пришел в 535-ю, чтобы вплотную призвать подшефных к завтрашнему мероприятию.
Во-первых, не идти на занятия, во-вторых, после сдачи крови наливают стакан
кагора, подают печенье к чаю и выделяют талон на обед.
еще на день гульбы. Чтобы поправить здоровье, потерянное при сдаче.
можно пойти на станцию переливания в больницу? Почему нельзя записаться в
регулярные доноры и иметь сотни справок плюс реальные деньги за каждую
сдачу? -- спросил Фельдман, зашедший в гости вместе с Матвеенковым.
очень даже возмездно. Деканат всех сдавших кровь берет на карандаш и потом
выдает денежки, но уже как бы не за кровь, а за участие в благородном
порыве. Получается очень редкий случай -- и безвозмездно, и в то же время за
деньги. И совесть чиста, и лишний червонец на расходы.
обрадовался Бирюк первой жертве.
тумбочке курсовик. -- За удочку упрятать можно!
Бирюк. -- Ем как на убой, и хоть бы грамм прибыли.
удивление отчетливо сказал Матвеенков, не переставая изумляться, как это
люди могут не стыдясь выходить на улицу при такой худобе.
Бирюк и похлопал Матвеенкова по щеке, словно долепил из глины его
физиономию. -- Ну что, будем считать, договорились?
какой другой она не будет совместима по температуре. Слишком горячая.
Матвеенков с такой наивной простотой, будто кровь у него находилась
исключительно в желудке.
заплатить кровью за стакан вина, обеденный талон и двухдневную свободу.
компании и настраивал народ на наплевательское отношение к потере крови.
аргументы.
систематизировать по группам крови. Фельдман был единственным, у кого группа
оказалась четвертой.
можно влить любую, а она подходит только самой себе.
чаю с печеньем, что повышает содержание в крови какой-то ерунды, которая
делает кровь более ценной.
его пальцев мелькали то тут, то там, выказывая полнейшую невозмутимость.
лежа... -- выводил он прощальную руладу. У кушетки его объяло что-то вроде
катаральной горячки, и сосисочки его пальцев заметно обвисли. Матвеенков
грозился упасть на ящик с пробирками, но сестра нацелила его на кушетку, и
он, как показалось лежащему рядом Решетневу, с радостью рухнул на нее.
остальных не волноваться.
улегся вслед за Решетневым. Несмотря на бирюковскую худосочность, сестра
только с третьей попытки воткнула иглу куда надо и включила отбор жидкости.
спросила она у Бирюка, словно находясь в морге.
Артамонов, чтобы отвлечь себя от невыносимо красной струйки, бьющей ключом
из вены тяжелоатлета, тщедушная фигура которого могла переломиться пополам
при одном виде штанги.
взяли ни капли -- подвела желтуха.
сказал он с сожалением.
любые страдания, лишь бы отмазаться от подозрений, что он, как комсорг, не
потянул такого простенького дельца. Климцов боялся, что его за что-нибудь
такое морально-этическое отчислят из комсомола, а значит, и из института.
Два года таскать сапоги в армии было для него страшнее потери всей
крови.Большинство доноров рассталось с кровяными тельцами бесстрастно.
волчанкой. Предвкушая реализацию обеденного талона и перспективного
червонца, он заставил себя улечься на кушетку с некоторым подобием
удовольствия. Он пытался даже улыбаться сестре, ненавидя ее уже за то, что
она без всякого чувства и сожаления воткнула иголку и стала читать книгу,
ожидая наполнения пузырька.
находясь в граничных условиях, выработал добротную барьерную функцию без
всякого ведома хозяина. Сколько Фельдман ни дулся, сколько ни пыжился,
ритмически работая кулаком, больше трети стакана его кровеносная система
выделить пострадавшим не смогла. Стало понятно, что нет таких ситуаций, в
которых Фельдману не удалось бы остаться самим собой. Он всегда был горой за
друзей, заботился об их пропитании, об оснащенности комнаты предметами
первой и даже второй необходимости, всегда что-то доставал, выбивал через
профком, но из своего кармана на общий стол не выложил ни рубля. И при этом
умудрялся слыть за друга. Он поставил себя так, что все прощали ему путаницу
в понятиях "бесценный" и "бесплатный". Разные бывают организмы.
была допущена даже Наташечкина. Восстанавливались все -- и те, кто сдавал
кровь, и те, кто воздержался. На мероприятие напоролся студсовет. Участники
попойки получили по последнему предупреждению перед выселением из общежития
без права поселиться туда когда-либо еще.
призадумался вслух Рудик.
Артамонов.
настенный календарь. Выделите кружочками и обозначьте все более-менее
знаменательные даты. Допустим, в один прекрасный вечерок, как сегодня,
заходит к вам с тыла студсовет и спрашивает, по какому поводу банкет. Вы
подводите его к календарю и тычете носом в дату рождения или смерти
такого-то или такой-то. И все -- проблема снята. Принимать меры не имеют
права. Наказывать за бокал, поднятый в честь Бабушкина или, скажем,
какой-нибудь Парижской коммуны, просто нельзя. Это будет котироваться как
политическое заявление со стороны студсовета, с ним по вашей жалобе
разберутся в один момент.
полуночи. На протяжении всего пути он порывался в сторону поймы, чтобы сбить
температуру, поднявшуюся так высоко, словно ему вместо охлажденной
"Медвежьей крови" влили три бутылки горячей крови Мурата.
на всех с обидой, что ее никто не удосужился оповестить о планировавшемся
мероприятии. Красные кровяные тельца Татьяны явно устали циркулировать по ее
баскетбольному телу, снабжая килокалориями закоулки, отстоящие от сердца
дальше, чем III крайнесеверный пояс в системе "Союзглавснаба" от Москвы.
Некоторые эритроциты Татьяны с удовольствием отдохнули бы хоть недельку в
каком-нибудь лилипуте на малом артериальном круге.
Танечка, субтильная.
оскорбление, но до него было далеко -- Виктор Сергеич возлежал на
подоконнике в противоположном конце комнаты. Наташечкина икнула и, не
утруждая себя, выписала оплеуху сидевшему с ней бок о бок Фельдману.
направилась к выходу. Крутанутая пяткой домотканая дорожка-половик с вихрем
свилась в архимедову спираль. Татьяна удалилась, хлопнув дверью.
задействовать в нем Татьяну -- такое ему сойти с рук не могло.
Роллинс Джеймс
Громыко Ольга
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Андреев Николай
Буркатовский Сергей