.
обозначая поцелуй, как это делают в журналах и на экране телевизора, чем
целуя его по-настоящему. До этого момента жизнь ее состояла в изучении
историй чужих людей, теперь она создавала свою собственную. Она повела его
за собой к металлической винтовой лестнице, окрашенной в матово-розовый
цвет, и начала подниматься на второй этаж. Изабель шла впереди по вьющейся
лестнице, и тело ее распадалось на множество полосок плоти, разделенных
треугольниками ступенек. Ведя пальцем по перилам, словно по воде, Изабель
прошла по балкону как раз на уровне витой люстры и свернула в свою
комнату, все еще наполненную девчоночьими плюшевыми зверюшками и увешанную
плакатами с изображениями патлатых певцов из Англии. Тристан почувствовал,
как ему стало легче дышать, словно здесь, в детской, ветер богатства бил в
лицо не так свирепо. Изабель изогнулась в привычном небрежном танце,
выполненном с полувопросительной, полувызывающей усмешкой на храброй
обезьяньей мордашке, свела лопатки - и купальник исчез. Однако она не
стала выглядеть более обнаженной, чем прежде. Ему никогда еще не
доводилось видеть такую прозрачную и некудрявую поросль на женском лобке.
Ее бледно-коричневые соски набухли от соприкосновения с воздухом и от его
взгляда.
струйки душа - от букета тонких иголочек до хлестких жгутов воды,
барабанящих с частотой учащенного пульса. Он стоял рядом с ней под
водопадом постепенно теплеющих струй и мылил ее податливую шелковистую
кожу, пока та не покрылась скользким белым жиром, потом она мылила его, и
он чувствовал, как член его из орешка кешью превращается в банан, а потом
и в налитой початок, который вот-вот разорвет от собственной тяжести. Она
с серьезным видом мылила его там, наклонив овальную головку под струи
воды, чтобы получше разглядеть набухшие вены, багрово-черную кожу и
одноглазую сердцевидную головку члена. Пока она изучала его, поток воды
раздвинул ее волосы, и Тристан неожиданно увидел, что скальп у девушки
розовый, а не белый, как ему представлялось. Выключив воду, она
проговорила, все еще разглядывая его и проводя пальцем по одной из вен:
мгновенно запахнулся пушистым широким, как одеяло, полотенцем, которое она
достала из шкафчика. Вся ванная была в зеркалах, и он увидел себя в них
искромсанным на куски белого и черного. Лицо его, казалось, принадлежало
суровому воину, которого одновременно фотографируют со всех сторон.
совокупление с ней приобретало некий религиозный смысл, становясь
разновидностью вечного преступления. Но кровь, неуправляемо пульсировавшая
в початке под просторным, как халат, полотенцем, вела его следом за этим
видением, которое шло перед ним, накинув полотенце, словно пончо, - так,
что остались обнаженными упругие ягодицы. Когда девушка нагнулась у
мраморного края ванны, чтобы подобрать с пола его черные плавки, белые
ягодицы ее раздвинулись, и он с некоторой брезгливостью заметил полоску
коричневой кожи несмываемого пятна вокруг анального отверстия.
повесить сушиться, она вдруг удивленно вскрикнула. Бритва в маленьком
кармашке выскользнула из грубых ножен и порезала ей большой палец. Она
показала ему колечко белой кожи и медленно набухающую рубиновую каплю. Это
дурное предзнаменование тоже напугало его: он принесет ей страдания.
полотенца, она продолжала медленно идти к узкой девичьей кровати, покрытой
светло-зеленым стеганым одеялом, цветом, напоминающим накипь на глиняных
кувшинах и ночных горшках, которые Тристан видел в Фавеле - полоску грязи,
идущую вдоль самого края сосудов. Над медными прутьями изголовья висела
маленькая лоснящаяся картинка, на которой Мадонна с нимбом, похожим на
сдвинутую на затылок шляпку, держала на руках неестественно крупного и
серьезного младенца Иисуса с неуклюже растопыренными толстенькими
пальчиками. С серьезным и решительным видом Изабель сняла картину со стены
и сунула ее под кровать. Когда она улеглась поверх одеяла, несколько
зверюшек со стеклянными глазами упало на пол, и девушка быстро распихала
их по полкам, стоявшим около кровати, - на радость ребенку выкрашенным в
свое время во все цвета радуги. Сделала она это быстро и ловко, а потом
плюхнулась прямо на середину узкой кровати, так что лечь ему оставалось
только на нее. Когда он послушно взобрался на Изабель, она уперлась в его
грудь кончиками пальцев, будто хотела задержать, остановить на мгновение.
Ее зрачки, словно сотканные из хрупких серо-голубых нитей, почти сердито
смотрели в его глаза.
обниматься, ласкать друг друга и разговаривать. Можно встретиться завтра.
раздвинула свои белые ноги.
вначале были женщины вдвое старше его, пожилые пьяненькие подруги матери,
которые потчевали его кусочками своего тела, словно кормили забавного
поросенка.
какого-нибудь кролика, покоилась на прозрачной поросли ее лобка. Обычно
женщины брали его своей рукой и сами направляли внутрь. Эта же девушка
Посняков Андрей
Белов Вольф
Буркатовский Сергей
Соломатина Татьяна
Ильин Андрей
Перумов Ник