Карпат.
томатически, помимо его воли, по привычке, выработавшейся
тремя годами службы на границе, хотя он понимал, что никуда
эти данные сообщить не сможет, - запоминал части, двигавшиеся
по шоссе. А те крохи чувств и мыслей, которые, словно
оттаивая, начинали в нем шевелиться, находили выход, отдушину
в одном слове: "ладно". Тимофей повторял его про себя
размеренно, будто медленные капли падали. Это помогало. Давало
разрядку. Так одни люди в сходных ситуациях ломают карандаши и
палочки, другие считают до десяти или до ста - в зависимости
от характера. Тимофей думал: ладно. Ладно - посмотрим; ладно -
дайте срок; ладно - мы вам еще такую свадьбу закатим!..
ды-ды-ды - и капут. Абер ты запоминал урок, и я дарю тебе
жизнь. Вита нова! Теперь я твой второй муттер. Твой мама. И
твой мама говорит тебе: будь слушным.
увидел, что осталось от их позиции.
о!.. Ты хорошо старался - ты хорошо кушал. Справедлив! У тебя
отшень маленький геометрий, - он ткнул пальцем в два малиновых
треугольника на петлице Тимофея. - Хорошо! Мало что жалеть.
Терпений! - и опять все начинать с айн. Цвай унд драй приходит
к тому, кто имеет терпений. Хороший мораль?
утром ему показалась бы нелепой даже мысль о каком бы то ни
было разговоре с фашистами. А сейчас не только слушает -
делает вид, что соглашается. Он унижен? - да. Побежден? - да.
Сломлен и сдался?..
он знал, что скорее пустит в себя последнюю пулю, чем сдастся.
Но сложилось иначе. Значит, опять кинуться на эту гадину,
напроситься на их пулю?
хитрее своих врагов? - выжить, вырваться и отомстить?
Победить, наконец? От какого Тимофея Егорова будет больше
пользы: от погибшего гордо, но бесславно и бесполезно или от
активного бойца, беспощадного мстителя?..
не прав, с досадой подумал Тимофей. С досадой на свои минутные
колебания, которые и решили все дело: во второй раз он не
бросился на фашиста сразу, и все как-то решилось само собой.
остался живым - Тимофей победил этот стыд. "Чтобы отомстить, я
должен выжить - это он усвоил твердо. - Я должен выжить. Чего
бы это мне ни стоило. Любой ценой!.."
совсем лучезарно.
карман, и - майн готт!! - Он поднял руку, и Тимофей увидал
свою кандидатскую карточку. - Ты хотел стать большевик?
Тимофея.
большевик - капут. Ды-ды-ды! - он повел автоматом. - Ты хотел
капут?
как бьется в мозг: ты должен, должен выжить.
тебя спасал. Мы оба забудем этот маленький недоразумений. Ты
будешь любить наш фюрер. Ты все будешь начинать с айн. Хайль -
вита нова!
Это у него не получилось. Он даже чуть напрягся - опять не вы-
шло. Тогда, иронически фыркнув - мол, не очень-то и хотелось,
- фашист отшвырнул карточку в сторону.
Тимофей уже зажимал карточку в кулаке. Фиксатый еще лежал на
спине, следя за Тимофеем, и не глядя нащупывал на земле
автомат. Но второй, смуглый - ах, досада! - он уже отскочил
назад, и карабин в его руках так ловко, будто сам это делает,
скользнул из-под мышки в ладони. Ведь убьет, сволочь!..
ушла стороной), схватил горячий стальной обломок - все, что
осталось от его личной трехлинейки со знаменитым снайперским
боем, - встретился глазами со смуглым. Тот не боялся. Глаза
горят: смеется, бьет с пояса, не целясь. Будь ты проклят!
твой, Харти... Бери!
- ствол тоже. Тимофей вдруг почувствовал усталость. Все, понял
он. Фашист тоже решил, что пора кончать, и выстрелил прямо в
лицо.
2
тому, что жив. Уж такой это был день. Не пришлось и
вспоминать, где он и что с ним: он знал это сразу, едва
очнулся.
самостоятельно переключился на иной ритм; мобилизовался с
единственной целью - выжить. Человек должен был еще
осмысливать новую для себя ситуацию - войну; на это уйдет у
него немало дней; а его природа уже заняла круговую оборону.
парнишка бинтовал ему голову. Это был тоже пограничник, но
незнакомый; видимо, первогодок с одной из соседних застав;
тех, что служили по второму году, Тимофей знал хотя бы в лицо.
совсем не по инструкции; такая чалма если часа два продержится
- уже благо; обычно они расползаются кольцами куда раньше.
Тимофей хотел сделать замечание, но тот, как назло, смотрел
теперь только в сторону, куда-то за спину Тимофея, и глаза их
никак не могли встретиться. Парнишка тянул шею и дергался всем
телом вверх-вниз, выглядывая что-то через вспушенный край
воронки. А руки автоматически слой за слоем накладывали бинт.
перебинтовали. Правда, при этом кончилась гимнастерка: ее
правый бок был начисто оторван, только воротничок и уцелел.
цепенея, Тимофей потянулся левой рукой к уцелевшему нагрудному
карману. Пусто.
меня.
кандидатскую карточку. - Не теряй в другой раз.
понимаешь, жуткая. Иван Грозный убивает возлюбленное чадо.
Метров с трех. Враз выключил начисто.
воронки, тихо охнул и медленно, тяжело сел в подмявшуюся под
ним землю.
он хотел в эту минуту именно улыбаться, и потому совокупный
рисунок его рта и глаз складывался в улыбку. Но это был, так
сказать, общий план. Маска. Впечатление от нее держалось всего
лишь какую-то секунду, а затем исчезало, потому что каждая
деталь этой маски противоречила ее сущности: тонкая нижняя
губа, перекошенная улыбкой, словно конвульсией, судорожно
вздрагивала; прыгали потерявшие вдруг осмысленность побелевшие
глаза; и даже значок ГТО первой ступени, перевернувшийся
изнанкой, мелко подрагивал на его груди скрестившимися
цепочками.
Шидловский Дмитрий
Орлов Алекс
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Жюль Верн