но кувшин с водой был опрокинут, и из него вытекал крохотный ручеек, который
с поразительной точностью пересекал самый центр длинного стола, и капли
падали на шею бесчувственного Марка Кларка, равномерно и монотонно, подобно
тому как в пещере каплет вода, стекая со сталактитов.
собой всю рабочую наличность фермы. Ему стало ясно, что если предпринять
спасение стогов этой ночью или даже на следующее утро, то придется сделать
это собственными руками.
прозвонили два.
покрывал в усадьбе крыши соломой, и крепко встряхнул его. Встряска не
оказала ни малейшего действия.
стуком, как шар. Потом он шагнул к мужу Сьюзен Толл.
для супруга Сьюзен Толл ночные окрики были далеко не такой новинкой, как для
Мэтью Муна. Оук с досадой опустил голову Толла на пол.
печальную и безнравственную развязку веселого вечера. Сержант Трой
разглагольствовал со стаканом в руке, уверяя, что выпивка скрепит их дружбу,
и никто из гостей не посмел отказаться, опасаясь совершить неучтивость.
Работники смолоду привыкли только к сидру или легкому элю, и не удивительно,
что они все, как один, в течение какого-нибудь часа пали жертвами крепких
напитков.
своенравной и очаровательной хозяйке, которая и теперь была для него
воплощением всего прекрасного, желанного и недосягаемого.
рукой на работников, спавших непробудным сном, затворил двери и вышел в
глухую ночь. С юга ему хлынул в лицо ветер, жгучий, как дыхание, извергаемое
пастью дракона, готового поглотить земной шар, а на противоположной стороне
неба, с севера всплывала бесформенная громада тучи, двигавшаяся прямо против
ветра. Она вырастала так неестественно быстро, что приходило на ум, будто ее
поднимает над горизонтом какой-то могучий скрытый механизм. Меж тем легкие
облачка умчались к юго-востоку, словно напуганные огромной тучей, - так
разлетается стайка птичек, когда на них устремит взгляд какое-нибудь
чудовище.
ожидая, что Сьюзен выглянет оттуда. Но за окном никто не шелохнулся. Тогда
он обогнул дом, вошел в заднюю дверь, которая была оставлена незапертой для
Лейбена, и остановился у лестницы.
стогов! - зычно крикнул Оук.
дает!
беспокоить женщину в этакую позднюю пору, когда...
Десять минут спустя можно было видеть одинокую фигуру Оука, волочившего по
гумну четыре огромных непромокаемых покрышки. Вскоре две груды драгоценного
зерна были плотно укрыты каждая двумя брезентами. Двести фунтов спасены! Но
три стога пшеницы нечем было покрыть. Оук заглянул под козлы и достал оттуда
вилы. Потом взобрался на третий стог и приступил к работе: он решил как
можно плотнее уложить верхние снопы, придав им наклон, чтобы с них стекала
вода, а промежутки между ними забить колосьями из развязанных снопов.
пшеницы. Так они благополучно простоят неделю-другую, конечно, если не
налетит ураган.
укрыв соломой. Между тем луна канула в тучи и больше не появлялась. Это был
отъезд посла из враждебного государства накануне войны. Ночь казалась
мертвенно-бледной, как безнадежно больной, и вот небеса испустили последний
вздох, - пробежал слабый ветерок, и все стихло, словно наступила смерть.
Теперь на гумне уже ничего не было слышно, кроме глухих ударов валька,
забивавшего колья, да шороха соломы.
ГЛАВА XXXVII
раскинувшихся по небу, и над головой глухо пророкотало. То было предвестие
надвигающейся грозы.
Габриэль увидел, что в окне спальни Батшебы зажглась свеча, и вскоре за
шторами замелькала тень.
какие-то диковинные маневры. Теперь молнии были совсем серебряные и
сверкали, словно кольчуги какого-то небесного воинства. Раскаты сменились
короткими ударами. С возвышения, на котором стоял Габриэль, он мог
разглядеть всю местность перед собою на добрых шесть миль. Каждая изгородь,
куст и дерево четко вырисовывались, словно на листе гравюры. В загоне с этой
стороны паслось стадо телков, и при вспышке молнии он увидел, что они
мечутся в разные стороны в диком, безумном испуге, высоко подбрасывая копыта
и хвосты и пригнув голову к земле. Стоявший невдалеке тополь был похож на
чернильную кляксу на блестящем подносе. Потом все исчезло и сгустился такой
мрак, что Габриэлю пришлось работать ощупью.
железным стержнем с заостренным концом, блестящим от постоянного трения; он
вонзил ее в стог, чтобы дать опору снопам, как вдруг голубоватый свет
вспыхнул в зените и скользнул вниз, каким-то чудом не задев пику. То была
четвертая яркая вспышка. Через миг раздался удар, резкий и сухой. Габриэль
сообразил, что его положение не из безопасных, и спустился на землю.
снова взглянул на черные силуэты незащищенных скирд. Да стоит ли ему
дорожить своей жизнью? Разве у него есть какие-нибудь надежды на будущее? А
ведь эту важную, неотложную работу невозможно проделать без риска. Он решил
продолжать работу. Однако он принял меры предосторожности. Под козлами
валялась длинная цепь, какой обычно стреноживали лошадей, перед тем как
выпустить на пастбище. Он взобрался на стог с цепью в руках и, пропустив
пику в звено на ее конце, сбросил вниз этот конец. Затем вбил в землю
костыль, которым заканчивалась цепь. Под защитой этого импровизированного
громоотвода он почувствовал себя в относительной безопасности.
скользнув змеей с дьявольским грохотом. Она была изумрудно-зеленая, и за ней
последовали оглушительные раскаты. Что же открылось ему в ее блеске?
Заглянув через вершину стога, он увидел перед собой темную, явно женскую
фигуру. Неужели же это Батшеба, единственная в их приходе смелая женщина?
Фигура сделала шаг вперед и скрылась из глаз.
гроза, и я вспомнила о зерне. Я ужасно беспокоюсь о нем, - удастся ли нам
как-нибудь его спасти? Никак не могу найти мужа. Он с вами?
Нужна ли вам моя помощь? Лидди побоялась выйти из дому. И вдруг я нахожу вас
здесь в такой поздний час! Я обязательно вам помогу!
не боязно взбираться по лестнице в темноте, - отвечал Габриэль. - Каждая
минута дорога, и в четыре руки дело пойдет быстрее. Да и не так уж темно,
когда нет молний.
на плечо сноп, поднялась до ступеньки, на которой стоял Оук, положила сноп
возле пики и спустилась за следующим. Когда она взбиралась в третий раз,
стог внезапно вспыхнул бронзовым блеском, как сверкающая майолика, - можно
было различить каждый узелок на соломе. На откосе стога выступили два
человеческих силуэта черных, как агат. Но вот стог померк, и силуэты
исчезли. На этот раз молния блеснула на востоке, за спиной Оука, а черные
силуэты на стогу были тени его и Батшебы.
такой дьявольский грохот.
повернулся и подхватил ее под руку; поддерживая на воздушном насесте. В
следующий миг, когда он еще стоял спиной к стогу, опять вспыхнул яркий свет,
и он увидел на стене риги как бы черный отпечаток стройного тополя,
Николаев Андрей
Афанасьев Роман
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Посняков Андрей