это со спокойствием, удивившим его самого. Случилось то, чего
он ждал; он знал, что именно так и будет. Он знал это с той
самой минуты, когда сегодня, едва проснувшись, в первый раз
увидел холм. Все атаки ни к чему, думал он. Все они бред и
несусветная глупость. Но их придется повторять снова и снова,
пока что-нибудь не произойдет или пока его не осенит гений и
он не найдет какое-то особенное решение.
как бежит рота, и передумал. Бегство происходило в тишине:
едва стало ясно, что атаке конец, как пулеметы замолчали. Это
было необычно. Все-таки крупнокалиберный при удачном попадании
и в километре убивает наповал. Но тут же майор догадался, что
противник бережет патроны. Что ж, это можно понять.
холма послышалась редкая автоматно-пулеметная стрельба. На
мгновение дрогнуло сердце Иоахима Ортнера: неужели?! Резко
обернулся. И без бинокля было видно, как на вершине дота
красный укрепляет сорванный бомбой флаг. Видать, кто-то из
оставшихся за камнями автоматчиков, скорее всего раненый,
попытался его обстрелять, но из этого ничего не вышло.
Пулеметы ответили сразу. А красный неторопливо закончил свое
дело и ушел в дот.
вернулось достоинство, но солдаты поняли, что опасность им не
угрожает; они успокоились и шли небольшими группами: потные,
возбужденные, - обсуждали атаку. Иоахим Ортнер приказал
отвести их в тыл, в небольшой овражек. Он знал, что сейчас
пошлет их в атаку снова, именно их; но просто повторить атаку,
не разнообразя средства и приемы, ему было противно. Это
унижало его прежде всего в его собственных глазах. Война - это
поединок интеллектов; потом уже включались такие факторы, как
воля, случай, характер нации... Кстати, что он знал о русских?
Да, по сути, ничего конкретного. Их литературы он не читал,
личных контактов с русскими не позволял себе вполне
сознательно; а россказням о них он не верил в силу
аналитического склада ума.
холм. Идей не было. Ну что ж... Он повернул назад и
неторопливо зашагал вдоль траншеи. Солдаты уже разделись до
пояса - работа грела. Завидев командира, они вытягивались и
смотрели на него пытливо и с надеждой. Он это отмечал, но его
это не трогало. Он глядел мимо и сквозь них, поскольку всегда
был убежден, что офицер для рядовых должен быть существом
высшим; наравне с богом, только безусловней: бога можно
игнорировать, а офицера - никогда; ведь одно его слово может
опрокинуть твою судьбу.
взвода - и по внешнему виду и по выговору силезец, - подал
команду, и рота поднялась. Быстро, как и положено. "Слава
богу, - подумал Иоахим Ортнер, - эти молокососы не совсем
барахло, если после такой паршивой атаки красные не смогли
раскрутить в них гайки".
его в сторону и попытался вытянуть из него хоть что-нибудь. Но
если он и так производил впечатление человека недалекого, то
известие, что ему сейчас придется вести роту в повторную
атаку, оглушило его настолько, что он вообще утратил
способность соображать; мало того, готов был разреветься. "Лет
девятнадцать, только из училища, что с него возьмешь", - с до-
садой подумал майор и сказал сквозь зубы:
демократический тон. Но он решил, что именно сейчас и именно с
этими можно. Он постарался вспомнить, как это делают другие, и
говорил им: "Ну, парни, пошевелите мозгами, черт побери: вы
наступали колоссально, я видел, мужества вам не занимать; я
представлю к Железному кресту того, кто взорвет дот; он будет
взорван сегодня, но придумайте что-нибудь, ведь вы побывали
наверху, как перехитрить этих красных; это же последнее дело -
в лоб лезть на пулеметы..."
артистизмом и волей своей, - однако толку и здесь не добился.
Все в один голос говорили, что дот по зубам лишь авиации,
хотя, расспросив их подробнее, майор понял, что самого дота
вблизи никто не видал: едва ударили пулеметы, как дот - слава
богу, так ни разу и не подавший голоса, - перестал для них
существовать.
отчаяния и тогда вдруг осознал, сделал приятное открытие: а
ведь он уже ротный! Он пока жив, и почему б ему дальше не
уцелеть, вполне возможно! И если кому-то из его солдат
достанется Железный крест, то уж ему-то тем более. "А роту у
меня, точно, не заберут, конечно, не заберут, если я возьму
этот проклятый дот, а я возьму его, будь я проклят; клянусь,
что возьму, я это чувствую, знаю, и эти русские ничего со мной
не смогут сделать - пусть они установят там хоть десять
пулеметов, хоть сто; раз мне судьба взорвать их - я их взорву,
и тогда все будет моим: ордена! звания! деньги! женщины!
карьера!.."
придержал рукой свой подбородок, потому что подбородок плясал
и клацали зубы - слова невозможно произнести. Он содрогался от
нетерпения. Он готов был хоть сейчас, сию минуту выхватить
свой "вальтер" и с криком "А-а-а-а!.." побежать, броситься на
этот холм, врезаться в него - напрямик, напролом, разрыть,
разметать, не глядя, всех подряд... всех подряд...
силезец, словно в раздумье придерживая челюсть, а левой рукой
живо жестикулируя, - нам туда... нечего соваться, герр майор.
- При этом майор покосился в сторону и чуть повернулся, по
мере сил прикрывая его от взоров солдат. - Пока не подавим
пулеметы... Эти пулеметы... прямо как дьяволы, герр майор...
Вы же понимаете... когда перекрестный огонь - от него не
спрячешься...
не знаете, как подступиться к ним. - Он поглядел на часы. -
Атаку начнете ровно в шесть.
кивнул в сторону холма.
- это как раз достаточно. Пусть они прежде всего имеют в виду
взрывчатку. Иначе ваш пыл будет бессмысленным.
помочь. Кстати, почему б вам не пропустить сейчас стаканчик
коньяку? Утро свежее.
естественно, - выдайте им сразу.
Ортнер собирался употребить их с толком. Ему очень хотелось
понять, с кем он имеет дело. Он велел, чтобы позвали
фельдшера, и, когда лейтенант примчался (к счастью для него,
он не носил очков, чем подкупил майора; майор терпеть не мог
очкариков, тем более в армии), приказал выслать к холму две
пары санитаров с носилками, дав каждой паре по белому флажку с
красным крестом.
изумился фельдшер.
может быть, и нет.
Еще с прошлой войны. Да и флажков таких у нас нету.
часы, - я видел, как санитары бегут к холму. Слышите? - только
бегом. У нас мало времени. К тому же там умирают их
товарищи!..
сторону приказ теряет силу.
русские не стреляли. И если в первой экспедиции санитары
подобрали кого попало и тут же припустили назад, то во второй
они уже выбирали именно тех, кому помощь нужна прежде всего, а
перед третьей парой перевязали вообще всех раненых на склоне,
причем осмелели настолько, что осмотрели и тех, что добежали
Херберт Фрэнк
Лукьяненко Сергей
Василенко Иван
Самойлова Елена
Каменистый Артем
Мурич Виктор