чрез которого соблазн приходит [(Матфей, XVIII, 7)]. И если открыто говорит:
полезно и подобающе спасению человека, чтобы некие люди были оскорблены и
раздражены при соблазне (scundalum) своей души, то есть подвергаются
проклятию, так что речь о том, что через их злобу спасутся все, кому
предназначено исцеление. И, однако, проклятыми, то есть осужденными будут
те, чьим советом и внушением учиняется сей соблазн. Итак, зло есть соблазн,
но благо - что соблазн есть. Так, благо, что есть некое зло, хотя, однако,
никакое зло - не благо. Великий ученик Истины, Августин, остерегался этого
парадокса и, обсуждая, каким наилучшим способом Бог повелевает самим злом,
утверждает Его благость и дьявольскую низость: "Бог как лучший Творец доброй
природы, так и справедливейший распорядитель злой воли: когда она
злоупотребляет доброю природою, Он пользуется для самого добра злою волею"
[55]. О дьяволе он говорит также следующее: "Бог, созидая его, без сомнения,
знал будущую злобу его, и предвидел, какие блага извлечет Он из злых дел
его". И несколько дальше: "Бог не создал никого, - не говорю из ангелов, но
даже из людей, о ком Он наперед знал, что он сделается злым, и в то же время
не знал бы, какую благую пользу извлечет Он из него. И в другом месте:
Каждая вещь-хорошо а совокупность их - весьма хорошо, так как всем вместе
"образуется красота мира", достойная любви. Также: "То, что называется злом,
было определено во благо и поставлено на своем месте, оно при этом более
выделяется в качестве блага, так как благо, пока действует благу, ценится
выше. Ведь Всемогущий Бог, так как Он в высшей степени Благ, никоим образом
бы не позволил, чтобы в трудах Его было нечто от зла, если бы Он не был до
такой степени всемогущим и благим, чтобы из зла извлекать благо". Также: "Не
нужно сомневаться, что Бог действует во благо, даже при дозволении кому-либо
произвести зло. В действительности, Он позволяет его только по праведном
помышлении и истинно во благо, что праведно. Впрочем, хотя зло в качестве
зла не является благим, однако не только благо, но также и зло во благо.
Ведь Всемогущее благо никоим образом не дозволило бы, чтобы было зло, если
бы не было блага: Ему также, несомненно, легко сделать то, что он хочет, как
легко не допускать того, чем Он не хочет. Ибо Он никем не назвался бы
истинно Всемогущим, если бы Он не мог делать желаемое и если бы
осуществление Его всемогущей воли стеснялось волей какого-либо иного
творения".
- благо, что есть зло, хотя никоим образом неверно, что зло - это благо.
Одно дело сказать, что зло во благо, и другое - что зло есть благо. Ведь там
"благое" прилагается к дурной вещи, а здесь к тому, что она существует в
качестве этой дурной вещи, то есть там - к вещи, а здесь - к ее привходящему
признаку. Благой же вещью называется, как было сказано, та, которая,
поскольку она прилажена для какого-либо использования, сама по себе
необходимо не мешает или не уменьшает пользы или положения какой-либо вещи.
Правда, чтобы помешать или уменьшить это, было бы необходимо, чтобы
противоположное вещи или ее недостаток не оставили быв ней ни ее положения,
ни полезности. Таковы, к слову сказать, бессмертная жизнь, радость,
здоровье, знание, девственность: хотя в них есть определенное положение и
полезность, ясно, что эти [качества] не сохранятся, если присоединить к ним
их противоположности. Известно, что любые субстанции нужно называть благими
вещами, так как они, к примеру, могут приносить некую пользу и с их помощью
необходимо не ущемляется ни положение, ни польза. В самом деле, и порочный
человек, предающийся развратной или даже развращенной жизни, может перестать
считаться порочным, но только благодаря нему необходимо было нечто, еще
более порочное.
мы прилагаем имя "благой" [не только к вещи, но и] к ее привходящим
признакам, то есть к тому, что называется предложениями, благодаря которым
рассказывается, что происходит [56] (например, мы говорим: это - благо, а
это - не благо), то это так, если, как говорилось, необходимо было исполнять
наилучшие установления Бога, даже если сами установления полностью от нас
скрыты. Ведь благо даже, чтобы никто не действовал во благо, если то, что он
делает, не соответствует ни одному Божьему завету. Скорее тот, кто не может
что-то сделать, противится тому, что разумно. У него нет причины, по которой
он мог бы это сделать. У него нет разумной причины, по которой он бы это
сказал, при условии, что Сам Бог помешал бы [своему] повелению, если бы это
случилось. Итак, мы часто говорим, обманываясь, что для нас благо делать то
или это, полагая, что это необходимо делать всем. Но поскольку это не
согласуется с божественным порядком, мы невзначай лжем, хотя сказанное нами
и не считаем из-за этого ложью. Потому и в молитве мы часто ошибочно просим
многое, в чем нам отказано Богом, который Сам лучше нас знает, что нам
необходимо. Оттого особенно полезно говорить так: да свершится воля Твоя!
[(Матфей, VI, 10)].
понимать наименование блага: в каком случае его можно принять просто за
благую вещь, а в каком - приложить к случайным признакам, или к предложениям
[57]. Поэтому, если осталось что-либо неопределенном при исследовании
Высшего блага, то продолжай спрашивать меня о нем дальше,можно добавить
[кое-что еще] или поспешить к другим [проблемам]:
личности//Вопросы философии, 1990, э 3. С. 143-144, где обращается внимание
на исследование "Диалога", проведенное одним из его издателей Р. Томасом.
большинства. М., 1990. С. 163.
470, 4-6.
Средневековья//Человек. 1992. э 2. С. 84.
Christianum. Здесь начинается первый отрывок, приведенный в издании "Истории
моих бедствий" (М., 1959) в переводе Н.А. Сидоровой.
"Dialogus".- Trierer theologische Studien. Bd. 38. Petrus Abaelardus.
(1079-1142). Person, Werk und Wirkung. Paulinus - Verlag - Trier, 1980.
теоретическая, рациональная, или логика, и практическая, или моральная
философия.
et non), диалектический анализ содержания, разрешение. Диспуты были
публичными (disputatio de quodlibet) и ординарными (disputatio ordinaria).
Последние имели непосредственное отношение к предмету исследования и
занимались более глубоким его изучением. "Диалог" предполагает именно такую
форму диспута в отличие от disputatio de quodlibet, спора обо всем на свете
на свободную тему. См.: Суворов М. Средневековые университеты. М., 1898.
не автор, но, как правило, пере-писчик, комментатор или компилятор
авторитетного текста, Священного Писания, произведений Отцов церкви, а также
некоторых философов (Платона, Аристотеля).
Высшего блага" Абеляра.
уст Твоих, я охранял себя от путей притеснителя".
от управляющего своим домом, раба, старшего в доме, не брать в жены сыну его
Исааку дочь Хананеев, а взять "из земли рождения" его (Бытие, XXIV, 1-9).
жить"? У Абеляра вместо вопросительного предложения утвердительное.
содержится намек на то, что Философ - магометанин, потомок Измаила, намек,
по их мнению, тем более вероятный, что Абеляр испытывал интерес к
мусульманам, к которым собирался бежать, как он сообщает в "Истории моих
бедствий", от преследований монахов. См.: Gandillac М. de. Le "Dialogue"
d'Abelard.-Abelard. Le "Dialogue". La philosophic de la, logique.
Geneve-Lausanne-Neuchatel, 1981. P. 7; Steiger L. Hermeneutische Evwagungen
Перумов Ник
Грабб Джеф
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Пехов Алексей