человеку будет трудно управлять двумя фермами. Болдвуд, которым, как видно,
руководили не столько хозяйственные, сколько личные соображения, предложил
Оуку в его личное пользование коня, что позволяло быстро переезжать из
одного места в другое, так как фермы находились бок о бок. Во время этих
переговоров Болдвуд непосредственно не общался с Батшебой, имея дело лишь с
Оуком, который служил посредником между ними. Под конец все уладилось к
общему благополучию, и вот Оук, сидя на крепком низкорослом жеребце, стал
ежедневно объезжать вдоль и поперек участок земли почти в две тысячи акров,
с довольным видом оглядывая эти владения, как будто весь урожай принадлежал
ему, меж тем как хозяйка одной половины имения и хозяин другой сидели у себя
дома в угрюмом уединении.
проворно выстилает перьями свое гнездышко.
Три раза в неделю ходит в начищенных сапогах, по воскресеньям на нем высокая
шляпа, а уж о рабочей блузе он и думать забыл. Пыжится Оук, как бентамский
петух, и, глядя на него, я диву даюсь да помалкиваю.
доходов. Но вскоре стало известно, что с Болдвудом он заключил соглашение,
по которому ему причиталась известная доля прибыли, разумеется, весьма
скромная; все же участвовать в доходах было почетнее, чем работать по найму,
эта сумма могла увеличиваться, не то что жалованье. Иные стали называть Оука
скупердяем, видя, что теперь, когда положение его значительно улучшилось, он
живет среди той же обстановки, все в том же коттедже, сам чистит картошку,
штопает себе носки, а порой даже своими руками стирает себе белье. Но Оук
проявлял какое-то вызывающее безразличие к общественному мнению, вдобавок он
строго придерживался старых привычек и обычаев лишь потому, что они старые,
и можно было по-разному истолковывать его поведение.
преданность Батшебе можно было бы назвать любовным безумием, которое ничто
на свете не могло ослабить или излечить - ни время, ни перемена
обстоятельств, ни дурная или добрая молва. Лихорадочная надежда возрастала,
подобно горчичному зерну, во время затишья, которое наступило, когда все
пришли к убеждению, что Трой утонул. Он трепетно лелеял надежду и даже не
обдумывал своих планов, опасаясь, как бы действительность не показала ему
все безрассудство его мечтаний. Наконец Батшебу уговорили надеть траур, и
когда он увидел ее в церкви в таком наряде, надежда его окрепла, и он стал
верить, что придет время (быть может, очень нескоро, но все же придет),
когда его терпеливое ожидание будет вознаграждено. Пока еще он не задавал
себе вопроса, долго ли ему придется ждать. Но он убеждал себя, что, пройдя
суровую школу, Батшеба научится щадить чувства других людей, и если в
будущем согласится за кого-нибудь выйти замуж, то этим избранником окажется
он. В глубине души она таит к нему хорошие чувства: она раскаивается, что
опрометчиво причинила ему страдания, и теперь скорей пойдет ему навстречу,
чем до своего безумного увлечения, которое принесло ей столько горя. Можно
будет сблизиться с нею, - ведь у нее доброе сердце, - и завязать дружеские
деловые отношения, не упуская из виду своей цели и скрывая свои страстные
желания. Таковы были надежды Болдвуда.
очаровательнее. Бивший из нее ключом молодой задор утих, призрак счастья
быстро померк, потеряв власть над нею, и она вступила в новую фазу жизни,
по-прежнему овеянная поэтической прелестью.
вернулась домой, пылко влюбленный и тоскующий фермер поспешил осведомиться о
ней (шел, по-видимому, уже девятый месяц ее траура) и разузнать, как она к
нему относится. Был разгар сенокоса, и Болдвуду удалось подойти к Лидди,
помогавшей убирать урожай.
Она расплылась в улыбке, в душе удивляясь, что он так
приветливо обращается к ней.
отсутствия, - продолжал он равнодушным тоном, каким мог бы справиться о ней
любой сосед.
серьезные основания.
смерть мистера Троя и все такое прочее. И ежели она снова выйдет замуж,
думается, я останусь жить при ней.
влюбленный стратег, у которого слова Лидди вызвали сладостную дрожь:
обожаемая им особа подумывает о вторичном замужестве!
замуж, то вы...
про себя, что мистер Болдвуд порядком поглупел.
быстро улетучивается. - Зачем вы так много захватываете граблями, Лидия?
Лучше делать короткие и быстрые взмахи. Ну, что ж, теперь она сама себе
госпожа и хорошо сделает, если больше ни с кем себя не свяжет.
шесть, пожалуй, могла бы выйти замуж.
хоть сейчас - это ясно всякому здравомыслящему человеку, что бы там ни
говорили юристы.
минуту уйти отсюда - так сказал мистер Оук. Пройдусь-ка я еще немного. До
свидания.
раз в жизни действовал с задней мыслью. Бедняга Болдвуд умел только бить
прямо в цель на манер тарана, и теперь ему было досадно, что он наговорил
глупостей, а главное, так унизил себя. Зато ему удалось кое-что выяснить.
Новость была остро волнующая, чуть огорчительная, но вместе с тем явно
обнадеживающая. Через каких-нибудь шесть лет Батшеба наверняка сможет выйти
за него! Теперь он будет уже твердо надеяться, и если она в разговоре с
Лидди лишь вскользь упомянула о замужестве, все же из ее слов видно, что она
допускает такую возможность.
долгий срок, но все это время он будет жить надеждой, а как долго он
пребывал в полной безнадежности! Иаков дважды служил по семь лет, чтобы
добиться руки Рахили, так что значат какие-то шесть лет, когда речь идет о
такой женщине, как Батшеба! Он старался убедить себя, что ему даже приятнее
дожидаться ее, чем тотчас же получить согласие. Болдвуд считал, что любит
Батшебу бесконечно глубокой, крепкой, бессмертной любовью, я эта отсрочка
поможет ему блестяще доказать ей всю силу своего чувства, которое она до сих
нор, возможно, недооценивала. Шесть лет для него ничего не значат, - все
равно что каких-нибудь шесть минут! - он совершенно не ценит своего времени,
ему нужна только ее любовь! Все эти шесть лет он будет деликатно, возвышенно
за ней ухаживать, и она убедится, что она дороже ему всего на свете.
ярмарки. Эту ярмарку постоянно посещали жители Уэзербери.
ГЛАВА L
деловым, шумным и веселым из всех дней в году был день овечьей ярмарки. Эта
ярмарка происходила всякий год на вершине холма, где довольно хорошо
сохранились старинные земляные укрепления: вершину опоясывали мощная
крепостная стена и ров, имевший форму вытянутого кольца. Местами стена была
разрушена; с противоположных сторон в ней имелись два широких прохода, к
каждому из них поднималась извилистая дорога. Окруженную стеной ровную
зеленую лужайку в десять - пятнадцать акров облюбовали под ярмарку. На этой
площади стояло несколько постоянных строений, но большинство посетителей
предпочитало устраиваться в палатках, где они спали и ели во время своего
пребывания на ярмарке.
дому за два-три дня, а то и за неделю до ярмарки, проделывали со своими
питомцами по десять - двенадцать миль в день и к вечеру останавливались на
отдых в заранее намеченных местах, на снятых ими придорожных участках, где
задавали корм овцам, постившимся с утра. Позади каждой отары шагал пастух,
подвязав на спину котомку со всем необходимым на неделю, палка с крюком на
конце служила ему посохом в этом паломничестве. Случалось, что в дороге
некоторые овцы выбивались из сил или начинали хромать, а иной раз и
ягнились. Поэтому, если отару гнали издалека, ее нередко сопровождала
запряженная лошадьми повозка, куда клали ослабевших овец и везли до самой
ярмарки.
было принимать подобных мер. Однако объединенные отары Батшебы и фермера
Болдвуда были чрезвычайно многочисленны, представляли собой немалую
Корнев Павел
Белов Вольф
Володихин Дмитрий
Акунин Борис
Черепнин Владимир
Шилова Юлия