было длинное белое платье, наглухо застегнутое, позволявшее видеть только
верхнюю часть плеч и нежную шею. Рукава спускались ниже локтей, складки
платья скрывали ее ступни. На кистях рук выступала сеть голубых жилок,
вздувшихся от лихорадки. Молодая девушка не шаталась, но вся дрожала и
трепетала, как тростник. Фонарь освещал ее снизу. Лицо ее было невыразимо
прекрасно. Распущенные волосы ниспадали на плечи. Ни одна слезинка не
скатилась по ее щекам. Но глаза ее горели мрачным огнем. Она была бледна
той бледностью, которая является как бы отражением божественной жизни на
человеческом лице. Ее тонкий, хрупкий стан точно слился с ее одеждой. Вся
она колебалась, словно пламя на ветру. В то же время чувствовалось, что
она уже становится тенью. Широко раскрытые глаза сверкали ярким блеском.
Она казалась бесплотным призраком, душой, воспрянувшей в лучах зари.
боялся. Малейшее потрясение может ее убить или свести с ума. Смерть или
безумие. Какой ужас! Что делать, боже мой? Ложись, доченька!
облако уже отделяло ее от земли.
говорите. Вы говорите, что собралось много народу, что публика ждет и что
мне надо сегодня вечером играть; я согласна, видите, я в полном сознании,
но я не знаю, как это сделать; ведь я умерла, и Гуинплен умер. Но все
равно, я иду. Я готова играть. Вот я, но Гуинплена нет.
слово.
фигляра и нагрудник, надел их и вышел на палубу, скрытый от взоров
балаганом, снастями и мачтой.
перешел в мелодию. Она стала напевать, иногда умолкая и забываясь в бреду,
таинственный призыв, с которым столько раз обращалась к Гуинплену в
"Побежденном хаосе". Ее пение, звучал о неясно и было не громче жужжанья
пчелы:
умер. Я внизу, а он наверху. Он ушел, а я осталась. Я не слышу ни его
голоса, ни его шагов. Бог дал нам на краткий миг рай на земле, а потом
отнял его. Гуинплен! Все кончено. Я никогда больше не коснусь его рукой.
Никогда. Его голос! Я больше не услышу его голоса.
ужаса Урсусом, опустился перед нею на колени.
груди ее вырвался крик, звучавший невыразимой нежностью:
нему свое кроткое лицо и устремила на него слепые, но лучезарные глаза,
словно могла видеть его.
стоны и рыдания представляют неразрывное целое. В них слиты воедино и
выражаются одновременно и восторг и скорбь. Они не имеют никакого смысла и
вместе с тем говорят все.
моя супруга, моя звезда, мое дыхание! Ты - моя вечность! Это я! Я здесь, я
держу тебя в своих объятиях. Я жив! Я твой! Ах, подумать только, что я
хотел покончить с собой! Еще одно мгновенье и, не будь Гомо... Я расскажу
тебе об этом после. Как близко соприкасается радость с отчаянием! Будем
жить, Дея! Дея, прости меня! Да, я твой навсегда! Ты права: дотронься до
моего лба, убедись, что это я. Если бы ты только знала! Но теперь уже
ничто не в силах нас разлучить. Я вышел из преисподней и возношусь на
небо. Ты говоришь, что я спустился с неба, - нет, я подымаюсь туда. Вот я
опять с тобою. Навеки, слышишь ли? Вместе! Мы вместе! Кто бы мог подумать?
Мы снова нашли друг друга. Все дурное кончилось. Впереди нас ждет
блаженство. Мы опять заживем счастливо и запрем двери нашего рая так
плотно, что никакому горю уже не удастся к нам проникнуть. Я расскажу тебе
все. Ты удивишься. Судно отошло от берега. Никто не может теперь его
задержать. Мы в пути, и мы свободны. Мы направляемся в Голландию, там мы
обвенчаемся; я не боюсь, я добуду средства к жизни, - кто может помешать
мне в этом? Нам ничего больше не угрожает. Я обожаю тебя.
Он услышал, как она прошептала:
прежде.
смотрел на них и разговаривал сам с собой:
несли хоронить! Я плачу и смеюсь. Вот и все, на что я способен. Я так же
глуп, как если бы сам был влюблен. Да я и на самом деле влюблен. Влюблен в
них обоих. Ах, я старый дурак! Не слишком ли много для нее волнений? Как
раз то, чего я опасался. Нет, как раз то, чего я желал. Гуинплен, побереги
ее! Впрочем, пусть целуются. Мне-то что за дело? Я лишь случайный
свидетель. Какое странное чувство! Я - паразит, пользующийся чужим
счастьем. Я тут ни при чем, а между тем мне кажется, что и я приложил к
этому руку. Благословляю вас, дети мои!
дни. Кроме тебя, на земле для меня нет никого. Я снова вижу тебя и глазам
своим не верю. На этой шхуне! Но объясни, что с вами произошло? Ах, до
чего вас довели! Где же "Зеленый ящик"? Вас ограбили, вас изгнали! Какая
низость! О, я отомщу за вас! Отомщу за тебя, Дея! Им придется иметь дело
со мной. Ведь я пэр Англии.
отшатнулся и внимательно посмотрел на Гуинплена.
лбу.
нравится, мой Гуинплен. Это - право каждого из нас. Во всяком случае я
счастлив. Но что означает все это?
темнее; туман, наплывавший с океана, благодаря безветрию, поднимался вверх
и заволакивал небо, сгущаясь в зените; можно было различить только
несколько крупных звезд, но вскоре они исчезли одна за другой, и над
головами людей, находившихся на палубе, простерлась сплошная черная пелена
спокойного бескрайнего неба. Река становилась все шире, берега ее казались
темными узкими полосками, почти сливавшимися с окружающим мраком. Ночь
дышала глубоким покоем. Гуинплен присел, держа в объятиях Дею. Они
говорили, обменивались восклицаниями, лепетали, шептались. Бессвязный,
взволнованный диалог. Как описать тебя, о радость!
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Емилина Ника
Пехов Алексей
Корнев Павел