Чтение 34–й страницы книги ~Крылья крепнут в бою~

нестройный говор. Среди прочих различил громкие голоса инженера Ярового и
моего заместителя Агуреева. Прислушался: ну конечно же, речь шла о моем
назначении на пост командира.

Не хотелось мешать бурным разглагольствованиям старших по званию,
оказавшихся младшими по должности, их тоже можно было понять, - но тут до
меня четко донеслись слова капитана Агуреева:

- Пусть летает с сержантами, а я завтра подаю рапорт о переводе в
другую эскадрилью. Или в другой полк!

Я распахнул дверь. В накуренной землянке собрались все командиры
звеньев, был тут и комиссар эскадрильи. Мое появление внесло некоторое
замешательство, воцарилась неловкая тишина.

- Хорошо, что застал вас в полном сборе, - сказал я как ни в чем не
бывало. - Утром первыми полетим на штурмовку в район Погостья. К сожалению,
самолетов в эскадрилье вдвое меньше, чем летчиков, поэтому нам дают два
вылета. Состав групп и порядок выполнения задания объявлю завтра. Летчикам
полка сообщать не стоит, пусть спокойно отдыхают. Вам тоже советую
проветрить землянку и спать. Товарищ Яровой, в шесть утра ожидаю вашего
доклада о подготовке самолетов. Надеюсь, восемь И-16 из девяти будут в
строю. Остальные вопросы, которые возникли у вас, решим после полетов.
Доброй ночи!

Я вышел из землянки, не закрыв за собой дверь. Капитан Пахомов, видимо,
вспомнив своя адъютантские обязанности, обогнал меня и побежал к
разбросанным там и сям землянкам, где, должно быть, тоже еще бодрствовали по
той же причине.

Летный день начался с построения сразу после подъема, а не после
завтрака, как обычно. Многим это показалось ненужным новшеством. Приняв
доклад адъютанта, я поставил общую боевую задачу на светлый период суток и
поблагодарил технический состав за подготовку восьми самолетов. Одновременно
объявил, что запрещаю летному составу, входящему в боевой расчет, вылетать
на задание в кожаных регланах с меховой поддевкой и в меховых комбинезонах,
потому что они делают летчика в кабине неповоротливым, затрудняют осмотр
задней полусферы. Вместо меховой поддевки - такая же безрукавка, а на шею -
шелковый шарфик, такая форма неоднократно проверена в боях и признана
наиболее удобной.

Почти месяц дрались войска 54-й армии за железнодорожную станцию и
деревню Погостье. В конце января и в начале февраля с аэродрома Новая Ладога
я несколько раз летал в тот район на штурмовку. Нелегко приходилось, и все
же ни один, пожалуй, из вылетов с начала войны не волновал меня так, как
этот, двести сорок пятый, к которому я сейчас готовил восьмерку из только
что принятой эскадрильи. Нужно было, избегая безрассудного риска, доказать и
менее опытным летчикам и старшим по званию, страдающим сейчас от душевной
обиды, что эскадрилья доверена человеку, умеющему воевать. Иными словами, на
карту был поставлен авторитет.

До вылета оставалось полтора часа. На войне это большое время, и я
успел со всем летным составом разобрать основные этапы боевого задания,
действия эскадрильи, продуманные мною вчера вечером.

Определяя состав группы, я исходил из необходимости проверить в первом
вылете действия летчиков звена управления и командиров звеньев, а во втором
- наиболее подготовленных сержантов.

Наши войска в жестоких боях наконец взяли станцию Погостье, насыпь
железной дороги и половину деревни, расположенной за нею. Вторая половина
деревни стала нейтральной полосой. Немцы, располагаясь полукружием по опушке
леса, превращенной в сплошные блиндажи и доты, сумели остановить наши
войска.

Тяжелая артиллерия врага находилась километрах в восьми южнее и
юго-западнее Погостья, систематически обстреливала наши войска и особенно
позиции артиллерии, поддерживающей пехоту и танки.

Вместе с авиацией фронта и штурмовиками флота мы должны были подавить
дальнобойную артиллерию врага.

У нас с лейтенантом Кузнецовым был опыт борьбы с такой артиллерией еще
со времен Ханко. И сейчас, объясняя летчикам задачу, я постарался его
использовать.

- Линию фронта пересечем в районе Малуксинских болот на высоте
десяти-пятнадцати метров, уйдем километров на сорок за линию фронта и выйдем
на артпозиции с тыла и тоже на предельно малой высоте. Первый удар, а он
должен быть только внезапным, нанесем с высоты не более четырехсот
пятидесяти метров.

Подчеркиваю, - оглядев притихших летчиков и давая им возможность
осмыслить услышанное, продолжал: - Позиции батарей будут хорошо видны по
темным конусам на снегу, направленным широкой стороной в нашу сторону. Пуск
РС-82 производить прицельно с дальности не более трехсот-четырехсот метров
по дворикам орудийных позиций. Они будут находиться метрах в десяти от
вершины закопченного порохом снегового треугольника. И старайтесь атаковать
орудие парами. Ясно?

Летчики закивали, лица их были внимательны, я это меня порадовало.

- Далее... Выход из атаки в южном или западном направлении, а обратный
перелет через линию фронта сделаем восточное Погостья. Если кто-нибудь
получит повреждение по пути к цели и не сможет выполнять Задание, из боя
выходить только вместе с напарником.

Подавлять зенитные средства, а это, видимо, потребуется при повторной
атаке, будут ведомые в паре или пары в звене. Бой с истребителями ведем всей
группой преимущественно на встречно-пересекающихся курсах. Эшелон по высоте
триста-четыреста метров, но не выше пятисот метров. На этой высоте "мессеры"
в активный бой вступать не станут... И еще: на маршруте до цели полное
радиомолчание, скорость над территорией, занятой противником, повышенная.

Убедившись, что все понятно, повторил боевой порядок: ударное звено
веду я, ведомый - сержант Герасименко. Вторая пара: лейтенант Кузнецов и
старший сержант Бакиров. Звено обеспечения: капитан Агуреев и его ведомый
старший лейтенант Петров, вторая пара - ведущий старший лейтенант Кожанов,
ведомый старшин лейтенант Цыганов.

- Прошу, товарищи, выполнять свои обязанности в боевом расчете как
священный долг. Через десять минут вылет, запуск моторов по сигналу.

Линия фронта осталась позади, макушки чахлых сосен Малуксинского болота
мелькают под крылом. Ни огненных трасс, ни белых шапок зенитных разрывов.
Кажется странной тишина. Ведь через минуту заработают радиостанции и
зазвонят телефоны фашистов, сообщая войскам и объектам, расположенным в
районах Киришя и Любань, что восемь И-16 пролетели на малой высоте в
юго-восточном направлении! А мы через пять с половиной минут в сорока
километрах за линией фронта развернулись на запад и еще четыре минуты
продолжали полет над большим массивом леса.

Ну, а теперь на север: вот-вот слева от проселочной дороги на опушке
леса перед болотом появятся огневые позиции дальнобойных батарей.

Волнуюсь не потому, что боюсь ошибиться на предельно малой высоте и не
вывести точно к намеченной цели, - в знакомом для меня районе это проще
простого. И не страшат десятки огненных трасс "эрликонов", что полетят
навстречу, ни "мессеры", возможно, барражирующие над своими войсками, нет!
Волнуюсь за тех, кто идет за моим самолетом, о пяти летчиках, никогда не
летавших со мной в одном строю. О чем они думают сейчас? Не о том ля, куда
выведет их на этой ничтожной высоте новоявленный командир?

Но вот секундная стрелка часов подошла к расчетному времени. Осматриваю
внимательно воздушное пространство, сколько хватает глаз - чистое небо.
Плавно набираю высоту сто пятьдесят метров, осматриваю слева по курсу
местность севернее лесного массива. Это же делают и все летчики группы.

Впереди, левее, видны на земле огненные вспышки, а еще дальше -
несколько черных султанов от разрывов снарядов. Идет артиллерийская дуэль.
Теперь более энергичный набор высоты, левый разворот и выбор цели для атаки.
Радует, что летчики понимают каждое мое движение и маневр.

Зенитчики пока молчат. То ли не видят нас, то ли еще не опомнились от
неожиданности. Хе! Дорого же им обойдется этот зевок.

Четыре пары "ишаков", нацелившись, опускают тупые носы и переходят в
пологое пикирование. Все четче в прицеле орудийный дворик с подковообразным
снеговым валом вокруг длинноствольного орудия, видно, как мечется прислуга.
Два реактивных снаряда, показав языки пламени, сорвались с плоскостей и
через полторы секунды взорвались внутри "подковы". Садить сюда из всех
пулеметов теперь незачем, но времени на перенос огня нет. И длинная очередь
- три трассы упираются в дымящийся круг и рикошетят веером в разные стороны.

Выйдя на высоте пятнадцати метров из атаки, плавно развернулся вправо
на запад. Взгляд назад - вся группа летит за мной, и только две запоздалые
трассы крупнокалиберных пулеметов тянутся нам вдогон. Поистине дорога каждая
секунда! Внезапность - залог победы. Резкий набор высоты - и четыре пары,
как на учебном полигоне, пикируют на новые цели. Навстречу уже летят
огненные шарики "эрликонов", и сержант Герасименко, отвернув немного вправо,
пикирует на зенитку, от которой тянется трасса. Молодец, сержант! Его
примеру следуют трое других ведомых, атакуя ожившие зенитные точки. Вновь
разрывы РС-82, и длинные пулеметные очереди накрывают четыре орудия врага.
На двух из них возникают сильные взрывы. Уходя от цели, вижу своих
"ишачков", к сердцу подплывает теплая волна. Замысел удался, удар попал в
точку, и на обратном пути через линию фронта обошлись без потерь.

Немного удалившись от линии фронта, дал по радио команду Агурееву и
Кузнецову выйти вперед и следовать на посадку, а своей парой занял место
справа позади группы на случай, если появятся "охотники". Но Ме-109 не
появились.

На разборе поблагодарил всех за хорошее понимание маневра ведущего и
особенно за скоротечную и смелую повторную атаку, но указал, что делать
разворот на повторную атаку немедленно можно только в случае полной
внезапности. При втором вылете подобной внезапности достигнуть трудно,
поэтому план удара и состав групп я несколько изменю. Применим новый способ
выхода на цель и нанесения штурмового удара - надо перехитрить фашистских
зенитчиков.

- Полетим тем же маршрутом, но у цели разделимся. Я, Герасименко,