позднего весеннего вечера. Отбитые ноги плохо слушались его.
грязно. По колено. Зловеще перекликались ночные птицы,
воняло прелью и болотом, где-то выла одичавшая собака,
поминая хозяина.
руку.
знаешь, брат, милиция, "скорая", санитары, врачи. Одно
ворье. А у нас как в аптеке.
разве что часы с треснувшим стеклом, рубль сорок восемь
денег да приписное свидетельство, будь оно неладно.
матерясь, углубились в лес.
разминая плечи, принялся махать руками. - Брат, замри,
фэйсом к небу. Последний штрих.
скорбную эту чашу ему предстояло выпить до дна.
расцветилась всем богатством красок, и сразу не осталось
ничего, кроме дурноты, муторной потерянности и боли. Словно
на ринге после нокдауна.
проверочную плюху, поддержал Андрона за плечо. - Ну ты
мужик, так держать удар! Сейчас, как оклемаешься, двинешь на
тропу и погребешь на запад к "бублику", ну, торговый центр,
знаешь... Я буду тебя сечь у телефонной будки, чтобы сразу
дернуть ментов. Главное, скули пожалостливей и изображай
убогого - здесь помню, а здесь не помню. Вариант верный...
пластунски выдвинуться на опушку, как послышался рык мотора
и ночную мглу разогнали фары милицейского УАЗа.
лейтенант, важно закурил. - Петя, вызывай "скорую", скажи,
битый пьяный...
эскулаповы игрища в вопросы и ответы:
доктор, шесть, шесть. Мне бы это, доктор, без базаров
полежать, молча.
посетитель - крепенький, коротко стриженный мужик с цепким
взглядом бегающих глаз.
вашим делом. Изложите подробности.
Андрон и под одеялом показал оперативнику фигу.
вздохнул, и на скулах его выкатились желваки. - Ладно,
ладно, поправляйся. - Он потрепал Андрона по плечу, встал,
вырвав четвертушку из блокнота, лихо нацарапал телефон. -
Вот, если вспомнишь что, звони. Я надеюсь на тебя, парень.
Очень надеюсь. Ну, до связи.
Гадливо глянул капитану в спину. Теперь уж точно хана,
замордуют, не врачи, так менты.
оранжевым, потом багряно-медным и наконец иссиня-фиолетовым.
Сырость вечера принесла с собой запах леса, прели, жизни,
дымчатый туман, опускаясь, оседал на листьях крупными
каплями. Солнце исчезало за деревьями, темнота, сгущаясь на
глазах, становилась вязкой и. ощутимо плотной. Закричала,
устраиваясь в ветвях, обезьяна ревун, рявкнул ягуар где-то в
дебрях джунглей, с треском пронеслись, продираясь сквозь
заросли, озабоченно похрюкивающие пекари. Над бразильской
пампой опустилась ночь, с бескрайним ярко-звездным небом,
звенящая руладами сверчков и кваканьем лягушек.
бамбука, непролазную, в рост человека, стену кустарника,
круто обрывающуюся у илистого берега. Ветви кое-где
доставали до воды, корни, выдаваясь из земли, были словно
щупальца чудовищ, огромные лианы напоминали змей...
Казалось, здесь не ступала никогда нога человека. Однако это
было не так. У излучины реки, где открывалась глубокая
заводь, покачивались у причала два моторных катера. Широкая,
выложенная камнями дорожка вела от пристани в глубь леса,
где располагался поселок - взлетно-посадочная полоса,
вертолетные площадки, бараки для жилья, ангары, спортивный
городок. Мерно работали двигатели дизель-генераторов, лаяли,
одуревая от запахов, сторожевые псы, часовые на караульных
вышках буравили ночь мощными прожекторами. Поселок, словно
' b ("h()ao хищник, был начеку...
весело потрескивал костер. Пахло дымом и вонью паленой
шерсти - языки пламени лизали обезьяну-муравьеда,
приготовляемую по-походному, на вертеле. Выпотрошенную, но
не ободранную, с головой, лапами и хвостом. Внутренности ее,
завернутые в пальмовые листья, доходили в углях.
светловолосый юноша лет двадцати. Вообще-то ему было только
шестнадцать, но - крепкий, широкоплечий, рослый - он
выглядел куда старше своего возраста. Оба молчали. Юноша,
подпирая щеку, уставился на огонь, мужественное, с
правильными чертами лицо его цветом напоминало бронзу.
местного, из сахарного тростника, ловко разделал обезьяну и,
разрубив голову, жестом фокусника протянул юноше:
день.
фляге, сразу же закашлявшись, смутился и занялся едой. - М-
м, превосходно.
взялся за обезьянью ляжку, хорошо прожаренную, вкусом
напоминающую дичь. - Когда еще тебе придется...
и был правой рукой Скорцени в школе Ораниенбаум, элитном
университете для головорезов всех мастей. Теперь-то уж не
секрет, что располагалась эта школа в охотничьем замке
Фриденталь в часе езды от Берлина. Курсанты обучались там
технике убийств и диверсий, прыжкам с парашютом и подводному
плаванию, проходили психологическую подготовку, основанную
на аутотренинге.
людишек кончать, и как в лесу не сдохнуть, и как самому,
если наступит край, быстренько свести счеты с жизнью. Хорошо
научил. Все передал, ничего не забыл. Благо, ученик
способный, лучший из всех. И вот он уезжает, завтра утром.
Навсегда.
потянулся к обезьяньей печени, завернутой в обуглившиеся
листья, - мартышки в вечной мерзлоте не водятся.
ему предстоит дальнейшая учеба, а затем - служба на
секретном фронте во имя великого рейха. Однако ехать не
хотелось, отчаянно. Хорст за шесть лет привык к бразильской
пампе, к суровой лагерной жизни, к товарищам и учителям,
заменившим ему и близких, и семью. Здесь его научили бить
птицу влет, от бедра, из парабеллума, ходить с охотничьим
ножом на ягуара, добывать из одних лиан воду, из других -
лекарство, из третьих - смертоносный яд кураре. Девушки-
индианки, привозимые на вертолетах, сделали из него мужчину,
жизнь, полная опасностей, закалила характер, а умудренные
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Шилова Юлия