Грэм Грин
Капитан и Враг
называть героев буквами алфавита. Персонаж этого романа по имени м-р
Квигли ни по своему характеру, ни по английскому написанию фамилии не
похож на м-ра Квигли, с которым у меня была минутная встреча в Вашингтоне
десять лет тому назад. Эта фамилия по непонятной причине врезалась мне в
память, и я написал в своей книге "Мое знакомство с генералом", что
"когда-нибудь использую ее в бог знает какой истории". После этого
несколько Квигли весьма любезно писали мне, рассказывая о себе, но этот
Квигли - мое собственное изобретение и не имеет ни к одному из них
никакого отношения.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
отчетливо представляю себе только двенадцатый, так как именно в тот сырой
и туманный сентябрьский день я впервые увидел Капитана. Я все еще помню,
каким мокрым был гравий под моими спортивными туфлями на квадрате
школьного двора и как было скользко от мертвых листьев в галерее, ведущей
к нашей часовенке, когда я без памяти убегал от моих врагов на переменке.
Я проехался на ногах и резко затормозил, а мои преследователи промчались
мимо, так как посреди двора стоял наш внушительный директор и беседовал с
высоким мужчиной в котелке - зрелище и по тем временам уже редкое, а
потому тот человек немного смахивал на актера в театральном костюме, что
было близко к истине, ибо никогда больше не видел я его в котелке. На
плече он держал трость, точно солдат - ружье. Я понятия не имел, кто этот
человек, как, конечно, не знал и того, что он выиграл меня предшествующей
ночью - по крайней мере так он утверждал - во время игры с моим отцом в
трик-трак.
когда поднялся, то обнаружил, что директор гневно смотрит на меня из-под
густых бровей. Я услышал, как он сказал:
Бэкстер-третий?
родственники.
Капитан. - Который же из них тот Бэкстер, что мне нужен? Моего, как ни
странно, зовут Виктор. Виктор Бэкстер - не очень-то сочетается.
спросил меня директор.
признаваться, что у меня такое имя: я ведь старался, хоть и тщетно, скрыть
его от соучеников. Я прекрасно знал, что Виктор по каким-то непонятным
причинам принадлежит к числу нежелательных имен, вроде Винсента или
Мармадьюка.
нужен, сэр. Тебе надо вымыть лицо, молодой человек.
сказать директору, что лицо было вполне чистое, пока мои враги не плеснули
в него чернилами. Я увидел, что Капитан смотрит на меня карими,
доброжелательными - при всей, как я узнаю впоследствии, ненадежности этого
человека - глазами. Волосы у него были такие черные, что вполне могли быть
крашеными, а длинный тонкий нос напоминал слегка раздвинутые острия ножниц
- он так и нацелился на по-военному короткие усики, чтобы их подровнять.
Мне показалось, что капитан подмигнул, но как-то трудно было в это
поверить. Мой жизненный опыт подсказывал, что взрослые не подмигивают -
разве что друг другу.
директор, - в одно время с твоим отцом, как он говорит.
записку от твоего отца, и, поскольку сегодня праздник и мы занимаемся
неполный день, я не вижу основания не дать ему согласия, но только ты
должен вернуться в свое жилище к шести часам. Он об этом знает.
Какой ты пропускаешь урок?
гневно посмотрев через пространство двора на дверь, из-за которой неслись
дикие звуки, закинул за плечо конец своей черной мантии. - Судя по этим
звукам, ты не много пропустишь. - После чего, легко, широко шагая, он
направился к двери. Его ботинки - а он всегда ходил в ботинках - ступали
совсем бесшумно, как ковровые шлепанцы.
племя, напавшее на израильтян по выходе их из Египта; поэтому Моисей
заповедал своему народу истребительную войну против амаликитян], - сказал
я.
неопасны. У них же нет такой власти, как у директора или у моих
соучеников. И потом, чужак - он же не всегда тут. От чужака можно легко
сбежать. Мама у меня уже несколько лет как умерла - я даже и тогда не мог
бы сказать, как давно: время в детстве течет ведь совсем по-другому. Я
видел ее на смертном одре - она лежала бледная и неподвижная, точно статуя
на могильном камне, и, когда она не ответила на мой полагающийся поцелуй в
лоб, я понял - не почувствовав при этом особого горя, - что она
отправилась к ангелам. В ту нору - еще до школы - я боялся только отца,
который, как говорила мама, давно уже связался с силами, противоположными
тем, к которым она отправилась. "Твой отец - сатана", - любила она
говорить мне, и ее глаза, обычно уныло-тусклые, на миг вспыхивали, точно
газовые горелки.
в черном, даже борода у него была в тон костюму, и я стал искать взглядом
торчащий из-под пиджака хвост, но не сумел его обнаружить - правда, это
меня не переубедило. Мне не часто доводилось видеть отца - ни до похорон,
ни после, так как он редко заходил ко мне домой, если можно так назвать
квартиру близ Ричмонд-парка, в доме под названием "Лавры", объединенном
общей стеной с другим таким же, куда я переехал после смерти мамы. Как мне
сейчас кажется, отец договорился об этом с маминой сестрой после похорон,
на поминках, где накачивал ее хересом до тех пор, пока она не пообещала
брать меня к себе на время школьных каникул.
она - понятное дело - так и не вышла замуж. Она тоже называла отца Сатаной
в тех редких случаях, когда говорила о нем, а я, хоть и боялся отца, начал
испытывать к нему уважение, потому как не в каждой семье ведь есть сатана.
О том, что существуют ангелы, приходилось верить на слово, а вот сатана,
как сказано в моем молитвеннике, "бродит по миру аки лев рыкающий",
этим-то, думал я, наверно, и объясняется, почему отец проводит в Африке
куда больше времени, чем в Ричмонде. Теперь, после стольких лег, я начинаю
сомневаться - а может, он по-своему был совсем неплохим человеком, чего я
поостерегся бы сказать про Капитана, выигравшего меня у отца а трик-трак -
во всяком случае, так он утверждал.
так легко отпустят. Я думал, придется подписывать уйму бумаг - я уже
привык, что почти всегда приходится подписывать бумаги. Для обеда еще
рановато, - добавил он.
подавали в восемь утра.
Распопов Дмитрий
Посняков Андрей
Самойлова Елена
Афанасьев Роман
Каменистый Артем
Трубников Александр