Чтение 60–й страницы книги ~Комедианты~

зоологического сада в Калькутте.

- Значит, и в Бирме вы не были?

- Нет, там я был. Точнее, рядом. Всего в пятидесяти милях от границы. В
Имфале - старшим по приему артистов, приезжавших выступать в войсках. Ну,
не самым старшим. Один раз к нам приезжал Ноэль Коуард, - добавил он с
гордостью и даже с некоторым облегчением: наконец он нашел что-то, чем
можно похвастаться, не солгав.

- Ну, и как вы друг другу понравились?

- Признаться, мне не пришлось с ним поговорить, - сказал Джонс.

- Но в армии вы были?

- Нет. Меня забраковали. Плоскостопие. Но узнав, что я был
администратором кинотеатра в Шиллонге, дали мне эту должность. Я носил
военное обмундирование, но без знаков различия. Состоял для связи с ЭНСС
[ассоциация по организации досуга войск], - добавил он с оттенком
непонятной гордости.

Я осветил фонариком ряды серых могил.

- Так какого же черта мы здесь? - сказал я.

- Я чересчур расхвастался, а?

- Вы влипли в скверную историю. Вам не страшно?

- Я как пожарный на первом пожаре.

- С вашими ногами вам будет нелегко лазать по горным тропам.

- С супинаторами я не пропаду, - сказал Джонс. - Но вы им не скажете,
старик? Это же была исповедь.

- Они сами скоро узнают и без моей помощи. Значит, вы даже не умеете
стрелять из пулемета?

- У них все равно нет пулемета.

- Запоздалое признание. Я не смогу отвезти вас обратно.

- А я и не хочу обратно. Старик, вы не представляете, как мне жилось
там, в Имфале. Подружишься с кем-нибудь - я мог ведь познакомить с
девочками, - а потом он уходит и больше не возвращается. Или вернется
разок-другой, расскажет какую-нибудь историю, и поминай как ввали. Там был
такой парень. Чартере, он издалека чуял воду... - Джонс оборвал себя на
полуслове, он вспомнил.

- Еще одна ложь, - сказал я, точно сам был воинствующим правдолюбцем.

- Не совсем ложь, - возразил он. - Видите ли, когда он мне это
рассказал, меня осенило, точно кто-то выкрикнул мою настоящую фамилию.

- А она совсем не Джонс?

- В метрике значится Джонс. Сам видел, - сказал он и покончил с этим
вопросом. - Когда он мне это рассказал, я понял, что могу делать то же
самое, стоит лишь потренироваться. Я сразу угадал, что это у меня в крови.
Я заставлял писаря прятать стаканы с водой у нас в канцелярии, а потом
дожидался, пока не захочется пить, и принюхивался. Часто ничего не
получалось, но ведь вода из-под крана - это совсем не то. - Он добавил: -
Пожалуй, дам отдохнуть ногам, - и я понял по его движениям, что он снимает
резиновые сапоги.

- Как вы очутились в Шиллонге? - спросил я.

- Я родился в Ассаме. Мой отец выращивал там чай... так, во всяком
случае, говорила мать.

- Вам приходилось верить ей на слово?

- Видите ли, он вернулся в Англию еще до моего рождения.

- Ваша мать была индуской?

- Только наполовину, старина, - сказал он таким тоном, будто придавал
этой разнице величайшее значение. Я словно обрел родного брата: Джонс,
Браун - эти имена стоили друг друга, как и наши судьбы. Насколько нам было
известно, мы оба были незаконнорожденные, хотя, конечно, какой-то обряд и
мог быть совершен - моя мать всегда на это намекала. Нас обоих швырнули в
воду - тони или выплывай, - и мы выплыли; мы плыли из очень отдаленных
друг от друга мест, чтобы сойтись на кладбище в Гаити.

- Вы мне нравитесь, Джонс, - сказал я. - Если не хотите съесть ту
половину бутерброда, дайте ее мне.

- С удовольствием, старик.

Он порылся в рюкзаке и нащупал в темноте мою руку.

- Рассказывайте дальше, Джонс, - сказал я.

- После войны я приехал в Европу. Бывал во многих переделках. И как-то
не находил своего места. Знаете, временами в Имфале мне даже хотелось,
чтобы до нас добрались японцы. Тогда начальство вооружило бы и тыловиков
вроде меня, и писарей, и поваров. В конце концов я же носил военную форму.
Многие штатские отлично воюют, не правда ли? Я кое-чему научился,
прислушивался к разговорам, разглядывал карты, наблюдал... Ведь можно
почувствовать свое призвание, даже если тебе не дают себя проявить? А я
сидел, проверял проездные документы и багажные квитанции третьеразрядных
актеров - мистер Коуард был у нас исключением, - да еще должен был
присматривать за девочками. Я звал их девочками. Хороши девочки - прошли
огонь, воду и медные трубы. У меня в канцелярии воняло, как в театральной
уборной.

- Грим мешал чуять издалека воду?

- Вот-вот. Где уж тут... Я только и ждал, когда же мне представится
случай, - добавил он, и я подумал, не был ли он всю свою неправедную жизнь
тайно и безнадежно влюблен в добродетель, восторгался ею издали и нарочно
шалил, как ребенок, чтобы привлечь ее внимание.

- А теперь вам этот случай представился? - спросил я.

- Благодаря вам, старик.

- Я-то думал, что вы больше всего мечтаете о клубе для игроков в
гольф...

- Верно. Но эта мечта была у меня на втором месте. Всегда надо иметь
две мечты, правда? На случай, если одна подведет.

- Да, пожалуй.

У меня тоже была мечта: заработать деньги. А была ли у меня другая? Мне
не хотелось заглядывать так далеко назад.

- Попробуйте-ка немного поспать, - сказал я. - Когда рассветет, спать
будет опасно.

И он действительно заснул, притом почти сразу, свернувшись над могилой,
как зародыш в чреве матери. Свойство мгновенно засыпать роднило его с
Наполеоном, и я подумал: не было ли у них и других общих черт? Раз он
открыл глаза и заметил, что это "подходящее местечко", и тут же снова
заснул. Я не видел в этом местечке ничего подходящего, но в конце концов
тоже заснул.

Часа через два что-то меня разбудило. На миг я вообразил, что это шум
мотора, но тут же решил, что вряд ли кто-нибудь выедет в такую рань; я еще
не стряхнул остатков сна, в котором слышал этот шум, - во сне я вел машину
через реку по каменистому руслу. Я тихо лежал, прислушиваясь, глядел в
предрассветное серое небо и уже различал контуры соседних могил. Скоро
должно взойти солнце. Пора было возвращаться к машине. Убедившись, что
кругом тихо, я разбудил Джонса.

- Вам, пожалуй, больше не стоит спать, - сказал я.

- Я вас немножко провожу.

- Ну уж нет. Для меня это опасно. Вам надо держаться подальше от
дороги, пока не стемнеет. Скоро крестьяне пойдут на рынок. Если они увидят
белого, то сразу донесут.

- Тогда они донесут и на вас.

- У меня есть алиби. Разбитая машина на дороге в Ле-Ке. Вам придется
скоротать этот день в обществе кошки. А потом ступайте в хижину и ждите
Филипо.

Джонс захотел непременно пожать мне руку. При трезвом свете дня
симпатия, которую я к нему почувствовал, быстро улетучивалась. Я снова
подумал о Марте и, словно читая мои мысли, он сказал:

- Передайте сердечный привет Марте, когда ее увидите. Луису и Анхелу,
конечно, тоже.

- А Мошке?

- Мне там было хорошо, - сказал он. - Как у родных.

Я пошел мимо длинной вереницы могил вниз, к дороге. Я не рожден для
maquis [маки, партизаны (фр.)] и был неосторожен. Меня занимало одно:
солгала Марта или нет? За кладбищенской стеной стоял вездеход, но вид его
сперва не нарушил течения моих мыслей. Потом я остановился и застыл. Было
еще слишком темно, чтобы разглядеть, кто сидит за рулем, но я уже знал,
что сейчас произойдет.

Голос Конкассера просипел:

- Стой на месте. Не шевелись. Ни шагу.

Он вылез из вездехода, а за ним показался и толстый шофер с золотыми
зубами. Даже в предрассветной мгле он не расставался с черными очками,
заменявшими ему мундир. Автомат старого образца был направлен мне в грудь.

- Где майор Джонс? - прошептал Конкассер.

- Джонс? - переспросил я так громко, как только смел. - Откуда я знаю?
У меня сломалась машина. Я получил пропуск в Ле-Ке. Вы же это знаете.

- Говори тише. Я отвезу тебя и майора Джонса назад, в Порт-о-Пренс.
Надеюсь, живьем. Президенту это будет приятнее. А мне надо помириться с
президентом.

- Вы говорите глупости. Вы же видели мою машину на дороге. Я ехал в...

- Да, да, видел. Я знал, что ее увижу. - Автомат дернулся у него в
руках и нацелился куда-то влево. Я от этого ничуть не выиграл: шофер
держал меня на мушке револьвера. - Выходи вперед, - приказал Конкассер. Я
сделал шаг вперед, но он прикрикнул: - Не ты! Майор Джонс.

Я обернулся и увидел, что за моей спиной стоит Джонс. В руке он держал
бутылку с остатками виски.

- Идиот, - сказал я. - Какого черта вы сюда полезли?

- Извините. Я подумал, может, вам захочется выпить, чтобы скоротать
время.

- Лезь в машину, - сказал мне Конкассер.

Я повиновался. Он подошел к Джонсу и ударил его по лицу.

- Мошенник, - сказал он.