очевидно учиненная тем лицом, которому принадлежит первая подпись.
в море, остальные два подписались ниже: - Гальдеазун. - Аве-Мария, вор".
из залива Пасахес".
короля Иакова Второго. На полях есть еще приписка, сделанная тою же рукою:
приказа, врученного нам в качестве оправдательного документа при покупке
ребенка. Перевернув лист, можно прочесть приказ".
свету. Все увидели чистую страницу, если только выражение "чистая
страница" применимо к полусгнившему лоскуту; посредине можно было
разобрать три слова: два латинских - jussu regis [по повелению короля
(лат.)] и подпись "Джеффрис".
всякой торжественности.
крыши волшебного замка.
боялся его. Гаиздорра, капталь, это значит - главарь. Были и женщины:
Асунсион и еще другая. Потом был провансалец - Капгаруп. Он пил из плоской
фляги, на которой красными буквами было написано имя.
правосудия".
перевидала всякие виды и, должно быть, немало времени провела в воде. Ее
облепили раковины и водоросли. Она была сплошь испещрена ржавым узором -
работой океана. Затвердевшая смола на горлышке свидетельствовала о том,
что фляга была когда-то герметически закупорена. Ее распечатали и
откупорили, потом снова заткнули вместо пробки втулкой из просмоленного
троса.
только что прочитанное мною показание. Это послание к правосудию было
честно доставлено ему морем.
получается прекрасная мука, идущая на выпечку хлеба для королевского
стола, точно так же и море оказывает Англии всевозможные услуги, и когда
исчезает лорд, оно его находит и возвращает обратно.
поглощаемая пучиной людских деяний, снова всплывает на поверхность.
очищена, - вероятно, для расследования. В ивовые прутья была вплетена
извилистая красная полоска тростника, местами почерневшая от действия воды
и времени. Несмотря на то, что кое-где она была повреждена, можно было
совершенно ясно разобрать все десять букв, составлявших имя Хардкванон.
ни на какой другой тоном, который можно назвать голосом правосудия:
предъявлена вам в первый раз, вы сразу же добровольно признали ее своею;
затем, по прочтении вам пергамента, находившегося в ней, вы не пожелали
ничего прибавить к своим предшествующим показаниям и отказались отвечать
на какие бы то ни было вопросы, вероятно рассчитывая, что пропавший
ребенок не найдется и что вы, таким образом, избегнете наказания.
Вследствие этого я к вам применил "длительный допрос с наложением
тяжестей", и вам вторично прочитали вышеупомянутый пергамент, содержащий в
себе показания и признание ваших сообщников. Это не привело ни к чему.
Сегодня, на четвертый день, - день, назначенный по закону для очной
ставки, - очутившись лицом к лицу с тем, кто был брошен в Портленде
двадцать девятого января тысяча шестьсот девяностого года, вы убедились в
крушении всех своих греховных надежд и, нарушив молчание, признали в нем
свою жертву...
умирающего голосом, в котором вместе с предсмертным хрипом звучало
какое-то странное спокойствие, с зловещим выражением произнес несколько
слов; при каждом слове ему приходилось подымать всей грудью кучу
наваленных на "его камней, могильной плитою пригнетавших его к земле.
возможности. Темные люди - люди верные; честность существует и в аду.
Сегодня молчание уже бесполезно. Пусть будет так. И потому я говорю. Ну,
да. Это он. Таким его сделали мы вдвоем с королем: король - своим
соизволением, я - своим искусством.
снова:
результату, после третьего чтения показаний ваших сообщников,
подтвержденных ныне вашим собственным откровенным признанием, после вашего
вторичного свидетельства вы сейчас будете освобождены от оков, чтобы, с
соизволения ее величества, быть повешенным, как плагиатор.
скупщик детей. - Вестготский закон, книга седьмая, глава третья, параграф
Usurpaverit [присвоил (лат.)]; и Салический закон, глава сорок первая,
параграф второй; и закон фризов, глава двадцать первая - "De Plagio"
[противозаконное присвоение (лат.)]. Александр Неккам говорит также: "Qui
pueros vendis, plagiarius est tibi nomen" [тебе, продающему детей, имя -
плагиатор (лат.)].
произнес:
благодарите ее величество.
старинных хартиях, подошел к пытаемому, снял один за другим лежавшие на
животе камни, убрал чугунную плиту, из-под которой показались расплющенные
ее тяжестью бока несчастного, освободил кисти рук и лодыжки от колодок и
цепей, приковывавших его к четырем столбам.
полу с закрытыми глазами, раскинув руки и ноги, точно распятый, которого
только что сняли с креста.
безжизненно упала. Другая рука, которую он приподнял вслед за первой,
упала точно так же. Подручный палача схватил сначала одну, затем другую
ногу преступника; когда он отпустил их, они ударились пятками о пол.
Пальцы обеих ног остались неподвижными, точно одеревенели. У лежащего
плашмя на земле голые ступни всегда как-то странно торчат кверху.
его к раскрытому рту Хардкванона, затем пальцем приподнял ему веки. Они
уже больше не опустились. Остекленевшие зрачки не дрогнули.
сознался, вопрос о его жизни или смерти - пустая формальность.
стал прямо перед Гуинпленом, все еще сидевшим в кресле, отвесил ему
глубокий поклон, потом с не меньшей торжественностью откинул назад голову
и, глядя в упор на Гуинплена, сказал:
Афанасьев Роман
Шекли Роберт
Конан-Дойль Артур
Семенова Мария
Куликов Роман
Браун Дэн