на коленях, ткнувшись лбом в щит орудия, съеженным плечом упираясь в
казенник. Пилотка держалась на его большой голове, прижатая ко лбу щитом,
складка шеи с еще не исчезнувшим загаром, как у живого, лежала на
воротнике, но то липкое, густое на вид, что выползало из-под разорванной
пилотки, объяснило Новикову это странное несоответствие позы с тем, что
произошло. Воронки зияли слева и чуть позади Степанова - следы снарядов на
бруствере, убивших его.
своего голоса, и, задохнувшись, вспомнил, что как-то не так говорил он со
Степановым в последние его часы. Но не было времени, душевных сил
возобновить в памяти, где был прав и виноват он. Новиков чувствовал темное
кружение в голове, позывало на тошноту, - видимо, контузило его в ровике.
же поднял голос до командных, отрезвляющих нот: - По места-ам!..
назад. Веря в свою прежнюю счастливую звезду, он стал на колени к прицелу,
припал к резиновой наглазнице панорамы - резина хранила еще живую теплоту
и скользкость пота Степанова.
дугу атаки: тяжелые танки, с ходу ведя огонь, сползались от центра к
левому и правому краям поля, скапливались черными косяками. Три первых
танка миновали позицию Овчинникова, неуклюже и круто ныряя, скатывались в
котловину.
спуск. Его била внутренняя дрожь нетерпения, азарта и злобы, и то, что
делали его руки, глаза, будто отделилось от сознания, а оно говорило ему:
"Не торопись, не торопись, ты никогда не торопился!" И все будто исчезло:
на перекрестие прицела в упор надвинулся широкий, подымающийся из
котловины покатый лоб танка, качнулся, дрогнул его длинный ствол, слепя,
заслонил огнем прицел и выпал из перекрестия - с громом рвануло землю
слева от Новикова. И в то же мгновение, чувствуя солоноватый привкус крови
на закушенной губе, Новиков поймал его опять, выстрелил и уже не смотрел,
куда впилась трасса. Лишь синяя точка спичкой чиркнула там по широкой
груди танка.
миленький!.. Быстрей!..
Ремешков! Ни одного звука. Я не тороплюсь потому, что так надо, так
вернее..."
девять... Но дуга все распрямлялась - где следы выстрелов? Танки идут...
Снова крик разбух за спиной его, накаленный опасностью, а может быть,
бешеной радостью, животный крик, он никогда не слышал этот неестественный
голос Ремешкова:
Мы - шесть!.. - И крик этот точно скосило: - Пикируют! Сюда!.. Вот они!
Товарищ капитан!..
стал увеличиваться, расти над самой головой - наклонно к земле скользили в
дыму узкие, как бритвенные лезвия, вытянутые тела "мессершмиттов". Они
пикировали прямо на высоту, выбрасывая колючее пламя пулеметных очередей.
Взрывы бомб ударили в землю, вскинулось косматое и высокое там, где были
пехотные траншеи, толчки передались к высоте, сдвинули орудие. С
пронзительным звоном истребители вынырнули из дыма, выходя из пике,
стремительным полукругом взмыли ввысь, серебристо засверкав в утреннем
небе, и оттуда косо понеслись, стали падать на высоту, вытянув черные жала
пулеметов. Отчетливо и низко мелькнули кресты на узких плоскостях, прямо в
глаза забились пулеметные вспышки. По лицу Новикова пронесся металлический
ветер, фонтанчики очередей зацокали по брустверам, зазвенела пробитая
пустая гильза. Знойным ветром толкнуло в спину, в затылок - разрывы бомб
встали вокруг орудия. Новиков, ощутив эти жаркие удары волн в спину, но
почувствовал большой опасности, не лег, лишь инстинктивно прикрыл рукой
головку панорамы; как во сне, просочился захлебывающийся голос Ремешкова:
они! По головам ходят!.. Убьют вас... Пропадем без вас, товарищ капитан...
как неточные удары бомбовой волны. Он верил в прочность земли и не верил в
прямое попадание. Выжидая, смотрел, как осиные тела истребителей падали в
дыму над высотой на орудия.
назойливо, требовательно звучал за спиной. Кажется, зуммерил телефон.
пробился прыгающий от волнения голос связиста:
минное поле прошли!
и впереди перед высотой, там, где было боевое охранение пехоты, немецкие
танки. Несколько человек, отстреливаясь из автоматов, зигзагами бежали
оттуда по полю к высоте перед ползущими танками, падали, вскакивали,
тонули в полосах мглы.
приказ Алешину!.. - скомандовал Новиков, пересиливая нарастающий свист
моторов, прерывистый клекот пулеметов. - Прекратить огонь по левым танкам!
Огонь по правым! Поддержи пехоту! Огонь туда! Туда! Сначала несколько
фугасных!
разбросанно бежали к чехословацким траншеям несколько человек. Снаряды
Алешина взорвались позади человеческих фигурок, земляная стена встала
перед танками, и, словно бы очнувшись, люди неуверенно повернули,
бросились назад, к траншеям боевого охранения.
умоляющие вскрики Ремешкова. - Пикируют!
землей, не в силах передохнуть, сидел рядом, вскинув серое лицо, в
застывших от надвигающейся опасности глазах светилась, вспыхивала
зеркальная точка. А эта точка падала с неба. Металлический рев оглушил
Новикова, пули звеняще прошлись по огневой, запылили, зыбко задвигались
брустверы. Низкая тень пронеслась над ними - и хвост истребителя стал
взмывать над высотой, врезаясь в небо.
Ремешков, размазывая пот по лицу. - Что же вы так? Что же вы так?..
Товарищ капитан!..
мимо занявшихся дымом машин медленно вползали в котловину танки, -
вытекали они к берегу озера. Самолеты прикрывали продвижение танков.
Странно, напряженно дрожали брови Новикова. И Ремешков, который не видел
эти танки, не мог знать, что чувствовал Новиков, придвинулся ближе к нему,
поднял молодое обескровленное лицо, спросил:
Где Порохонько? Заряжай! - И, садясь к прицелу, обернулся: - Порохонько,
жив?
разворотом истребителей, крепкими зубами покусывая соломину, смеялся
беззвучно, захлебываясь этим жутким, душащим его смехом.
высотой. И теперь лишь по быстрым молниям выстрелов, по железному
шевелению, реву моторов в дыму Новиков ощупью угадывал продвижение левых
танков по берегу озера.
воздух, но все это как будто уже не существовало для Новикова. Нажимая
спуск, он чувствовал: горло жгло сухой краской орудия, он заметил -
раскаленный ствол покрылся искристой синевой. Но ни о чем не думал, кроме
того, что, обходя высоту, шли танки, пытаясь прорваться в город, ни одна
мысль не была логичной, кроме одной: они прорывались к озеру.
в воздухе.
высотой. Трассы перекрестились от самолета к самолету, наискось - к земле
и в высь утреннего неба, клубок мчался на запад все ниже и ниже. И тогда
по этому сверканию, по извилистому ручью дыма, вытекавшего из тонкого тела
"мессера", стремительно уходившего от другого истребителя, догадался
Новиков, что там воздушный бой, как всегда непонятный с земли.
котловины, выстрелил два раза подряд, обессиленно и машинально вытер
разъедающий пот с глаз, и в эту минуту снова гул моторов повис над землей,
давя на голову, раздражающе заполнил уши. Но этот новый гул был другой,
бомбардировочный, тяжелый, ровно и туго катящийся по небу. И прежде чем
Новиков, готовый выругаться, увидел самолеты, крик Ремешкова захлестнул
все:
выровнялись! Миленькие!
пустых гильз, забыто прижимая к груди снаряд, смеялся радостным,
Каргалов Вадим
Маккефри Энн
Ильин Андрей
Березин Федор
Березин Федор
Земляной Андрей