об этом - соображая, что мне делать - я услыхала разговор двух джентльменов
за моей спиной. Был антракт, я невольно прислушивалась к их разговору. Они
говорили по-английски, но я узнала в них американцев.
гонитесь. Я гонюсь за французским языком.
французским языком.
неприличное выражение. Он сказал: "О, к черту французский язык!"
вот что я сделаю. Я поселюсь в семействе.
поселиться где-нибудь, где вы можете разговаривать. Если вы гонитесь за
искусством, вы, пожалуй, выходить не будете из галерей, пройдете весь Лувр,
комнату за комнатой, - по комнате в день или что-нибудь в этом роде. Но если
вы желаете познакомиться с французским языком, нужно приискать семейство.
Здесь множество французских семейств, которые примут вас на полный пансион и
дадут вам уроки. Моя кузина - та самая молодая особа, о которой я вам
говорил, - поселилась в таком семействе, и они ее в три месяца вышколили.
Они просто приняли ее и разговаривали с нею. Это их всегдашняя метода:
посадят вас перед собой и трещат вам в уши. Вам приходится понимать их, как
бы невольно. Семейство, в котором жила моя кузина, куда-то переехало, иначе
я бы постарался поладить с ними. Семейство это принадлежало к очень хорошему
кругу; по отъезду, кузина моя переписывалась с ними по-французски. Но я
намерен разыскать другую, какого бы труда это мне ни стоило!
кузине, я уже готова была повернуться, чтобы спросить у него адрес
семейства, в котором она жила, но вслед за тем он сказал, что они переехали,
а потому я не повернула головы. Другой джентльмен, однако, казалось, не
испытывал того же, что испытывала я.
держаться картин. Не думаю, чтобы в Соединенных Штатах когда-нибудь явился
значительный спрос на французский язык; но даю вам слово, что лет через
десять будет большой спрос на искусство! Да и не временный, вдобавок.
спроса; я хочу знать французский язык из любви к искусству. Мне не хотелось
бы думать, что я за все это время не приобрела основательных познаний по
этой части. На другой же день я спросила у дамы, которая ведет книги в
отеле, не знает ли она какого-нибудь семейства, которое согласилось бы
принять меня к себе пансионеркой и позволить мне пользоваться их разговором.
Она всплеснула руками с многочисленными резкими возгласами - на французский
лад - и объявила мне, что ее самая близкая приятельница содержит подобное
заведение. Знай она, что я ищу чего-нибудь в этом роде, она бы прежде мне
сказала, а сама не заговаривала об этом, так как не желала причинить убыток
отелю, сделавшись причиной моего отъезда. Она сказала мне, что это премилое
семейство, которое часто принимало к себе американок, а также и дам других
национальностей, желавших изучить язык, и что она уверена, что я буду от них
в восторге. Она дала мне их адрес и предложила отправиться со мной, чтобы
представить меня им. Но я так торопилась, что отправилась одна и без труда
разыскала этих добрых людей. Они были очень рады принять меня, и мне они, на
первый взгляд, очень понравились. Они, по-видимому, очень разговорчивы, на
этот счет можно быть покойной.
видалась с ними. Плата за содержание показалась мне довольно высокой; но не
следует забывать, что сюда не включается множество разговоров. У меня очень
хорошенькая комнатка - без ковра, но с семью зеркалами, двумя часами и пятью
занавесками. Я испытала некоторое разочарование, узнав по переезду, что
здесь живет еще несколько американцев с тою же целью, что и я. Собственно
говоря, здесь трое американцев и двое англичан, и еще немец. Боюсь, как бы
разговор наш не был довольно смешанный, но еще не имела времени судить.
Стараюсь разговаривать с madame de Maison-Rouge сколько могу - она хозяйка
дома, и настоящее семейство состоит только из нее и ее двух дочерей. Они все
- чрезвычайно элегантные, привлекательные особы, я уверена, что мы очень
сойдемся. Напишу тебе о них подробнее в следующем письме. Скажи Вильяму
Плату, что я нисколько не интересуюсь тем, как он поживает.
III
призывавшую его обратно в Нью-Йорк. Причиной этому были какие-то его дела,
что именно, не знаю, - ты знаешь, что я никогда не понимала этих вещей, да и
не желаю понимать. Мы только что устроились в отеле, в прекрасных комнатах,
и мы с мама, как ты легко можешь себе представить, были сильно
раздосадованы. Он объявил, что ни за что не оставит нас в Париже одних, что
мы должны возвратиться и опять вернуться сюда. Не знаю, что, по его мнению,
могло с нами приключиться; вероятно, он воображал, что мы замотаемся.
Любимая теория отца - что у нас вечно накапливаются и накапливаются счета,
тогда как некоторая наблюдательность доказала бы ему, что мы носим одно и то
же старье по целым месяцам. Но у отца нет наблюдательности, ничего, кроме
теорий. Мы с мамой, однако, по счастью сильно напрактиковались, и нам
удалось заставить его понять, что мы ни за что не тронемся из Парижа, и что
скорей позволим разрубить себя на мелкие куски, чем согласимся снова
переплыть этот ужасный океан. А потому отец, наконец, решил, что поедет один
и оставит нас здесь на три месяца. Но суди сама, какая он суета: отказал нам
в позволении жить в отеле и настаивал на том, чтобы мы поселились в
семействе. Не знаю, что внушило ему эту мысль, вернее всего какое-нибудь
объявление, которое он увидал в одной из американских газет, издаваемых
здесь. Здесь есть семейства, которые принимают к себе на жительство
американцев и англичан под предлогом преподавания им французского языка.
Можешь себе представить, что это за люди, - т.е. эти семейства. Но и
американцы, избирающие этот странный способ видеть Париж, должно быть, не
лучше их. Мы с мамой пришли в ужас и объявили, что и силой нас не вывести из
отеля. Но у отца есть манера добиться своего - более действительная, чем
насилие. Он пристает и суетится, пилит, пилит, и когда мы с мамой истомимся,
торжество его бывает безупречно. Желала бы я, чтобы ты слышала, как отец
распространялся насчет своего "семейного" плана; он говорил о нем со всеми,
с кем встречался; заходил к банкиру и толковал со служащими в его конторе,
со служащими в его конторе, со служащими на почте, пытался даже обмениваться
мыслями на этот счет с лакеями гостиницы. Он говорил, что так будет
безопаснее, приличнее, экономнее, что я усовершенствуюсь во французском
языке, что мама узнает, как ведется французское хозяйство, что он будет
спокойнее, и не знаю - что еще. Из всех этих аргументов не было ни одного
основательного, но это не имело значения. Все его толки об экономии - чистая
чепуха; теперь, когда, всякий знает, что дела в Америке окончательно
оживились, что застой совершенно миновал и что там составляются громадные
состояния. Мы экономили в течение последних пяти лет, и я полагала, что мы
поехали за границу, чтобы пожать плоды этой экономии.
как я только могу желать. Уверяю тебя, что я часто сама удивляюсь легкости,
с которой говорю, и когда я приобрету немного более навыка относительно
родов имен существительных и идиом, я буду хоть куда по этой части.
мне в последнюю минуту, и я, продержавшись одна в течение трех дней, сказала
им, что они могут делать со мной, что хотят! Отец пропустил три парохода,
один за другим, оставаясь в Париже, чтоб убеждать меня. Ты знаешь, он точь в
точь школьный учитель в "Покинутой деревне" Гольдсмита - даже будучи
побежденным, он продолжал убеждать. Они с мамой объездили семейств
семнадцать - они откуда-то добыли адреса - а я легла на диван и отказалась
от всякого участия в этом деле. Наконец, они договорились, и меня
препроводили в учреждение, из которого пишу тебе. Пишу тебе из недр
парижского manage, из бездны второстепенного пансиона.
здесь, и объявил madame de Maison-Rouge - хозяйке дома, главе "семейства", -
что просит ее обратить особенное внимание на мое французское произношение.
Как нарочно, в произношении-то я всего сильнее; упомяни он о родах и
идиомах, замечание его имело бы какой-нибудь смысл. Но у бедного папа совсем
нет такта, и недостаток этот особенно резко обнаружился с тех пор, как он
побывал в Европе. Как бы то ни было, он пробудет в отсутствии три месяца, и
мы с мамой вздохнем свободнее, положение будет менее напряженное. Должна
признаться, что нам дышится свободнее, чем я ожидала, в доме, где мы уже
прожили с неделю. До нашего переезда я была убеждена, что дом этот окажется
заведением самого низкого пошиба; но должна признаться, что в этом отношении
приятно обманулась. Французы так умны, что умеют управлять даже подобным
домом. Конечно, очень неприятно жить среди чужих, но так как, в сущности, не
живи я у madame de Maison-Rouge, я не жила бы в Сен-Жерменском предместье.
все - дом и жильцов, нравы и обычаи очень забавными, но ее позабавить
нетрудно. Что до меня, я, как тебе известно, требую одного: чтобы меня
оставили в покое и не навязывали мне ничьего общества. Я никогда не
чувствовала недостатка в обществе по своему вкусу, и не думаю, чтоб
когда-нибудь ощутила его, пока в своем уме. Но, как я уже сказала, дом
прекрасно поставлен, и мне удается делать, что хочу, - это, как ты знаешь,
мое любимое занятие. У madame de Maison-Rouge бездна такта - гораздо больше,
чем у бедного отца. Она - что здесь называют, une belle femme, т.е. высокая,
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Флинт Эрик
Трубников Александр
Корнев Павел