стольких людей, свободных и незнакомых тюремщикам, с восторгом бегущих
смотреть на казнь, среди этого моря голов, которое затопит площадь, не одной
голове предопределено рано или поздно последовать за моей в кровавую
корзину. Не один из тех, что пришел ради меня, придет сюда ради самого себя.
центр притяжения, ловушка. Они кружат вокруг, пока не попадут в нее.
XLVI
смотрит на толпу и уже совсем не думает о чужом дяде.
прочла их в свое время и через пятнадцать лет оплакала то, над чем не
плакала сегодня.
которое я завещаю ей, запятнано кровью.
страницы. По-видимому, как можно заключить из последующих, приговоренный не
успел их написать. Эта мысль возникла у него слишком поздно.
XLVIII
и ненавистная толпа под окном вопит и ждет меня и хохочет.
увидел поверх голов, между двумя фонарями набережной, эти поднятые кверху
красные руки с черным треугольников конце, силы мне изменили. Я попросил,
чтобы мне дали возможность сделать последнее заявление. Меня отвели сюда и
послали за одним из королевских прокуроров. Я жду его; как-никак - выигрыш
времени.
словно последние шесть часов, шесть недель, шесть месяцев думал о чем-то
другом. Меня это поразило как нечто неожиданное. Они заставили мен идти по
их коридорам, спускаться по их лестницам. Они втолкнули меня через одну,
потом вторую дверцу нижнего этажа в мрачное сводчатое тесное помещение, куда
едва проникал свет дождливого, туманного дня. Посередине был поставлен стул.
Мне велели сесть; я сел.
жандармов, и еще в комнате находилось трое мужчин.
сюртук и продавленную треуголку. Это был он.
почувствовал холод стали в волосах и услышал лязганье ножниц.
мужчина в треуголке бережно смахивал их своей ручищей.
что это река; но по взрывам смеха понял, что это толпа.
спросил у одного из тюремщиков, как называется то, что происходит.
опущенные руки, отвел их за спину, я почувствовал, как вокруг моих запястий
обвивается веревка. Тем временем второй снимал с меня галстук. Батистовая
сорочка, - единственный клочок, уцелевший от того, кем я был прежде, - на
миг привела его в замешательство; потом он принялся срезать с нее ворот.
стали локти мои дернулись и приглушенный вопль вырвался у меня. Рука палача
дрогнула.
уксусом.
твердым голосом.
бечевки, стянув ее настолько, чтобы я мог делать мелкие шажки. Конец этой
веревки он соединил с той, которой были связаны руки. Потом толстяк накинул
мне на плечи куртку и связал рукава у подбородка.
меня были как ватные и подгибались, словно в каждой было два колена.
дневной свет хлынули ко мне. Из-под темного свода я, сквозь сетку дождя,
сразу увидел все: тысячеголовую орущую толпу, запрудившую большую лестницу
Дворца правосудия; направо, в уровень со входом, ряд конных жандармов, -
низенькая дверца позволяла мне видеть только лошадиные ноги и груди;
напротив - взвод солдат в боевом порядке; налево - задняя стенка телеги с
приставленной к ней крутой лесенкой. Страшная картина, и тюремная дверь была
для нее достойной рамой.
появился на пороге.
бы не встретили так восторженно.
был синий в красных разводах фартук, какие носят огородники в окрестностях
Бисетра.
на решетку. За ним последовал один из подручных.
Меня посадили на заднюю скамейку, спиной к лошади. Такая заботливость
привела меня в содрогание.
посмотреть, что делается кругом. Жандармы впереди, жандармы позади, а дальше
толпы, толпы и толпы; одни сплошные головы на площади.
скомандовал. Телега вместе с конвоем тронулась в путь, вой черни как будто
подталкивал ее.
площадь разразилась криками от мостовой до крыш, а набережные и мосты
откликнулись так, что, казалось, вот-вот сотрясется земля.
короля.
меня побросали свои букеты.
правосудия, расположены кабачки; верхние помещения их были заполнены
счастливцами, получившими такие хорошие места. Особенно много было женщин. У
кабатчиков сегодня удачный день.
ломилось от зрителей. Торговцы человеческой кровью кричали во всю глотку:
помутившимся взглядом смотрел, как она собирается снова на дальнейших этапах
моего пути.
противоположном берегу заметил над домами черную башню, которая стояла
одиноко, ощетинясь скульптурными украшениями, а на верхушке ее мне были
видны в профиль два каменных чудовища. Сам не знаю, почему я спросил у
священника, что это за башня.
дождь, заволакивавший воздух точно сеткой паутины, до мельчайших
подробностей видел все, что происходило вокруг. И каждая подробность была
мучительна по-своему. Есть переживания, для которых не хватает слов.
Корнев Павел
Перумов Ник
Посняков Андрей
Маркелов Олег
Шилова Юлия
Пехов Алексей