душу свою, что ответ уже найден и ей не о чем более тревожиться.
пустой убежденностью в собственной непогрешимости. Я проверил сей постулат
на собственном опыте. По счастью, он оказался не столь уж печальным, хотя
вполне мог им стать.
простейших решений...
петербургских сумерках. В столицу шла весна, из прорубленного в Европу окна
уже стремился теплый ветер, и день заметно прибавился, что сказалось даже в
сумрачной темнице моей.
закончилась, чтобы через время некое переместиться в храмы Божии. Семья моя,
свято соблюдая православные обряды, особой религиозностью никогда не
отличалась, поскольку предки мои, насколько мне было известно, добывали хлеб
насущный не серпом да цепом, а мечом да шпагой. Такой способ деятельности во
благо Отечества необходим и достоин, однако по самой сути своей он как-то не
совсем, что ли, совмещается с постулатами Нагорной проповеди. И "не убий"
для воина - завет относительный, и "не укради", и "не возжелай", и многое
другое: а la guerre comme а la guerre ("на войне как на войне"). А потому я,
грешный, о Пасхе узнавал тогда лишь, когда в нашем доме начинало пахнуть
куличами. И в тот вечер подумал вдруг: уж не в церковь ли меня везут ко
всенощной?..
храм Божий мало походило. Менее, скажем, нежели армейская шинель на
поповскую рясу. Да и сам подъезд с застывшими часовыми тоже.
настенными зеркалами в бронзовых рамах и изящной, совсем уж не казенного
вида мебелью. Мой сопровождающий, велев обождать, исчез за тяжелой, бронзой
отделанной дверью, и я замер подле одного из зеркал. Потому замер, что в
зале этой парадно-приемного вида оказалось целых два генерала и никак не
менее дюжины штаб-офицеров, не обращавших, впрочем, на меня, жеванного
казематами арестанта, ровно никакого внимания.
молодой жандармский капитан и остановился перед зеркалом в шаге от меня.
явственно сказал этот франт, по-прежнему глядясь в зеркало. - Почаще, он это
любит. Не задерживайся с ответами - подозрителен. И не вздумай
изворачиваться, он многое знает. Лучше умолчи. Так безопаснее.
сердце мое прямо-таки теплой волной обдало: "Живо! Живо ты еще, братство
офицерское, живо!.."
многих армейских офицеров переводили в него помимо их желания. Повелением
простым переводили. Те, кто мог, сразу же в отставку подавали, ну, а те,
кого одна лишь служба кормила, у кого родовое поместье - с гулькин нос или
сестер незамужних куча, тем некуда было деваться. И напялили они голубые
мундиры на верные армейские сердца...
кабинете. Освещен был лишь стол да круг подле него: два кресла, что ли.
Стены в сумрак уплывали, но фигура в генеральском мундире, восседавшая за
столом, выделялась от этого еще отчетливее. И я рванул к ней с места
строевым шагом.
по-сановному:
вдумчиво. Совершенно беззвучно при этом, будто сами собою перепархивали.
глаза. - Какая по счету?
высокопревосходительство!
поступили, Олексин.
даму.
тень.
местного мастера. В конце концов я счел возможным лично представиться
Александру Сергеевичу под тем предлогом, что мы с ним - земляки.
невоздержанности.
отметил генерал.
Христофорович Бенкендорф. Но пугало меня не это. Я очень встревожился, что
он спросит, кто именно меня познакомил с Раевским, и я вынужден буду назвать
Пушкина. Однако генерал сказал совсем иное. И - весьма неожиданное:
друга и разошлись. Так оно и было?
согласился я.
бряцания шпагами?
майора Владимира Раевского и... - Я мучительно соображал, как мне
представить Урсула Бенкендорфу, делая вид, что припоминаю фамилию. - И
капитана Охотского, кажется. Прощения прошу, фамилию запамятовал.
известно, что он умер?
Охотникова - а я знавал его в Кишиневе, знавал, но близко знаком не был - и
лишь потом заинтересовался почему-то, как мы с ним познакомились. Раевский
был уже арестован, так что навредить ему я не мог, а вот Пушкина следовало
выводить из этой жандармской игры в подкидных дурачков.
- Я тогда, в Кишиневе, безусым юнцом еще считался. А потому я их приглашал,
а они меня - никуда и никогда. Даже на дуэли секундантом не брали.
внимания не обратил.
правила.
Крайне удивлен приглашением его и по сей день, хотя, не скрою, и весьма
польщен.
очередную бумагу.
Инзову. "Атаку возглавил прапорщик Александр Олексин, убив двух турецких
разбойников..." - Кончив читать, поинтересовался: - Соответствует
действительности?
жандарм. - Отмечает вашу искренность и чистосердечие. Вот на чистосердечии и
остановимся. Когда Александр Пушкин передал вам для хранения полный список
"Андрея Шенье"?
стихи. В штосс.
генерала Инзова.
Шидловский Дмитрий
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Фазиль Искандер
Зыков Виталий
Перумов Ник