коллегам и не без удовольствия смотрел, как их широкие лица расплываются в
безбрежных улыбках.
сясливы слюсать товалися Оля Владимина на насей ссене.
Ольги. Вместо трех часов она начала репетировать по пять. Где-то откопала
аккомпаниатора - неисповедимыми путями оказавшегося в этих краях
старичка-румына, прямого, как палка, с висячими моржовыми усами. Маэстро
Думитреску был ко всему безучастен, терпелив, как мул, безотказен, как часы
"Павел Буре", и к тому же немножко понимал по-русски. Для Ольги это был
идеальный вариант. Репетиции нередко затягивались допоздна, и тогда
многострадальный капитан с орущим малышом на руках уходил через дорогу, в
штаб полка, где можно было выдрыхнуться на широком кожаном диване в приемной
начальника.
партийно-политической работе, и под Дом политпросвещения было выделено едва
ли не лучшее здание в округе - центральный храм упраздненного пролетарской
властью буддийского монастыря. Бритых монахов в красно-желтых ризах сменили
бритые солдаты в хаки, вместо тханок на резных лакированных стенах
прилепились красочные плакаты, призывающие единодушно следовать мудрым
указаниям Великого Кормчего, давать отпор любому империалистическому
агрессору, соблюдать правила личной гигиены, вырвать собачьи ноги последышам
черного лиса Чан Кайши и нещадно истреблять злонамеренных воробьев - главных
вредителей полей. Но прямо напротив главного входа, на возвышении-алтаре,
как и встарь, с рассеянной застывшей улыбкой сидел в позе лотоса монолитный
каменный Будда, убрать которого, увы, можно было только вместе с храмом.
Высотой Будда был метров пять, поэтому, для правильности идейных пропорций,
по обе стороны от божественного учителя старорежимного благочестия были на
громадных полотнищах вывешены выписанные в свой натуральный десятиметровый
рост великие близнецы-братья века нынешнего - Сталин и Мао. Широкие окна с
разноцветными стеклами были когда-то специально расположены так, чтобы свет
от них собирался в один пучок на лилейном пупке, выпирающем из центра
необъятного Буддиного пуза.
рояль. Рояль, как выяснила накануне концерта явившаяся сюда для генеральной
репетиции Ольга, был немилосердно расстроен, молоточки западали, некоторых
струн не было вовсе. Как пояснил экстренно вызванный переводчик с несколько
пикантным для русского уха именем Фынь Хуа, рояль этот для игры не
использовался, а поставлен был, во-первых, для красоты, а во-вторых, чтобы
регулярно выступающие здесь лекторы-пропагандисты могли с удобством
разместить на его обширной крышке различные наглядные пособия. В дом
капитана Баренцева было срочно откомандировано отделение хозвзвода для
доставки в Дом политпросвещения личного пианино уважаемой супруги капитана.
Самой Ольге пришлось отправиться вместе с бойцами для руководства процессом.
бревно, сознательно изнурив себя многочасовой генеральной репетицией и
приняв вместо снотворного стакан теплого молока с медом и изрядной порцией
коньяку.
спектакли стали делом обыденным, а тогда, совсем еще молоденькая и
неопытная, она всю ночь ворочалась без сна, будто Наташа Ростова накануне ее
похищения Анатолем Курагиным...
не шевелясь. Мест всем не хватило, последние приносили длинные скамейки,
расставляли их вдоль стен, в проходах. Офицерскому корпусу, членам семей и
особо приглашенным гражданским лицам предлагалось по внешней боковой
лестнице подняться на хоры, под самые окна, где стояли обитые шелком
банкетки на причудливых золоченых ножках. Своего рода царская ложа. В первом
ряду сидел неподвижный и напряженный капитан Баренцев, удерживая на коленях
испуганно притихшего Нилушку.
сержанты. Зал разразился громовыми аплодисментами. Нилушка вздрогнул и
тихонько заскулил. Звуки возносились под купол, вибрировали, отражаясь от
стен, многократно умножаясь. Такой овации позавидовал бы любой признанный
кумир.
сценой - вышел Думитреску в черном, местами лоснящемся костюме, сухо
поклонился, сел на табурет, откинул крышку пианино. Аплодисменты резко
смолкли, и в наступившей звонкой тишине в белом парчовом хитоне, в пышном
пудреном парике, сверкая блестками и неумело наложенным гримом, подслеповато
щурясь, плавной артистической походкой вплыла Ольга. Зал замер окончательно.
Тысячи дисциплинированных глоток с неимоверным трудом сдержали возглас
изумления. Такое они, в большинстве своем малограмотные крестьянские парни,
видели впервые.
видеть выражения лиц публики: радужный свет выхватывал из полумрака храма
всякого, кто оказывался в центре сцены, и тем самым застил божественный
пупок.
неожиданного фортиссимо собственного голоса.
аплодисментов. Противно резануло по ушам. Нилушка зашелся в крике, и на сей
раз его услышали все. Капитан, поспешно прикрыл рот истошно вопящему мальцу
ладонью и, наступая на ноги соседей, вышел вон. Ольга досадливо свела боови
пытаясь испепелить взглядом малолетнего свинтуса, дерзнувшего разрушить
величие момента.
повелительно подняла руку. Мгновенно наступила гробовая тишина. Примадонна
перевела дух, поправила съехавший набок парик, кивнула маэстро Думитреску...
vibrato и sotto voce, она постепенно освоилась, уши приспособились к грохоту
оваций, которыми сопровождался каждый номер, голос полился плавно, свободно,
мощно. Скрипом и качанием резонировали старые деревянные перекрытия,
дребезжали стекла, гулко вибрировали струны в утробе бездействующего белого
рояля. На хорах стало плохо супруге председателя уездного исполкома. От
напряжения лопнула веревочка - и одно из длинных полотнищ, испещренных
желтыми иероглифами, красной змеей опустилось в зал, накрыв полряда
зрителей. Полотнище тут же убрали, не прерывая концерта.
Грим весь стек и попортил парчовый хитон, волосы под париком были мокры, как
в бане, ноги гудели от усталости - но Ольга была счастлива. Успех! Успех!!
Успех!!!
замыслу Ольги, должно было раз и навсегда остаться на сцене Дома
политпросвещения рядом с дискредитированным роялем. Думитреску дневал и
ночевал у них. Специально для пианиста в детской поставили раскладушку, а
Нилушка перекочевал вниз, в полутемную комнатку при кухне. Все заботы о
малыше взяла на себя китайская кухарка. На ночь поила отварами, купала в
них, делала точечный массаж. Беспокойный мальчик сделался толст, тих и
сонлив, и начавшаяся было после храмового бенефиса аллергия на мамин вокал
вроде бы прошла, однако решено было впредь не рисковать и на концерты
ребенка не водить. Капитан все чаще ночевал на штабном диванчике, начал
впервые в жизни страдать головными болями - и это он, который на частые
супругины мигрени реагировал, бывало, с солдатской прямотой: "Ну чему там
болеть? Там ведь кость", на что она отвечала: "Это у тебя кость. А у меня
резонаторы". В работе с подопечным личным составом капитан сделался
сбивчивым и раздражительным.
прошедший с не меньшим триумфом. Затем еще один. Она с увлечением работала
над новой программой и подумывала уже об организации хора из жен
военнослужащих, о гастролях, о конкурсе вокалистов...
пятого сольного концерта Ольги капитана Баренцева вдруг вызвал на ковер
старший военный советник, гвардии полковник Астапчук. Разводить азиатскую
дипломатию полковник не стал:
показателей боевой и политической подготовки. Полморсос хромает. Рост травматизма, случаев халатности и
обращений в медсанчасть. Среди китаез наблюдается брожение умов,
недовольство... Верные люди сообщают, что в политуправление округа поступила
из вашей части бумага. От замполита, кстати, Сунь Хуй-чая, или как его
там...
с целью деморализации личного состава революционной армии. Под видом
советских специалистов и членов их семей. Что скажешь, капитан?
водки моей выжрал, а теперь... Я ведь у них единственный советский
специалист, так что получается...
получается?
в глаза, бодро ответил капитан. В душе же определенно шевельнулось: "Ольга!"
понимаешь!.. - Полковник смачно, витиевато выматерился. - Ухи вянут,
оголовок трещит! Тут не только китаеза хлипкая, сибирский мужик - и тот
взвоет.
как... - пытался объясниться Баренцев.
Сертаков Виталий
Маркеев Олег
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Ильин Андрей
Лондон Джек