позднее выяснилось, насколько я ошибался.
будут внесены некоторые изменения, - прокричал я, чтобы заглушить рев
двигателя.
зубами. - В Израиль.
едва различимый сквозь грохот трактора. Единственно, что я смог разобрать,
так это: "мой дом".
новую жизнь? Нет, скорее окончить прежнюю.
свою жизнь я жил в Америке...
в сотне разных вариантов. По его словам, он был выходцем из России, где жило
несколько миллионов евреев - это самая крупная еврейская община в мире, в
течение ста с лишним лет она вынуждена была жить за пресловутой "чертой
оседлости". Бросив на произвол судьбы мать и двоих братьев, в 1905 году он
бежал, спасаясь от погромов, чинимых "черносотенцами" при попустительстве
царских властей. Впоследствии он узнал, что мать пропала без вести, а два
уцелевших брата погибли много лет спустя. Один - во время восстания в
белостокском гетто, другой - в газовой камере Треблинки. Сам он устроился на
швейную фабрику в Нью-Йорке, учился в вечерней школе, затем работал в
нефтедобывающей промышленности, женился. После смерти жены весной нынешнего
года решил исполнить вековую мечту каждого еврея - вернуться на родину
предков.
поверил ни одному его слову.
всю долгую ночь, которой, казалось, не будет конца. Мороз усиливался. По
черному небосклону двигались луна и звезды. Когда луна зашла и на ледовое
плато наконец-то опустился черный покров ночи, я выключил двигатель. Его
оглушительный грохот и лязг гусениц сменились благодатной тишиной.
пассажирам, что остановка будет недолгой, всего на три часа. Так что пусть
каждый постарается уснуть: большинство путешественников, как и я сам,
валились с ног от усталости. Три часа, не более. Столь благоприятная для
путешествия погода в Гренландии выдается не так-то часто.
блуждал, и я без труда узнал то, что хотел узнать.
на глаз один вопрос. Удивленно взглянув на меня, Малер после некоторого
колебания кивнул и последовал за мной.
на своего спутника, я достал свою "беретту". При виде пистолета у Малера
перехватило дыхание, а в глазах появился ужас.
Театром не интересуюсь. Мне нужен ваш пистолет, больше ничего.
Глава 7
ВТОРНИК
С СЕМИ ЧАСОВ УТРА ДО ПОЛУНОЧИ
понимаю, доктор Мейсон. Нет у меня пистолета.
Повернитесь.
старика и принялся обыскивать его.
две пары штанов и несколько пар нижнего белья, так что обыскать его
оказалось делом непростым. Я не сразу убедился, что никакого оружия при нем
нет. Я отступил, и Малер повернулся ко мне лицом.
нужными доказательствами. - Луч фонаря скользнул по пригоршне сахара,
извлеченного мной из кармана внутреннего пальто: в каждом из них было больше
фунта. - Не угодно ли объяснить, откуда это у вас, мистер Малер?
Украл.
вашу беду, Малер, когда в бараке стало известно о краже сахара, я смотрел на
вас. Не повезло вам и еще по одной причине. Когда мы пили кофе несколько
минут назад, я украдкой отхлебнул из вашей чашки. Вы туда бухнули столько
сахара, что я проглотить не смог эту гадость. Надо же такому случиться,
Малер, не правда ли? Погореть из-за какого-то пустяка! Но так уж повелось:
матерому преступнику нечего опасаться крупных промахов. Он их никогда не
совершает. Если б вы не трогали сахар, когда били радиолампы, я бы ни за что
вас .не заподозрил. Кстати, а где остальной сахар? Припрятали? Или
выбросили?
единой нотки вины или тревоги, произнес Малер. Но меня ему было не провести.
- К лампам я даже не притрагивался. Из мешка я взял лишь несколько
пригоршней сахара.
Заглянем в ваш чемодан.
колеблясь пущу его в ход, уж вы мне поверьте.
вы человек решительный, доктор. Но в то же время упрямый, импульсивный и
плохо разбирающийся в людях. Однако я уважаю вас за умелые, инициативные
действия в обстановке, которая сложилась отнюдь не по вашей вине. И потому
не желаю, чтобы вы выставляли себя на посмешище. - Он хотел было взять меня
за лацкан. - Позвольте кое-что показать вам.
откуда-то из внутреннего кармана книжечку в кожаной обложке. Отступив на
несколько шагов, я открыл удостоверение.
все же смотрел на книжечку, словно видел ее впервые. Опешив, я не сразу
пришел в себя, чтобы осознать смысл открытия, чтобы утишить страх, возникший
следом за ним. Я медленно закрыл удостоверение, опустил снежную маску и,
подойдя к Малеру, стянул маску с него. Луч фонаря высветил бледное,
посиневшее лицо старика с напрягшимися желваками: у него зуб на зуб не
попадал от холода.
сладковатый запах ацетона. Ни слова не говоря я вернул старику удостоверение
и сунул пистолет в карман парки.
отличие от многих своих коллег, скрывать правду от пациента. Ко всему, если
диабетик дожил до столь преклонного возраста, то лишь оттого, что соблюдал
диету и разбирался в методах лечения недуга, поэтому знал, как правило, о
нем все.
поднимая маску. - Как и я сам.
укол в Гандере. Я безболезненно могу пропустить очередную инъекцию, поэтому
был уверен, что до прилета в Лондон со мной ничего не случится. Похлопав по
нагрудному карману, Малер прибавил:
здесь. Какая вам предписана диета?
зажатые у меня в левой руке.
выводят из коматозного состояния. Я полагал, что, если как следует наемся
сахара... В общем, вам теперь известно, как я стал преступником.
должны признать, что у меня были все основания подозревать вас. Какого черта
вы меня не предупредили заранее? Я все-таки доктор.
вас и без меня хлопот полон рот. Кроме того, я не рассчитывал на то, что в
вашей аптечке окажется инсулин.
каждый проходит придирчивую медицинскую комиссию. Что касается диабета, то
вряд ли этим недугом можно заболеть в одночасье. Должен сказать, мистер
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Афанасьев Роман
Марко Джон
Посняков Андрей