улицы надо было перестраиваться: теперь следовало смотреть в
другую сторону, наоборот по отношению к тому, как я привык, то
есть к тому влево, которое стало вправо, а теперь становится
влево, а так как здесь все наоборот, а на половине мостовой
наоборот снова переворачивается наоборот по отношению к тому
наоборот, которое было наоборот... Голова у меня кружилась, я
опустился на четвереньки и кусал правый бампер левой машины.
Когда я вернулся в Москву, некоторое время меня считали больным
- переходя улицу, я дергался во все стороны. Шея у меня долго
болела, я закрывал глаза и просил прохожих: "Помогите,
братцы!".
еще труднее поставить машину - "припарковаться". Когда я
спросил у Гордона о проблемах, стоящих перед страной, он
заявил, что одна из важнейших проблем - это паркование машин.
улыбочку, - что парковаться - значит найти свободное местечко и
поставить машину.
Там места для машины не нашлось. Мы медленно двигались вдоль
поребрика, плотно заставленного машинами, проехали один
квартал, второй, впереди показалась свободная полоса, но там
возвышалась надпись: "No parking", мы свернули на соседнюю
улицу, там вообще было запрещено парковаться, мы свернули на
следующую и снова поехали вдоль линии машин, мы ехали долго и
молча, вдруг Гордон тормознул и дал задний ход - он увидел в
зеркальце, как позади одна из машин отделилась от тротуара.
Реакция его была мгновенной. К свободному месту рванулись еще
какие-то машины. Гордон, рискуя, перед самым их носом втиснулся
к обочине, и они, сердито скрипнув тормозами, поплелись дальше.
У машины торчал столбик с автоматом-счетчиком. Гордон опустил в
автомат шиллинг. Автомат затикал, разрешая стоянку на сорок
минут, затем надо снова опускать монету, иначе выскочит
какой-то флажок и полиция оштрафует водителя на солидную сумму.
отъехали от него километра на два.
ловить такси. Нам повезло, - через десять минут мы нашли такси
и поехали в ресторан.
продал машину и ездил на такси.
тоскливо взглянул на немыслимой красоты салат и сандвичи,
взглянул на часы и вышел - его звал счетчик. В течение вечера
Гордон появлялся на несколько минут и снова исчезал, и другие
тоже время от времени исчезали, спеша к своим стоянкам, над
которыми стучали счетчики.
речь и бежит к счетчику, Ферми не может закончить эксперимент,
больной убегает от врача, детектив от преступника...
благословенному расцвету, где будет еще больше машин. Сидя в
машине, смотрят кино, на машине едут по магазинам, на машине
едут к своей машине.
национальный характер.
скоростью сто двадцать - сто пятьдесят километров и идет стричь
свой газон. Таким образом, наличие машин способствует уходу за
газонами.
австралийских тротуаров, то архитекторы решают, каким образом
сделать тротуары длиннее улиц. Машина способствует созданию
национальной архитектуры.
общения, последних достижений культуры, поэтому, выйдя из
машины, он немедленно вступает в разговор, втискивается в
пивную или бар.
хватается за лопату, книгу, ракетку или перо, он что-то должен
держать в руках, - некоторые считают, что поэтому в Астралии
так много хороших писателей и спортсменов.
чинить ее каждое воскресенье, что помогает сохранить трудовой
ритм.
по тесной мельбурнской улице со скоростью каких-нибудь
девяносто километров. Вдруг мимо нас с ревом проскочила машина,
битком набитая парнями и девушками. И тотчас с другого бока,
нагоняя, выскочила вторая машина. Они неслись сквозь
запруженную улицу. Машины шарахались от них, они срезали углы,
проскакивали под носом огромных двухэтажных бусов.
Гордон.
кто, не разбившись, быстрее доберется до центра. Иногда
добираются. А кто первый разбился, тот, значит, проиграл.
посмотреть автомобильные кладбища. Ночные улицы давно опустели.
Дома спали, прикрыв свои жалюзи. Мы подъезжали к пустырям. Они
единственные были ярко освещены в полутемном городе. Там тесно,
бок о бок, стояли подержанные машины. Они не слишком изношены,
чтобы идти под пресс, они просто старые, устарелые. Их было
много, и на лобовом стекле каждой машины краской цена - очень
дешево, в рассрочку, на любых условиях, только купите.
Начищенные круглые фары смотрели на нас с безнадежной
пристальностью. Синие, желтые, черные, белые, широкие, узкие,
приземистые, крутыми умными лбами стекол, - безмолвные шеренги
их вызывали чувство обреченности.
гнев против машин боролся с жалостью. Конечно, я вспомнил о
нашей нехватке машин, о наших заезженных насмерть работягах. Я
вспомнил пыльные улицы Карачи - верблюдов, запряженных в
телеги, маленьких ишаков с непосильным грузом. Одно дело читать
в газете о бессмыслицах нашего мира, а другое - увидеть их
своими глазами.
запружены машинами, земли уже не было видно, люди ехали на
машинах по крышам машин, а потом я попал в фантастический город
с широкими тротуарами, с цокотом копыт, с лицами людей, не
отделенных от меня ветровыми стеклами и не привязанных ремнями
к своим машинам.
фантазия.
знал мечты о сносных дорогах, о резине, о запчастях. Красные
колонки заправочных станций умиляли меня, я хотел, чтобы их
было больше, чтоб они встречались чаще, мне и в голову не
приходило, что получается от избытка автомашин. От переизбытка,
от пере-пере-пере - какой становится жизнь, когда машины уже
некуда девать, а они прибывают и прибывают, громоздятся,
невозможно остановить их появление, и невозможно понять, к чему
это все приведет, и о будущем уже не мечтается, о нем не
хочется думать.
ПРО АБОРИГЕНОВ
1
этнографии, что у нас на Вясильевском острове, и вволю
налюбовался аборигенами. Они сидели за стеклом, в самом своем
натуральном виде, и добывали трением огонь.
грифельного цвета.
аборигена похож?
дарили, на снимки в брошюрах, которые нам тоже дарили, -
брошюрках о положении аборигенов, о проблеме аборигенов.
аборигенов?
они живут.
встретить аборигенов, посидеть с ними у костра, поговорить по
душам о всяких колонизаторах, пошвырять бумеранг. Что касается
Русанов Владислав
Суворов Виктор
Контровский Владимир
Зыков Виталий
Жюль Верн